Ментовский крюк - Макеев Алексей Викторович - Страница 21

Стемнело, и интерьер дома приобрел мрачный и зловещий вид. Ксения Мартыновна давно привыкла к нему, но сейчас вдруг взглянула на обстановку новыми глазами. Ей стало не по себе. Что это? Обычная депрессия или предчувствие беды?

Веселая трель мобильника заставила ее вздрогнуть, как от похоронного звона. Она взяла трубку.

– Где? – вместо приветствия спросил незнакомый мужской голос.

Она не сразу поняла.

– О чем вы?

Мужской голос с ровной, почти механической интонацией произнес:

– Хорошо, я повторю, но только один раз. Где?

– Я… я не понимаю…

– Тогда пеняй на себя…

Связь прервалась. Ксения Мартыновна швырнула мобильник на диван. Нет, в самом деле, надо срочно уехать. Далеко, но ненадолго. Желательно в теплые края. К солнцу и морю. К тому же подлость, которую они с Авериным устроили московскому гостю, была противна ей самой. Ей захотелось согреться и отмыться. И немедленно. Горячая ванна всегда действовала на нее расслабляюще и успокаивающе.

Единственной комнатой в доме, которая имела четыре стены и дверь, была ванная. Она же душевая, она же туалетная. От прочего интерьера ее отгородили вовсе не из ложной стыдливости. Причиной была влажность, которая могла обернуться сыростью, грибком и гнилью для остального помещения.

Вот и сейчас, едва Ксения Мартыновна отвернула кран с горячей водой, ванную комнату наполнили клубы пара. Она отрегулировала температуру и вышла. Ее беспокоил звонок неизвестного. Кто это мог быть? Московский гость? Вряд ли. Он бы просто вернулся, набил ей морду и устроил погром. Или изнасиловал по-настоящему. Нет, звонил кто-то другой. И хотел он… Собственно, она сразу поняла, чего он хотел.

Она уже влезла было в ванну, но тут же и вылезла обратно. Ксения Мартыновна вышла из ванной комнаты и торопливо протопала мокрыми босыми ногами к шкафу. Открыв дверцу, она достала из-под вороха белья папку и с тоской оглядела помещение. Архитектор, безусловно, разработал весьма оригинальный дизайн домашнего интерьера, но вот чего он не предусмотрел, так это надежного тайника.

Она вернулась в ванную, огляделась и, не найдя ничего лучше, сунула папку за зеркало. Перед зеркалом она невольно задержалась, оценивая свой внешний вид. В целом очень даже недурно. Конечно, тридцать пять лет, по сегодняшним меркам, для женщины не возраст, но надо подумать о будущем. Пора бы и делом заняться. Но сначала – принять ванну. Она погрузилась в радужную пену. Горячая вода сделала свое дело. Стало легко и приятно. От блаженства ее глаза закрылись сами собой.

Но за шумом воды Ксения Мартыновна не расслышала осторожных шагов. О присутствии в доме постороннего она узнала, лишь услышав его негромкий кашель. Госпожа Пахомова открыла глаза, но за клубами пара не смогла сразу узнать лицо незваного гостя.

– Кто вы? Что вам здесь надо? – В ее голосе испуг смешался с возмущением и недоумением.

Резкий удар оборвал ее голос. Вода в ванне окрасилась кровью.

Убийца выволок тело из воды, замотал большим ворсистым полотенцем и потащил наружу, в холл. Под лестницей, ведущей в спальню, он опустил свою ношу и извлек из-под куртки большой мясницкий крюк S-образной формы. Один конец крюка он зацепил за ступеньку на высоте около двух метров, затем поднял тело и накинул его подбородком на нижнюю часть. Движения его были точными и профессиональными.

Несчастная Ксения была еще жива. В тот момент, когда острое жало пронзило ее плоть, она судорожно забилась на крюке, как вырванная из воды рыба. Убийца с видимым удовольствием наблюдал некоторое время за агонией жертвы; потом, как бы спохватившись, негромко выругался сквозь зубы и полез в карман за трубкой мобильника.

Станислав, а следом за ним Гуров поднялись по гостиничной лестнице на следующий этаж, где находился номер журналиста. На этаже царила нервная суета. Горничные, собравшись кучками, шептались в конце коридора. По коридору прохаживались сотрудники милиции в форме и в штатском. Дверь номера была открыта, но вход перекрывал постовой милиционер. Сыщиков он встретил дружелюбным приветственным окриком:

– Эй, куда претесь? Осади назад, не положено!

