Пора надежд - Сноу Чарльз Перси - Страница 48

— Зато я представляю, с тех пор как встретил тебя, — сказал я.

Шейла покачала головой.

— Ну нет, ты вовсе не беззащитен! Иначе я никогда-не пришла бы к тебе.

Я перестал ревновать ее к Тому Девиту, но у нее ведь появлялись новые поклонники. Это были главным образом какие-нибудь неудачники или люди, не нашедшие себе места в жизни, зачастую, как и Девит, намного старше ее. Хорошо одетые, смазливые молодые бизнесмены не привлекали ее внимания. Но вот она откапывала в колледже какого-нибудь застенчивого холостяка или неудачно женившегося преподавателя, и я снова слышал из ее уст возбужденное, устрашающее «мы». С какой надеждой тянулась она к мужчинам, которыми, казалось ей, могла бы увлечься. Стремясь познакомиться с ними, она отбрасывала в сторону застенчивость и не забивалась, по обыкновению, в угол, а готова была сама сделать первый шаг, как это делают женщины не первой молодости, охотящиеся за любовниками. Ее привлекали, с моей точки зрения, люди самые разные. Я знал, что она ищет человека несгибаемой силы воли, возлюбленного вроде Хизклиффа, способного согнуть ее в бараний рог, но все те, на кого она обращала внимание, были слабее и мягче ее.

Когда ее интерес к тому или иному человеку угасал, она возвращалась ко мне — то бледная, злая, во власти еще большего смятения, то насмешливая и веселая.

Мне было все равно, в каком состоянии она возвращалась. Всякий раз я ощущал лишь несказанное блаженство ревнивца. После долгих дней, отравленных унизительными догадками, я снова видел ее, и все мои подозрения рассеивались. Только ревнивец, отделавшийся от подозрения, может испытывать такой восторг и так быстро успокаиваться, — много времени спустя думал я. Шейла, например, говорила, что накануне вечером вернулась домой поездом, отходившим в десять минут девятого. Где же она была весь вечер, с кем? Из дальнейшего разговора выяснялось, что мать ее приезжала в город за покупками и они ходили вместе в кино. И я успокаивался: только люди подозрительные могут быть такими добродушными простаками.

Последнее время я редко бывал в кружке. Летом мне предстояли первые экзамены, и в те дни, когда я не встречался с Шейлой, я сидел за книгами. Я по-прежнему проводил вечера с Джорджем и Джеком, а по пятницам заглядывал к Мартино, но для поездок на ферму времени у меня не хватало. В кружке немало судачили на мой счет: теперь уже ни для кого не было тайной, что я по уши влюблен в Шейлу. Мэрион тоже стала сторониться кружка, и мы с ней не встречались.

Однако была пара любопытных глаз, которые внимательно наблюдали за мной и от которых ничто не ускользало. Джек Коутери всегда интересовался мною, а сейчас — особенно, поскольку любовные проблемы были его стихией. День за днем он следил за переменами в моем настроении. Он даже раза два заговаривал обо мне с Шейлой. И вот летом, незадолго до моего отъезда в Лондон на экзамены, он приступил к делу. Однажды вечером он явился ко мне.

— Льюис, — своим вкрадчивым голосом сказал он, — мне надо поговорить с тобой!

Я попытался отделаться от него, но Джек замотал головой.

— Нет, нет! Совершенно ясно, что тебе необходим дружеский совет.

Он уперся и не хотел отступать. Насколько я знал, подобную настойчивость в чужих делах он проявлял впервые. Он предложил мне пойти в буфет при кинотеатре.

— Там я чувствую себя в своей тарелке, — ухмыльнулся он. — Мне надоели ваши паршивые пивнушки.

И действительно, в буфете, освещенном лампами с розовыми абажурами, где за столиками хихикали и шептались девушки, он чувствовал себя как дома. Но в тот вечер он не заглядывался на девушек. Пружинистым шагом, слегка вразвалку, он направился прямо в угол, где стоял уединенный столик. Вечер был очень теплый, и после первых же чашек чая нам стало жарко. Наконец Джек, приняв серьезный вид, приступил к разговору.

Я понимал, что им руководит только дружба. Я не мог сомневаться в чистоте его намерений хотя бы потому, что незадолго до того я помешал одной из его сомнительных коммерческих операции. Осенью он занял у Джорджа деньги, чтобы открыть небольшой магазин радиотоваров, а фактически ударился в спекуляцию, которую даже при самом снисходительном отношении нельзя было расценить иначе, как неблаговидную. Попав в затруднительное положение, он начал осаждать Джорджа просьбами одолжить ему еще денег, чтобы как-то выкрутиться. Я употребил все свое влияние на Джорджа, чтобы прекратить эту авантюру. Действовал я, возможно, не совсем бескорыстно: ведь я сам рассчитывал занять у Джорджа, и, следовательно, мы с Джеком оказались конкурентами. Но, кроме всего прочего, я чувствовал, что здесь пахнет мошенничеством; я не сомневался, что для Джека понятия коммерческой честности не существует, и своевременно разгадал опасность, угрожавшую прежде всего, разумеется, Джорджу.

