О смелых и отважных. Повести - Млодик Аркадий Маркович - Страница 16

Юрий и Глаша не поняли.

— Я говорю, — заторопился Глебка, — теплушки можно руками, без паровоза, дотащить до станции!

— Чепуха! — скептически заявил Юрий.

— Знаешь что! — сказала Глаша. — Мы быстренько доедем до Узловой и скажем, что ты застрял тут с вагонами!

— Да-а-а! — насмешливо протянул Глебка. — Нашла дурака!… Один поехал с паровозом, да шиш вернулся!… Я ученый! Так я вас и отпустил!

— То есть как это? — опешил Юрии.

— А вот так — не отпущу, и все!

— Тогда поедем с нами! — предложила Глаша, которой очень хотелось хоть как-нибудь помочь Глебке.

— Хлеб без охраны оставить? — спросил Глебка и смерил ее негодующим взглядом. — Он ценней, чем золото! — Глебка посмотрел на Юрия. — Вот ты… Приедешь в Питер, что ты есть там будешь?

— Я с собой везу! — сказал Юрий. — У меня два мешка!

— Выходит, ты спекулянт! — ехидно спросил Глебка.

— Никакой он не спекулянт! — заступилась Глаша. — Это мы ему муки и картошки дали!

— Выходит, ты кулачиха?

Глаше нравился напористый, смелый паренек. Но сколько же оскорблений можно вытерпеть? Она рассердилась и, когда Юрий, дернув ее за рукав, сказал: «Поедем! Некогда нам с этим грубияном пререкаться!» — Глаша отвернулась от Глебки и, не ответив, пошла к телеге.

Но симпатия оказалась сильнее обиды. Девочка повернула голову, улыбнулась и пообещала:

— Ладно! Не бойся! Мы скажем на станции про тебя!… Жди!

Глебка колебался недолго. Он понимал, что Глашино предложение самое разумное. На Узловой находился штаб продотрядов. Когда там узнают о случившемся, то обязательно пришлют паровоз или бойцов для охраны теплушек. Но опять оставаться одному!… Это было сверх сил. Холодные мурашки побежали у Глебки между лопаток. Бросился он за Юрием и Глашей, обогнал их и, широко расставив руки, крикнул:

— Стой! Не пущу!

Юрий не почувствовал, а Глаша уловила в этом крике нотки отчаянья и мольбы.

— Он еще приказывает! — с возмущением воскликнул Юрий. — Мне приказывать может только…

— Ленин может? — почти шепотом спросил Глебка.

Это было так неожиданно, что Юрий не закончил фразу и забыл закрыть рот.

— Говори! Может или нет? — тем же страстным шепотом произнес Глебка и придвинулся к Юрию вплотную.

— М-м-может…

— Читай! — Глебка бережно вынул мандат, сам развернул его и, не выпуская из своих рук, показал Юрию. — По этому документу мне каждый человек подчиняться должен: и ты, и она, и всякий, кого увижу!

Юрий не слушал. В первую очередь он посмотрел на подпись. Ему ли не знать ее! В прошлом году одна из типографий обратилась к отцу Юрия с просьбой воспроизвести подпись Ленина для праздничного плаката. Две недели работал отец над одной буквой, двумя словами и двумя скобками. Юрий на всю жизнь запомнил их:

Глядя на подпись, он улыбнулся буквам, как старым добрым знакомым.

— Подпись подлинная! — воскликнул он.

— А ты читай, читай! — торжествующе сказал Глебка. — И ты — тоже — добавил он Глаше.

— Не умею! — созналась та. — А карточку я уже посмотрела. Это твой отец?

— Ну и что! — недовольным голосом возразил Глебка. — Я тоже в Кремле был, когда Ленин мандат подписывал! Ясно?… Что отец, что я — никакой разницы!… Все должны оказывать мне полное содействие!

— Не тебе, а отряду! — уточнил Юрий. — Чем мы можем тебе помочь?

— Никуда вы от теплушек не уедете! Это раз! — начал перечислять Глебка свои требования. — А два — будем толкать теплушки!

Юрий посмотрел на Глашу. Он опасался, что сестра не согласится, и поторопился повлиять на нее.

— Ты знаешь, кто такой Ленин? — многозначительно спросил он Глашу.

— Еще бы!

— Нет, не знаешь! — возразил Юрий. — Мой папа сказал мне как-то: «Напишу портрет Владимира Ильича — и буду считать цель своей жизни достигнутой!» А папа мой слов на ветер не бросает! — и, помолчав, он торжественно добавил: — Идем по приказу Ильича толкать теплушки!

