Грех и чувствительность - Энок Сюзанна - Страница 9

– Как я уже говорила, мы с его светлостью достигли взаимопонимания. Я предпочитаю не обсуждать детали.

– Хорошо. Мне совсем не хочется испортить прекрасный день навязчивыми вопросами.

Его обаятельная улыбка заставила ее улыбнуться в ответ.

– Вы очень любезны, Стивен. Он пожал плечами.

– Думаю, отсутствие запретов – первый шаг на пути к счастливой жизни.

Она улыбнулась еще шире. Братьям должно быть стыдно, что они не позволяли ей участвовать в таком приятном обмене мнениями, – ведь разговор с мистером Кобб-Хардингом вовсе не означает, что она, в конце концов, выйдет за него замуж. Просто она в течение нескольких часов может смеяться, чувствовать себя беззаботной и получить удовольствие от общения с ним.

– Мне остается только надеяться…

– А вам наверняка хочется чего-нибудь холодненького. Не желаете ли лимонного мороженого?

– Звучит заманчиво.

Однако Элинор понимала, что даже такое простое предложение вряд ли осуществимо в ее ситуации. Стивен заехал за ней в спортивном фаэтоне, без кучера. Он мог бы выпустить вожжи из рук только в том случае, если бы присутствовал грум, а здесь места для него не было. Кто же будет следить за лошадьми, пока он пойдет за мороженым?

Мистер Кобб-Хардинг взглянул на вожжи в своих руках, потом перевел взгляд на продавца мороженого.

– Мне кажется, что вам нравится познавать что-то новое, – сказал он, снова посмотрев на нее. – Вам когда-нибудь приходилось править фаэтоном?

– Вы не шутите? – не удержавшись, хихикнула она с довольным видом. – Я не брала в руки вожжи с тех пор, как мне было пятнадцать лет.

Он передал ей вожжи.

– Они попытаются тянуть вперед. Сдерживайте их изо всех сил.

– Постараюсь.

Он соскочил на землю. Пара гнедых немедленно сделала шаг вперед и потянула так сильно, что Элинор скользнула вперед на узком сиденье. Она откинулась назад, стараясь остановить их, и лошади снова успокоились.

– Сначала это платье, теперь лошади, – произнес с подчеркнутой медлительностью низкий голос слева от нее. – Прожигаете жизнь?

Она почувствовала радостное волнение.

– Лорд Деверилл? Что вы здесь делаете в столь раннее время?

Маркиз, восседавший на своем великолепном, известном крутым нравом жеребце Яго, чуть приподнял в знак приветствия шляпу.

– Боже милосердный, неужели так рано? Я, должно быть, заболел.

– Утренняя прогулка пойдет вам на пользу.

– Это как сказать. – Он бросил взгляд в сторону продавца мороженого. – Стивен Кобб-Хардинг, – пробормотал он. – Интересный выбор.

Элинор нахмурила лоб, удовольствие от встречи с маркизом исчезло.

– Только не говорите мне, что вы стали занудой. Он удивленно приподнял темные брови.

– Занудой? Обижаете. Единственное, что мне не нравится, так это неудачно выбранный цвет его сюртука. Он, кажется, красно-коричневый?

– Цвет его сюртука? А какая разница? Маркиз хохотнул.

– Да никакой. Его одежда тут ни при чем. Я просто удивился, увидев вас здесь в его компании и без одного из братьев Гриффин в пределах видимости.

– Я вам вчера сказала, что многое теперь переменится.

– Посмотрим, посмотрим…

– А вот и я, леди Элинор, – прервал его Стивен, ставя на сиденье две порции мороженого и сам, усаживаясь поудобнее. – Вы отлично справились. Думаю, что теперь надо научиться править упряжкой.

– С удовольствием, – пробормотала она. Однако внимание ее сопровождающего уже переключилась на Деверилла.

– Доброе утро, милорд.

– Здравствуйте, Кобб-Хардинг. Хорошая пара в упряжке!

– Да, спасибо. А теперь извините нас. Маркиз снова прикоснулся к полям шляпы.

– Разумеется. Хорошего дня вам обоим.

Элинор смотрела, как отъезжает лорд Деверилл, направляясь в северную часть парка. Она не знала никого, кто так же красиво сидел бы в седле, как Валентин Корбетт, или выглядел бы так же элегантно в коричневом сюртуке и обтягивающих лосинах.