Но Джек, хоть и был мошенником, а зла не помнил. Ему доставляла несомненное удовольствие возможность дать мне совет, проявить свои познания и блеснуть в той области, где он обладал большим опытом и был гораздо менее уязвим, чем я. А кроме того, будучи человеком земным и добрым, он искренне хотел подыскать мне любовницу, с которой я познал бы радости бытия и забыл о своих глупых терзаниях. Он выждал, пока наступит наиболее подходящее для такого совета время. Осторожно, опытным глазом он наблюдал за мной, подстерегая минуту, когда я окажусь в хорошем настроении. И вот, убедившись, что меня не тревожат мрачные мысли о Шейле, он пригласил меня в буфет.

Наклонившись над чашкой чая, от которой шел пар, Джек спросил:

— По-моему, Льюис, у тебя с Шейлой дела идут неплохо, да?

Я сказал, что да, неплохо.

— Значит, самое время расстаться с ней! — убежденно произнес он. — Ведь ты за ней больше не бегаешь. Значит, гордость твоя от этого ничуть не пострадает. Ты вылезешь из петли по собственной воле. Будет лучше, если ты порвешь сам, Льюис! Это не так болезненно.

Джек говорил с такой дружеской теплотой, что я не мог ответить ему резкостью.

— Я не могу расстаться с ней, — сказал я. — Я люблю ее.

— Ну, это я и сам вижу, — добродушно улыбаясь, заметил Джек. — Не понимаю только, почему ты мне этого никогда не говорил. Я бы тебя отвлек. Бог ты мой, втрескаться в это… чудовище!

— Она вовсе не чудовище!

— Ты прекрасно знаешь, что чудовище! Во всех отношениях. Льюис, ты же здравомыслящий человек! Ну почему именно эта девушка? Ведь тебя ждут с ней одни мучения!

Я пожал плечами.

— Раз или два я познал с ней такое блаженство, о каком и мечтать не мог.

— Не строй из себя дурака! — отрезал Джек. — Если бы первая любовь не приносила нам хоть капли счастья, жизнь была бы чертовски мрачная штука. Послушай, Льюис, в женщинах я разбираюсь лучше тебя. Если это не так, — и он ухмыльнулся, — значит, время, которое я потратил на них, ушло впустую. Уверяю тебя, она чудовище! А может, она и не совсем нормальная. Как бы то ни было, она приносит тебе одни мучения. Ну, зачем ты выбрал именно ее?

— А разве в таких случаях выбирают? — спросил я.

— Женщин, с которыми нельзя поладить, надо бросать, — настаивал Джек.

— Боюсь, что я не в состоянии это сделать, — возразил я.

— Ты должен, — произнес Джек с такою силой, какой я никогда не замечал у него прежде. — Она причинит тебе много зла. Испортит тебе всю жизнь. — И, помолчав, он добавил: — По-моему, она уже причинила тебе немало зла.

— Ерунда, — возразил я.

— Держу пари, что ты ни разу не переспал с нею!

Удар был нанесен так метко, что я покраснел.

— Чертова девка! — возмутился Джек. — Попадись она мне, я не стал бы тратить время на пустые разговоры. Я бы научил ее кое-чему.

Он сочувственно посмотрел на меня.

— Послушай, Льюис, нет ничего хуже холодных женщин. Я не сомневаюсь, что ты не раз задавал себе вопрос, способен ли ты вообще увлечь женщину.

— Да, — признался я. — Иногда задавал.

— Но это же чепуха! — своим мягким, вкрадчивым голосом сказал Джек. — Попадись тебе не ледышка, ты бы и сам понял, какая это чепуха! Чуточку везения, и жизнь пошла бы у тебя гораздо веселее, чем у меня. Парень ты симпатичный, очень умный. Успех тебе на роду написан. Притом в глазах у тебя такой огонек!.. Это как во всяком деле, — продолжал он, — надо в себя верить. Если она разрушит твою веру в себя, я никогда ей этого не прощу. Говорю тебе: у тебя нет никаких оснований в себе сомневаться! Да сотни девушек получше твоей Шейлы охотно кинутся тебе на шею, только помани их пальцем!