– Степаненко, пропусти! – донеслось из комнаты. Милиционер посторонился, и сыщики прошли в номер.

– О, да ты не один? – Полковник Балашов сидел у стены на прикроватной тумбочке, чтобы не мешать работе оперативно-следственной группы, и нервно курил.

Следователь прокуратуры Светлана Загорская диктовала протокол осмотра места происшествия. Митя записывал, кусая длинный ус. Витя ходил по комнате с рулеткой, делая замеры. Впрочем, следователь Загорская не нуждалась в измерительных приборах. Она обладала отличным глазомером, и ее оценки были на редкость точны.

Все присутствующие, казалось, старательно игнорировали того, ради кого здесь и собрались. В угол комнаты не смотрел никто. Там со стенки большого полированного шкафа свисало тело администратора гостиницы Почкина. Он висел, пронзенный под нижнюю челюсть S-образным мясницким крюком. Другой конец крюка был зацеплен сверху за край шкафа.

– В точности как Фердыщенков, – встретил вошедшего Станислава опер Митя. – Библиотека и гильзотека у нас в управлении уже имеются, теперь впору крючкотеку собирать.

– Не отвлекайся, – сделала Мите замечание следователь Загорская.

Станиславу она просто кивнула как старому знакомому. Он покраснел.

– При первичном осмотре на входной двери никаких повреждений не обнаружено, – диктовала Мите Загорская. – Комната размером четыре на пять метров, с одним окном напротив двери, выходящим на восток. При входе в комнату на левой стене – вешалка, на которой висит мужская куртка пятьдесят второго – пятьдесят четвертого размера, принадлежащая неустановленному лицу. На полу комнаты следов, годных для идентификации, не обнаружено. Труп находится в вертикальном положении в подвешенном состоянии…

– Это кто с тобой? – тихо, чтобы не мешать составлению протокола, спросил у Крячко полковник Балашов.

– Приятель, – пояснил Станислав. – Вместе из Москвы прилетели. Он тут, этажом ниже, проживает.

– Вы ведь из «Ассоциации»? – безошибочно определил начальник мясниковской милиции и кивнул головой на повешенного. – Тогда, получается, это ваш стукачок стынет?

Гуров удивленно приподнял брови. Балашов махнул рукой.

– Да об этом все знали. Он и сам не скрывал, на каждом углу хвастался, что у него концы в Москве имеются. Вот и доболтался, теперь вот болтается…

– И давно он тут… стынет? – спросил Крячко.

– По предварительным прикидкам медэксперта, его убили как раз в день вашего приезда. Сознаться не хотите? Нет? Жаль. Я на вашу помощь сильно надеялся. Мне говорили, что москвичи народ отзывчивый, но я не верил. Теперь и сам вижу.

Крячко на шутку Балашова вяло улыбнулся.

– Ладно, мы пойдем. Тут и без нас справятся. Я сам ужасно не люблю, когда на работе дышат в затылок. И другим стараюсь не мешать.

Крячко и Гуров вышли из номера.

– Надо перекусить, а заодно и обмозговать, что откуда растет, – заявил Станислав.

Гуров согласился, и они направились к лифту.

Тело бедной Ксении Мартыновны безжизненно висело под лестницей, насаженное на большой мясницкий крюк. Кроме покойницы, в комнате находился и живой человек. Нисколько не смущаясь соседством трупа, человек занимался самым, казалось бы, будничным делом – разглядывал следы мокрых ног Ксении Мартыновны на полу. Они привели его к шкафу с одеждой. Человек выругался насчет тупоголовых баб и принялся сваливать содержимое полок прямо на пол. Действовал он грубо, без церемоний. Хозяйке ее добро все равно было уже без надобности.

Неизвестный вытряхнул из шкафа все его содержимое, но, видимо, так и не нашел того, что искал. Новое ругательство готово было сорваться с его языка, как вдруг он замер. С улицы послышался звук подъехавшей машины. Человек осторожно, стараясь не скрипеть паркетом, отошел в глубину дома и там затаился. Через несколько секунд в дверь дома снаружи ударили чем-то тупым и тяжелым. Не то грубым ботинком, не то головой.