Грех и чувствительность - Энок Сюзанна - Страница 12

«А вот это уже интересно».

– Оделась… – повторил он. – Значит, вы не видели ее в постели?

Мельбурн сразу же подошел к нему, оттеснив младшего из братьев.

– Ты хочешь сказать, что она ждала, пока мы уедем, чтобы потом куда-то улизнуть?

Валентин пожал плечами.

– Не знаю. Она не моя сестра. Но тот факт, что это до сих пор не пришло вам в головы, заставляет меня стыдиться знакомства с вами.

Герцог некоторое время глядел на него с задумчивым видом. Потом крепко выругался.

– Ее служанка смотрела из окна, когда мы уезжали, – пробормотал он. – Я не придал этому значения.

– Но ведь у Нелл есть договоренность с нами, – напомнил Закери. – Ей незачем убегать тайком.

– Это зависит, возможно, от того, что она затевает, – сказал Валентин, с трудом подавив улыбку. Эта девчонка обвела вокруг пальца братьев Гриффин. Такое происходит не каждый день. – Но я, возможно, ошибаюсь. Может быть, она дома спит.

– Шей, поезжай и проверь; – приказал Мельбурн. Ни слова не сказав, Шей повернулся и направился в вестибюль, а Закери двинулся в глубь бального зала.

– Я посмотрю, кто из ее подруг присутствует здесь, – сказал он.

– Большинство из них приехали, – подсказал Валентин.

– Валентин, ты…

– Э нет, не начинай. Это уже твои проблемы. А мне был пожалован свободный вечер. Я залягу в засаде в кустах возле вашего дома только утром. Но если вы узнаете, где она, сообщите мне, черт возьми, об этом запиской.

– Желаю тебе хорошо провести вечер, – улыбнулся Мельбурн.

– Именно это я и намерен сделать.

– Ну, как, миледи Лебедь, вам здесь нравится? Элинор прищурилась. Она еще никогда не видела, чтобы свет канделябра был таким ярким, но упорно продолжала смотреть на массивную люстру из кованого серебра, висевшую в центре бального зала.

– Кажется, я выпила слишком много бренди и еще… как это там называется?

– Это ром, – подсказал человек в полумаске черно-бурой лисы. – И выпили вы меньше, чем большинство присутствующих здесь женщин.

С улыбкой, которая получилась какой-то неуверенной, Элинор подозвала одного из лакеев, одетых Белыми Мышами.

– Еще рому, пожалуйста, любезная Мышка.

В углу Медведь и Павлин упали в кресло и замерли в поцелуе. Оркестр из нескольких флейт и кифар тихо наигрывал какую-то восточную эротичную мелодию. Пара в масках – Волк и Волчица – появились из одного из многочисленных, закрытых от посторонних глаз альковов, расположенных вдоль дальней стены зала. Рука волка крепко сжимала левую грудь Волчицы, которая была почти полностью обнажена.

Ее смущали приглушенные женские стоны. Она сделала вид, что не замечает их. Выпитое спиртное помогло ей согласиться остаться в этом доме и спокойно отнестись к явно недозволенной деятельности, которая велась здесь повсюду. Элинор отхлебнула еще глоток рома и покачнулась.

Лиса подхватила ее под локоток и тихо сказала на ухо:

– Может быть, вам лучше немного посидеть, миледи Лебедь?

Экзотические ароматы духов смешивались с запахами спиртного и разгоряченных тел. После третьего стаканчика бренди ее внутренний здравомыслящий голос заговорил совсем невнятно, но она, признавая, что никогда в жизни еще не бывала в столь неприличном месте, понимала все-таки, что находиться, дольше здесь не следует. Но как только она решалась предложить Стивену уехать, в ее руке появлялся, следующий стаканчик и она слышала снисходительное подтрунивание по поводу ее храбрости и решимости.

– Да, – сказала она, чувствуя, что язык у нее заплетается, – я, пожалуй, ненадолго присяду.

Она шагнула к свободному креслу, но пол под ногами почему-то закачался. Она оступилась и упала бы, но Стивен успел удержать ее.

– Осторожнее, – сказал он. – Пройдемте туда. Там, кажется, есть местечко, где никто не помешает вам немного отдохнуть.

– Я думаю, что мне следует вернуться домой, – попросила она, балансируя рукой, чтобы удержать равновесие. С ней, не привыкшей к спиртному, такого раньше не бывало. – Мы здесь находимся слишком долго.

