Титановая гильотина - Соболев Сергей Викторович - Страница 37

– Я уверен, что этому источнику можно верить, – сказал он несколько уклончиво. – Скажу больше. Запись эта была сделана за пару дней до того, как Николай Дмитриевич перенес обширный инфаркт миокарда. Сам ход событий подтверждает, что наш источник был не только искренен, но и прав, высказывая вот такую драматичную версию случившегося. Кстати, пару дней назад эту женщину попытались еще разочек разговорить, посулив ей за новые сведения и подробности на данную тему еще более щедрое вознаграждение. Она не только отказалась разговаривать на эту тему, но и стала открещиваться от своих прежних показаний, не подозревая, что сохранилась запись того разговора...

«Ситуация вырисовывается паршивая, – подумала Зеленская. – Складывается впечатление, что губернатор какими-то своими действиями – или, наоборот, бездействием – сильно мешал части местного чиновничества и крупных предпринимателей. Возможно, он стал помехой для осуществления каких-то крупных проектов, вроде той же «правильной» приватизации Новомихайловского ТМК. Но как убрать такую крупную помеху? Воспользоваться профессиональными услугами киллера? Но у всех на памяти убийство губернатора Магаданской области, которое повлекло за собой сотни уголовных дел и десятки арестов. Этот урок, понятное дело, многих отрезвил... Очень даже может быть, что для устранения несговорчивого и «негибкого» губернатора как раз и выбран был такой сценарий, при котором и желанная цель будет достигнута, и в то же время люди, к которым перейдет власть в регионе, окажутся вне всяких подозрений...»

– Ну а что родственники Николая Дмитриевича? – спросила Анна. – Они-то, думаю, сейчас больше всех заинтересованы в том, чтобы вся правда о болезни и методах лечения их родственника всплыла наружу? Ведь среди близких губернатора имеются, насколько я знаю, оч-чень даже влиятельные люди...

– Потому-то и вызвали независимых специалистов из Москвы, – нахмурившись, сказал Кормильцин. – Но уже сейчас ясно, что доказать в этом деле чей-то злой умысел будет очень и очень сложно... По последним сведениям, которыми я располагаю, Николай Дмитриевич, во-первых, неоперабелен, во-вторых, нетранспортабелен, и, наконец, в-третьих, если и протянет еще какое-то время при помощи подключенных к нему систем жизнеобеспечения, то разве недельки две... ну, максимум три...

Закурив сигарету, он спросил:

– Скажи мне, Анна, такую штуку, только прямо... Вы дадите ход той пленке, которую я вам передал на даче? У одного меня, как ты понимаешь, силенок не достанет, чтобы раскрутить такую историю. У вас, москвичей, совсем другие возможности. Кремль от вас, можно сказать, на расстоянии вытянутой руки. Или, если угодно, одного информационного залпа...

– Послушай, Паша... – Зеленская бросила на него острый взгляд. – А ты не пытаешься часом выступать в этом деле как... посредник? Кто и сколько готов заплатить за то, чтобы слить на одном из центральных каналов версию подобную той, что мы сейчас с тобой обсуждаем? Давай только прямо, без экивоков...

Паша почесал пятерней в затылке, затем, досадливо крякнув, сказал:

– Нет, так вопрос вообще не стоит... Врать не буду, есть люди, которые могли бы щедро оплатить подобные информационные услуги. Но я и сам не хочу брать на себя повышенные обязательства, потому что никакие бабки, даже самые большие, не стоят человеческой жизни. Другое дело, что как журналист... и, как бы пафосно это ни звучало, как гражданин своей страны, я не могу спокойно смотреть на весь этот творящийся вокруг беспредел...

Маркелов, обосновавшийся несколько особняком от них – он извлек из чемоданчика ноутбук, чтобы проверить, как отработала сегодня его аппаратура в режиме «скрытой камеры», – на короткое время оторвался от своего занятия, но когда врубился, что про «бабло» эти двое говорить более не собираются, принялся вновь следить за картинкой на плоском экранчике своего навороченного мини-компа.