– Меня всегда удивляло, – заметил Стивен, прерывая затянувшееся молчание, – что братья, которые так оберегают вас, все еще разрешают Девериллу бывать в Гриффин-Хаусе.

– Деверилл и Мельбурн вместе учились в Оксфорде и примерно в одном возрасте унаследовали титулы. Они всегда были очень близкими друзьями – ну-у, насколько Деверилл вообще может быть близок с кем-нибудь. И маркиз всегда относился ко мне очень уважительно.

– Я не хотел вас обидеть, леди Элинор.

– Я и не обиделась, – улыбнулась она в ответ.

Время от времени она задумывалась, почему настолько по-разному смотрят на мир Мельбурн и Деверилл. Обычно ей нравились визиты маркиза. Он был словно глоток свежего воздуха в отличие от ее братьев с их нудными нравоучениями. Когда она писала свою «декларацию», то представляла себе его. Ей хотелось бы кое в чем подражать Валентину, его независимому образу жизни, в то время как братья только и думали о том, чтобы выдать ее замуж или заточить в монастырь.

Иногда она пыталась представить, как бы отреагировала, если бы эти зеленые глаза посмотрели в ее направлении, не как взрослый смотрит на ребенка, а как мужчина на красивую девушку. Она представляла себе пылкие поцелуи, объятия и ласки, которым она даже названия не знала, но о существовании, которых догадывалась.

Странно, но с тех пор, как вчера они случайно столкнулись возле магазина мадам Констанцы, она почувствовала, что в его глазах что-то изменилось. Это заставляло таять ее сердце, и ей вновь вспоминались всякие девичьи фантазии.

– Как вам мороженое?

– Очень освежает.

– Знаете ли, миледи, я бы хотел сопровождать вас завтра вечером на бал у Хэмптонов, если позволите.

Ох, Мельбурна хватит удар, если один и тот же мужчина будет сопровождать ее два раза за два дня.

– Если заедете за мной к восьми часам, я с удовольствием позволю вам это сделать.

– Отлично, – кивнул Стивен.

Когда они проезжали между двумя рядами живой изгороди, он наклонился к ней и, прежде чем она успела отодвинуться, лизнул кончиком языка левый уголок ее рта.

– Что вы себе… – возмутилась она, потрясенная неожиданней интимностью этого прикосновения.

– Там была капелька лимонного мороженого, – просто объяснил он. – Мороженое стало еще слаще, потому что растаяло на ваших губах.

Элинор отправила в рот очередную ложку мороженого, пытаясь прийти в себя. До сих пор ни один мужчина не осмеливался позволить себе с ней такую вольность. На какое-то мгновение она даже почувствовала себя оскорбленной. Но разве не этого она хотела? Нет, она, конечно, не думала, что мужчина, которого она едва знает, начнет лизать ее губы, но хотела, чтобы с ней происходило что-то необычное и чтобы никто потом не читал ей за это нотаций.

– Вы что-то притихли. Надеюсь, я не обидел вас?

– Нет, что вы. Просто удивили. Он приподнял бровь.

– Вы, оказывается, не любите неожиданностей, леди Элинор? Извините, если я ошибся в оценке вашего характера…

– Вы не ошиблись, Стивен, – быстро сказала она. Меньше всего ей хотелось, чтобы мистер Кобб-Хардинг счел ее робкой или жеманной. Особенно, после того как она, наконец, завоевала право быть какой угодно, только не такой. – Я люблю сюрпризы. И можете звать меня Элинор. – Если он будет продолжать именовать ее «леди Элинор», она никогда не сможет забыть об утомительной опеке братьев.

Его губы снова дрогнули в улыбке.

– Я очень рад слышать это, Элинор.

Они продолжали колесить по парку, и следующий час прошел в приятной беседе. Потом Стивен отвез ее в Гриффин-Хаус. Когда они повернули на подъездную аллею, ведущую к дому, Элинор показалось, что из верхних окон на нее пристально смотрят три пары глаз. Она, чтобы не остаться в долгу, тоже бросила сердитый взгляд в их сторону.

– Добрый день, леди Элинор, – приветствовал ее Стэнтон, открывая перед ней дверь.

– Стэнтон, где сейчас находятся мои братья? – Ей хотелось поскорее покончить со всеми нотациями, которые ее ожидали.

– Его светлость уехал на заседание в палату лордов. Лорд Шей и лорд Закери обедают в клубе «Сосайети» и еще не вернулись.