– Скоро поедем, – согласился Стивен. – После того как вы немного придете в себя. Не можем же мы допустить, чтобы Мельбурн увидел вас в таком состоянии?

– Нет, только не это. – Элинор приложила к губам палец. – Ш-ш-ш, не произносите его имени. Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, кто я такая.

– Правильно, – сказал Стивен и, раздвинув тяжелые занавески, пропустил ее в маленькую комнату, где стояла кушетка и на столике горела свеча. – Входите и присаживайтесь, леди Лебедь.

Она с благодарностью опустилась на мягкую кушетку, чувствуя такую усталость, что готова была тут же заснуть. Стивен сел рядом с ней и снял маску с ее лица.

– Так лучше? – спросил он.

Она заставила себя снова открыть сонные глаза.

– Да, спасибо.

Он провел пальцем по ее щеке.

– Отлично. Расслабьтесь немного. Если хотите, закройте глаза. Я вас постерегу.

Беспомощно захихикав, она снова закрыла глаза.

– Вы так галантны.

Его палец снова прикоснулся к ее щеке, потом скользнул вниз по шее. Тут он задержался на мгновение, потому что Элинор пыталась сказать, чтобы он перестал это делать и отвез ее домой. Потом его пальцы опустились еще ниже, к краю глубокого декольте.

– Вы такая красивая, Элинор, – пробормотал Кобб-Хардинг и, завладев ее губами, стал целовать так жадно, что ей стало трудно дышать.

Ткань платья соскользнула с плеча вниз, и его рука немедленно накрыла оголившуюся правую грудь и принялась мять ее.

– Прекратите! – крикнула она, но вместо крика получилось лишь жалобное поскуливание. Она заставила себя открыть глаза, но не увидела ничего, кроме нависшей над ней полумаски черно-бурой лисы, и почувствовала резкий запах спиртного и его тяжелое дыхание на своем лице. – Нет!

– Я знаю, что вам это нравится, – прошептал он, пытаясь спустить платье с другого плеча. – Все женщины это…

Неожиданно в ее поле зрения оказался черный рукав и рука, сжатая в кулак, который ударил в заостренный нос Лисы. Она отчетливо увидела, как сломалась маска лисы, и Стивен отшатнулся назад.

– Веди себя тихо, – прорычал низкий голос, и мгновение спустя в ее поле зрения оказалась полумаска черной пантеры со сверкающими зелеными глазами.

– Деверилл, – пробормотала она, пытаясь сесть.

– К вашим услугам, – сказал он с такой злостью в голосе, какой она никогда у него не слышала. Ей даже страшно стало, и она была рада, что его ярость направлена не на нее. По крайней мере, она на это надеялась.

– Я пыталась…

– Не имеет значения. Тебе не больно?

– Нет. Только все как в тумане.

Он подошел ближе, и она почувствовала, как теплый шелк платья вновь возвращается на свое место на плече. Ей вдруг вспомнилось, что ее грудь была обнажена, и он это видел.

– Деверилл?

– Тихо. Тебе придется надеть это снова. – Он протянул ей маску, но, увидев ее бесплодные попытки взять маску в руки, сам осторожно надел ее ей на лицо.

– Я хочу домой, Валентин.

– Уже идем. Потерпи минутку. – Он чуть подвинулся, и она снова услышала звук удара.

– Если ты скажешь хоть слово кому-нибудь о сегодняшнем вечере, – послышался его угрожающий голос, – я тебя уничтожу. Ясно?

– Я… ясно.

Валентину явно не хотелось ограничиваться этим предупреждением, но сейчас у него были дела поважнее. Он повернулся к Элинор, у которой всего несколько секунд назад юбка красного платья была задрана выше колен, а грудь обнажена, как у предводительницы амазонок. Сейчас она беспомощно лежала на кушетке, с трудом открывая глаза. Ах, этот проклятый Кобб-Хардинг. Ну, погоди же, сукин сын!

Приподняв девушку, Валентин попробовал поставить ее на ноги. Она с вздохом рухнула ему на грудь. О том, чтобы идти, не могло быть и речи. Еще раз, сердито взглянув на окровавленную физиономию Кобб-Хардинга, он поднял Элинор на руки. Потом раздвинул тяжелые шторы и пронес ее через весь зал, не обращая внимания на скрытые под масками лица и кривые усмешки гостей, еще не успевших побывать в приватных комнатах для утех. Большинство из них знали, кто он такой, но понятия не имели, что с ним за женщина в маске черного лебедя и красном платье, которая вцепилась рукой в его лацкан и спрятала лицо, уткнувшись ему в плечо.