Зеленская же, чуть отвернув голову, задумчиво уставилась в полуприкрытое шторами окно, за которым уже плавали чернильные сумерки... Да, они сделали копию той записи, что передал им в Слободке Паша Кормильцин. И даже отправили небольшую бандерольку в Москву, воспользовавшись, как и в прошлый раз, услугами проводника, вложив туда копию кормильцинской пленки, а также еще и свой оперативный видеоотчет, который они отсняли на скорую руку в том же «приграничном» райцентре, где вынуждены были временно оставить свой «Фольксваген». Как раз в эти минуты посланный за свертком курьер должен доставить его либо самому Уралову, либо его помощнику. Но какова будет реакция мэтра, даже Анне, не раз работавшей уже прежде с Ураловым, судить сейчас было трудно: уж больно крутая каша может завариться, если Андрей решится дать ход этой версии.

– Не мне решать, Паша, каким материалам давать ход, а какие... попридержать. Но одно я могу сказать точно: если и дальше копать в том направлении, в котором ты сейчас пытаешься копать, то можно вырыть такую ямищу, что сам в ней в конечном итоге и окажешься...

Кормильцин не стал с ней спорить. Да и вообще, как показалось Анне, ее собеседник был не из пугливых, да к тому же, как и многие другие его коллеги по ремеслу, принадлежал к числу азартных, увлекающихся людей, которые верят в свою счастливую звезду.

Паша, остановившись за спиной Маркелова, некоторое время заинтересованно глядел на небольшой плоский экранчик ноутбука, изображение на котором то шло в ускоренном темпе, как при ускоренной перемотке, то воспроизводилось в нормальном режиме.

– О-о-о... какие люди... – несколько удивленно произнес он. – Я вижу, вы тоже тут зря времени не теряете.

– Да в общем-то случайно я их записал, – подал реплику Маркелов, возвращая запись к тому месту, где четверо «крутых» входят в зал. – Пользовался «скрыткой», поэтому такой вот получился ракурс...

– Нормально получилось... все как на ладони! Где это ты их снимал? Ага... понятно... узнаю знакомый интерьер... Ресторан «Какаду»... А вас как туда занесло?

– Элементарно. Зашли туда перекусить, ну а тут эти... ваши местные «крутые» нарисовались...

О том, что он умудрился еще и «жучка» в бильярдной под стол посадить, Маркелов решил умолчать.

– Вот этот светловолосый – Черняев, – используя вместо указки извлеченную из кармана авторучку, сказал Кормильцин. – Мы о нем уже немного говорили...

– А следующий? – спросил Маркелов. – Тот, что за ним идет? Ты его знаешь?

– Знаю, конечно. Его фамилия Шацкий, он курирует бизнес по линии обладминистрации, один из замов Воронина... и, насколько мне известно, едва не самое доверенное его лицо. С этим бывшим ментом Черняевым его тоже связывают какие-то давние и тесные отношения... Когда наши фээсбэшники при поддержке Главного управления собственной безопасности МВД произвели серию арестов и задержаний – Черняева и некоторых его подчиненных вообще взяли на киднепинге, – то именно эти двое, Воронин и Шацкий, через свои связи в прокуратуре и даже в самой Москве, добились того, что эти люди были освобождены сначала под подписку, а затем уголовные дела против них быстренько закрыли. И это при том, что у нас тут немало исчезло людей с концами, особенно среди бизнесменов.

– Постой-ка, Паша, – вмешалась в их разговор Зеленская. – Ты, наверное, знаешь, кто из ваших гэбистов участвовал в тех событиях? Ты можешь сказать, кто конкретно брал Черняева?

– Гм... Детали той операции держатся в строгом секрете...

– Ладно, сформулирую вопрос по-другому, – усмехнувшись, сказала Зеленская. – Те люди, что пытались почистить ментовскую контору от рэкетиров, мокрушников и похитителей... по-прежнему трудятся в вашем областном управлении ФСБ?

– Мне непросто ответить на этот вопрос, Аня, – глядя ей в глаза, сказал Кормильцин. – Но я думаю, что здесь, у нас, еще есть такие люди, кого Черняев и его друзья из бывших ментов если и не боятся... они вообще-то порядком забурели... то, по крайней мере, вынуждены относиться к ним серьезно.

Анна хотела спросить у Паши, не знает ли он, а он-то точно это должен знать, кто именно из сотрудников облуправления ФСБ обычно разъезжает на «ГАЗ-31» (она могла и госномер назвать) и у кого из них есть в личном пользовании серебристый «Опель». Но тут же передумала, решив, что не стоит перегибать палку и задавать дружественно настроенному коллеге вопросы на столь скользкую тему.