Грех и чувствительность - Энок Сюзанна - Страница 1

Сюзанна Энок

Грех и чувствительность

Глава 1

Валентин Корбетт, маркиз Деверилл, поднял стакан.

– Кажется, назревает неприятность, – пробормотал он, делая глоток виски.

– Только не с моим мужем, – с тревогой в голосе отозвалась Лидия, леди Фрэнк, взглянув на него.

– Нет, не с ним. Он все еще смотрит влюбленным взглядом на Женевьеву Дюмер. – Валентин со своего места отлично видел профиль лорда Фрэнка у входа в игорную комнату. Престарелый ловелас разговаривал с молоденькой мисс Дюмер, и его внимание было полностью поглощено созерцанием ее пышного бюста.

– Вот придурок, – заметила Лидия и вновь опустила голову.

Полу закрыв глаза, Валентин обхватил ладонями шею виконтессы, поощряя ее сладострастные движения. Однако его взгляд вернулся к более важной маленькой драме, действие которой разворачивалось по другую сторону шторы.

Лидия снова на мгновение остановилась.

– Да что такое ты там увидел? – поинтересовалась она.

– Джон Присли подарил леди Элинор Гриффин жемчужный браслет, и она позволила ему застегнуть его на своем запястье.

Леди Фрэнк произнесла в ответ нечто неразборчивое, но Валентин расценил это как просьбу сообщить дальнейшие подробности. Он осторожно отодвинул в сторону краешек шторы.

– Оба они стоят на виду у всех присутствующих, – продолжал маркиз, – включая всех троих ее братьев. – Он вздохнул и покрепче ухватился за голову Лидии, когда ее движения стали более энергичными. – Сильно сомневаюсь, что герцог Мельбурн с одобрением отнесется к тому, что его сестра принимает подарки от джентльмена, тем более у всех на глазах и тем более от идиота, не заслуживающего того, чтобы считаться ее поклонником.

Когда манипуляции губ Лидии с его пенисом начали давать результаты, его интерес к тому, что происходит с окружающими, сильно поубавился, и он запрокинул голову. Однако даже тогда, когда Валентин почти достиг высшей точки наслаждения, он не закрывал глаза и наблюдал из своего уютного укрытия за тем, что происходит в переполненном бальном зале. Он всегда был начеку. Учитывая игры, в которые он обожал играть, это было отнюдь нелишне.

Когда Лидия выпрямилась, он вручил ей стакан виски.

– Обожаю вальсировать с тобой, дорогая моя, – сказал он, вставая и помогая ей подняться с коленей.

– Да, Валентин, но ты любишь танцевать со всеми, – ответила она и допила виски, пока он застегивал брюки.

– И этот факт я никогда не скрывал.

– Это одно из твоих немногих положительных качеств.

Оторвавшись от созерцания зала, Валентин приподнял бровь.

– У меня, их, по крайней мере, два. Это, во-первых. А во-вторых, мисс Пышный Бюст нашла партнера на танец, а это, как я понимаю, означает, что Фрэнк примется разыскивать свою жену.

– Да, из-за плохого зрения он любит, чтобы то, на что можно пялиться, находилось рядом. – Лидия поправила едва прикрытые объекты обожания своего супруга. – В четверг я буду на суаре у Бекуитов, – продолжала Лидия, оглаживая рукой перед платья. – У них есть великолепный зимний сад с тропическими растениями.

– И, как я слышал, весьма скудно освещенный. Возможно, мне следует попробовать заняться стрельбой из лука.

– Хочешь, я нарисую мишень на себе?

– Думаю, я смог бы попасть в яблочко, – сказал Валентин и отступил в сторону, чтобы леди Фрэнк первой вернулась в бальный зал.

Он на мгновение прислонился к стене и посмотрел, как развиваются события, которые некоторое время назад привлекли его внимание. Леди Элинор Гриффин вела себя глупо. Она не только позволила Присли надеть браслет на свое запястье, но и станцевала с ним вальс, чтобы он мог похвастаться этим перед всеми присутствующими. Выйдя из своего укрытия в просторный бальный зал, Валентин бросил взгляд на старшего брата Элинор. Себастьян, герцог Мельбурн, продолжал разговаривать с лордом Томлином, но Валентин достаточно хорошо его знал, чтобы понять, что он недоволен. Ну что ж. Возможно, сегодняшний, скучный вечер еще сулит кое-что интересное.