— Пошли! — деловито ответила Глаша.

Глебка не удивился. После того как мандат с подписью Ленина усмирил целую толпу мужиков, он поверил в чудесную силу документа. Мальчишка пожалел, что не догадался сразу показать мандат ребятам и потратил столько дорогого времени на пустые разговоры.

Все трое вернулись к теплушкам.

— Главное — стронуть их с места! — уверенно объяснял Глебка, раскручивая рукоятку тормоза. — А потом они покатятся, только держись!

Соскочив с площадки, он весело скомандовал:

— Взялись!

Ребята уперлись руками в железную раму вагона, а ногами — в шпалы. У Глебки от напряжения побелели пальцы.

— Рад-два, дружно! — натужно крикнул он.

Теплушки не шелохнулись.

Снова и снова ребята упирались в железную раму, налегали на нее и плечами, и грудью, но колеса будто примерзли к рельсам.

— Тю-у! — устало произнесла Глаша. — Скаженные!

— А почему у тебя искры из-под колес летели? — спросил Юрий, тщательно вытирая платком испачканные ржавчиной пальцы.

— Букса сгорела.

— Потому они и не идут! — определил Юрий профессорским тоном. — Смазать надо! Масло у тебя есть?

— Есть, — сказал Глебка и пошел к дверям теплушки, но остановился на полдороге и решительно замотал головой. — Не дам!… В Питере хлеба нет, а я масло под колеса пихать буду?

— Глупо! — произнес Юрий. — Политика страуса!

Мальчишки сердито уставились друг на друга и поругались бы опять. Но вмешалась Глаша.

— Я чичас! — сказала она и, сбежав с насыпи к телеге, вытащила откуда-то кринку. — Сметана! — крикнула Глаша. — Сойдет?… Жирная!

— Сметана и масло — продукты родственные! — изрек Юрий. — И хотя ее мне в дорогу дали, но…

Глебка повеселел.

— Не жалей! За пролетариатом не пропадет! — с подъемом воскликнул он и первый побежал к неисправной буксе.

Под крышкой в коробке виднелась спекшаяся масса из песка и пережженной смазки.

— Лей! — приказал Глебка.

— Куда лить-то, чудной! — сказала Глаша. — Вытечет без толку… Паклю или тряпку надо!

Все трое почему-то посмотрели по сторонам. Вокруг лежал чистый снег. Глебка пошарил по карманам, потом распахнул куртку и ухватился за полу.

— Оторву — и порядок!

Глаша с сомнением пощупала грубую — вроде парусины — материю куртки.

— Такая и не впитает ни капли!

— А вата хороша будет? — спросил Юрий.

— Где ее взять? — огрызнулся Глебка.

Юрий аккуратно расстегнул пальто и сказал ему:

— Дергай из-под подкладки.

Глебка медленно подошел к нему, улыбнулся и, приподымая полу добротного Юриного пальто, произнес:

— А ты, я смотрю, парень ничего!

— Благодарю за признание!

Юрий прищелкнул каблуками, а Глебка, мельком взглянув на Глашу, понял, что она не одобряет предложения брата. Девчонки всегда трясутся над тряпками!

— Не жалей! За пролетариатом…

Глебка не договорил и подкладку не разорвал. Вспомнил он про шапку, закинутую в кусты. Сметану вылили в шапку и засунули ее в коробку. Минут пять надрывались ребята у задней теплушки. Как только ни толкали они: и вместе, и врозь. Глебка с разбегу наскакивал на вагон. Попробовал он и такой способ: Юрий и Глаша упирались в теплушку руками, а Глебка ложился спиной на шпалы, ноги ставил на ребро колеса и толкал что было силы. А вагоны хоть бы дрогнули, хоть бы на миллиметр продвинулись вперед.

Юрий тяжело перевел дух и опустил руки.

— Не знаю, как вы, — сказал он, — а лично я, вероятно, не рожден быть лошадью.

Разъяренный Глебка выскочил из-под теплушки. Рушилась его последняя надежда.

— Из тебя и теленка не выйдет! — крикнул он Юрию.

— Ну уж, знаешь!… — Юрий развел руками.

— Толкай! — грозно перебил его Глебка.

И Юрий послушно положил руки на железную раму.

— А ты чего? — прикрикнул Глебка на Глашу. — Тоже скажешь — не лошадь?… Да я, если надо, в слона превращусь!… А вы…

Глаша улыбнулась. Разговор о лошадях надоумил ее.