Последний бой - Соболев Сергей Викторович - Страница 86

Спина Серебрянского заметно напряглась, а взгляд, кажется, стал чуточку осмысленней, нежели минуту назад.

— Быстрее соображайте! — прошипел Игорь. — Наверху, сами знаете, мой старший бдит! Ну?! Шансы реальны! Я вас могу отсюда вытащить! Но не за так, естественно.

Он ждал, наверное, с полминуты, наблюдая за реакцией заложника. Затем, махнув в сердцах рукой, — мужик, похоже, не «косит», а вправду пошатнулся мозгом — хотел уже было выйти из вонючей камеры, как вдруг услышал тихий голос:

— Стойте!..

— Ну? — застыв на пороге, посмотрел на него Игорь. — Говорите, если есть что сказать... Но только тихо, шепотом!

— Ваши условия, молодой человек? — натужно сглотнув, тихим ломким голосом произнес Серебрянский. — Впрочем, я готов заплатить любую цену...

— Другое дело! — одобрительно прошептал Игорь. — Я смотаюсь наверх, принесу пару ведер воды и тряпки, чтобы вытереться и переодеться... Договорим, когда вернусь... Да, я уверен, что мы договоримся...

Жизнь наконец повернулась к Рейнджу своей не самой худшей стороной.

Во-первых, «деверь» лично похвалил их с Измайловой и за трупы, — хотя, что в них хорошего, в этих полуобглоданных кислотой двух «жмурах»? — и за сторожа, который на поверку оказался родным дядей сотрудника спецотдела ФСБ подполковника Антона Фадеева, ветераном органов, и в особенности за обнаруженную ими под слоем свежей краски — «ай да Рейндж, ай да сукин сын!» — некую надпись, смысл которой, в принципе, был Мокрушину ясен, но происхождение и практическое назначение этой настенной «живописи» пока так и осталось для него тайной.

Во-вторых, строчить длинные рапорта не потребовалось, начальство в лице «деверя» ограничилось коротким и емким устным рапортом.

В-третьих, и это самое главное — по крайней мере, для Рейнджа — ему удалось, благодаря наличию блата среди местной администрации, все той же благосклонно настроенной к нему блондинки, застолбить «ВИП-сауну», куда они и отправились с «невестой» вечерочком: в конце концов, кто воевал — имеет право?..

Измайлова первой выпорхнула из халатика, оставшись в одних лишь крохотных бикини. Рейндж тоже встал под душ, а затем вслед за напарницей переместился в семиметровый бассейн с подсветкой, на бортике которого он поставил, предварительно вытащив из пакета, бутылку шампанского и два фужера.

Анна, смеясь, швыряла в него горстями воду, пару-тройку раз ускользала от него, как юркая змейка, но все ж угодила-таки в его объятия.

— О-о, шеф, какой у вас крупный... «калибр». — Оторвавшись на секунду от его губ, Анна произнесла приятный сердцу любого мужчины комплимент. — Вы такой сильный... настоящий «мачо»!..

— Все свое ношу с собой, — без ложной скромности заметил Мокрушин. — А у тебя, детка, па-атрясающая фигурка!..

В этот момент до их слуха донеслись звуки музыкальной заставки из фильма «Бумер».

Анна, колыхнув крепкими грудками, резво выбралась из бассейна, направившись к приставному столику, где лежали их сотовые.

— Вот что, дорогая! — обеспокоенно сказал Рейндж. — Брось-ка ты на фиг эту «мобилу» да прыгай в бассейн!

Измайлова, тряхнув своими короткими темными волосами, — в сауне она, естественно, сняла свой рыжий парик — сначала вытерла ладошку о банное полотенце, затем, сверившись с экранчиком, ответила на вызов.

— Ну что там наш «шизик»? — оторвавшись на миг от разглядывания журнальных красоток, поинтересовался Фадеев.

— Обоср...ся, — угрюмо сказал Игорь.

— Натурально?

— Ну да... А как же еще? Блин... Я, между прочим, в няньки к нему не нанимался! О-от же дерьмо!

— Отставить, — зевнув в кулак, сказал Фадеев. — Не надо, дружище, так уж буквально воспринимать мысль Феликса Эдмундыча про необходимость иметь «чистые руки». Приберись-ка в камере и «шизика» отмой! А то гости нагрянут, а мы тут с тобой по уши в дерьме!

— Что, кто-то должен подъехать? — как бы невзначай поинтересовался Игорь.

— Давай, давай, займись-ка делом! — беря с журнального столика очередной «глянец», буркнул Фадеев. — Много будешь знать, рано состаришься.

Через несколько минут дверь камеры вновь отворилась.

Игорь внес в помещение ведро с теплой водой и тазик: мыло и полотенце у узника имелись в наличии.

— Умойтесь хорошенько! — понизив голос, сказал он. — От вас разит на версту! Кстати, давайте в темпе обсудим детали. Можно говорить, Аркадий Львович, но только тихо, чтобы мой напарник измену не засек.

— Ваш старший... он тяжелый, опасный человек! — прерывистым шепотом, отмывая в тазике, наполненном теплой водой, свои испачканные руки, произнес Серебрянский. — Вы... вы понимаете, да?

— Да знаю, знаю я! — Игорь нетерпеливым жестом приказал ему поторопиться. — Надо быстрее отсюда свинчивать... А то кто-то из начальства сюда может пожаловать! Если попытаетесь «кинуть» по бабкам... или выкинуть какое коленце... ур-р-роем!!

— Я все сделаю, все... Как сами скажете! — заверил его Серебрянский, суетливо вытирая руки полотенцем. — Вы только вытащите меня отсюда... Я расплачусь с вами по-царски!

— Будьте «на-товсь», — свистящим шепотом произнес Игорь. — Я вас прикрою на пару-тройку минут... Надо еще кое-что сделать!

Прикрыв на клямку дверь камеры, Игорь отцепил от пояса портативную рацию. Перещелкнул ее на заранее оговоренную волну, прислушался на короткое время, затем поднес переговорник к губам, предварительно пару раз щелкнув «тангентой».

— На месте? — тихо спросил он.

— Да, на месте, — долетел до него такой же тихий ответ.

— Постовые?

— Двое, в машине, как и предполагали.

— Все, давай работай по ним! — выдохнул в рацию Игорь. — И жди нас за воротами!..

Он и рад был бы не трогать постовых, но дежурная машина стояла в таком месте, откуда просматривались обе грунтовки, по которым можно было бы проехать и соответственно выехать к этому расположенному в деревенской глуши коттеджу.

Теперь он уже не медлил и секунды: достал пистолет из кобуры, снял его с предохранителя и, навинчивая на ходу глушитель, стал подниматься по лестнице к двери, через которую можно было попасть в коридор первого этажа и далее, в гостиную, где сейчас маялся от скуки Антон Фадеев.