– Он ненормальный.

Валентин бросил взгляд налево, хотя уже узнал этот голос.

– Полагаю, что ты говоришь о Присли?

– Его уже предупреждали, – сказал лорд Шарлемань Гриффин, следя светло-серыми глазами за своей младшей сестрой, танцующей с Джоном Присли.

– В таком случае ему следует дать пару очков за храбрость, – сказал Валентин, жестом приказав слуге подать еще стакан виски.

– За большую глупость.

– Полно тебе, Шей, это всего лишь браслет. Причем все происходит на суаре, едва ли заслуживающем упоминания в светской хронике.

– Но браслет на запястье моей сестры, – заявил Шарлемань. – И мне, черт возьми, абсолютно безразлично, где мы находимся. На прошлой неделе я спровадил Присли, когда он явился к нам с визитом. Мельбурн тоже косо смотрит на этого охотника за богатым приданым. И Элинор обо всем этом знает.

Валентин снова взглянул на танцующую пару. Леди Элинор Гриффин, изящная девушка, темные волосы которой были искусно собраны в пучок на макушке, а светло-зеленое платье обвивало в танце стройные ножки, держалась более уверенно, чем ее партнер по танцу. Оно и понятно: едва ли братья убьют ее, тогда как Присли может повезти гораздо меньше.

– Возможно, ваша сестра решила устроить маленький бунт?

– Если это так, то он долго не продлится. Валентин, хохотнув, допил виски.

– Семейная честь… Посягатели… Вот одна из причин, объясняющих, почему я доволен, что у меня нет ни сестер, ни братьев. Значит, увидимся завтра, да?

Шарлемань кивнул.

– Мельбурн тоже просил тебя прийти.

Взглянув последний раз на Элинор и Присли, Валентин направился к двери. Он, конечно, был другом мужской части семейства Гриффинов, но быть втянутым в их внутренние семейные проблемы ему не только не хотелось, но и вызывало острое желание оказаться где-нибудь в другом месте. Тем более что до него дошли слухи, будто в клубе «Сосайети» предстоит хорошая игра в «мушку».

Уходя, он заметил нескольких молодых леди, провожавших его взглядами. Он привык к этому и едва заметно улыбнулся девушкам, запоминая их лица на всякий случай. Кто знает, может, ему наскучит играть в карты?

За последнее время Элинор Гриффин стала замечать, что в ее жизни существует определенная закономерность. Стоило ей хоть в какой-то мере «повеселиться» или «позабавиться» вечером, как на следующее утро она получала нотацию от одного или двух, а иногда даже от всех трех братьев по поводу того, в чем она повела себя неправильно, и как ей следует постараться никогда не делать этого впредь. Как будто она еще не знала правил приличия и последствий их нарушения. А ведь самое большее, на что она отваживалась, – это чуть-чуть изменить их в нужном направлении.

– Я не собираюсь тратить время на советы, если ты не намерена обращать внимания на сказанное, – заявил брат номер один, барабаня пальцами по гладкой поверхности своего письменного стола.

Властный тон Себастьяна Гриффина казался ей естественным, ведь он стал герцогом Мельбурном и главой их семейства в возрасте семнадцати лет. И если последующие пятнадцать лет что-нибудь значили, то они сделали его еще более надменным и самонадеянным, чем прежде.

Она чувствовала себя обязанной несколько сбить с него этот гонор или, по крайней мере, напомнить ему, что она тоже человек.

– Хорошо, – сказала Элинор, – в таком случае я буду все время находиться в музыкальной комнате.

– Самое главное, отнесись к этому с пониманием. Если бы я захотел поговорить для того лишь, чтобы услышать, как звучит мой голос, то выступил бы с обращением к парламенту.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты невыносим, Себастьян?

Темно-серые глаза взглянули на нее с сознанием превосходства.

– Кто-то в этой семье должен продемонстрировать хоть немного достоинства и выдержки. Ты, кажется, не способна на это.

Она тяжело вздохнула.

– И как тебе не надоест без конца подчеркивать безупречность и могущество клана Гриффинов? Общество уже смотрит на нас с благоговейным страхом.