Кошмарная клиника - Сникет Лемони - Страница 26

— Куда нам идти? — спросил Клаус, стараясь перекричать рев огня. — Вся эта толпа вот-вот сообразит, что нас нет в недостроенной половине, и вернется сюда.

— Бежать! — выкрикнула Солнышко.

— Но вокруг даже не видно, куда идти! — воскликнула Вайолет. — Все пространство заполнено дымом!

— Опуститесь на колени! — скомандовал Клаус, становясь сам на колени и начиная ползти. — В энциклопедии «Как вести себя при пожаре» автор пишет, что ближе к земле — больше кислорода и поэтому легче дышать. Но нам как можно скорее требуется укрытие.

— Где нам найти укрытие в таком пустынном месте? — отозвалась Вайолет, ползя вслед за братом. — Больница была единственным зданием на мили вокруг, но скоро она сгорит дотла!

— Не знаю, где найти, — Клаус громко закашлялся, — но дышать долго нам тут не удастся!

— Скорее! — услышали вдруг Бодлеры голос в гуще дыма. — Сюда!

Перед глазами Бодлеров вдруг возникло что-то длинное и черное, и они разглядели автомобиль, который только что остановился перед больницей. Автомобиль, разумеется, неплохое укрытие, но дети замерли на месте и прижались к земле.

— Скорее! — повторил голос Олафа. — Торопись, а то оставлю тебя здесь!

— Иду, иду, любимый, — услыхали Бодлеры позади себя голос Эсме Скволор. — Со мной Лукафонт и Флакутоно, и нас догоняют обе женщины. Я им велела забрать побольше докторских халатов, вдруг опять понадобятся для маскировки.

— Хорошая мысль, — ответил Олаф. — Можешь разглядеть машину в этом дыму?

— Могу, — отозвалась Эсме. Голос ее все приближался. Дети услышали странные звуки шагов, приближающихся по мере того, как она подходила на своих каблуках-стилетах. — Открой багажник, милый, мы положим туда костюмы.

— Ладно, — неохотно ответил Олаф, и дети разглядели длинную фигуру своего врага, вышедшего из машины.

— Олаф, подожди! — крикнул лысый.

— Болван! — отозвался Олаф. — Говорил я тебе, называй меня Маттатиас, пока мы на территории больницы. Давай скорее, залезай в машину. Сникетовского досье в Хранилище Документов не нашлось, но, кажется, я догадываюсь, где оно может быть. Как только мы уничтожим те тринадцать страниц, нам уже ничто не помешает.

— Но еще предстоит уничтожить Бодлеров, — добавила Эсме.

— Уже уничтожили бы, если б вы не провалили мой план. Ну да ладно, сейчас надо поскорей сматываться, пока полиция не пожаловала.

— Но твой самый могучий помощник все еще в Отделении Заразной Сыпи — охотится за щенками, — напомнил лысый и, судя по звукам, открыл дверцу.

Затем послышался голос крюкастого, дети разглядели сквозь дым его странные очертания, когда он полез в машину вслед за лысым:

— Отделение Заразной Сыпи полностью сгорело. Надеюсь, толстяк успел выбраться.

— Мы не собираемся тут торчать — выяснять, жив этот тупица или нет, — огрызнулся Олаф. — Как только женщины изволят положить костюмы в багажник, мы тут же выметаемся. Запалить больницу было, конечно, приятно, но теперь надо поскорее найти сникетовское досье до того, как его найдут Сами-Знаете-Кто.

— Г.П.В.! — хихикнула Эсме. — Настоящие Г.П.В., а не эти дурацкие певцы.

Багажник со скрипом открылся, дети разглядели его крышку, отскочившую вверх.

Она была испещрена дырочками — очевидно, следами пуль, выпущенных полицейскими, когда те преследовали пассажиров автомобиля. Олаф обошел машину, продолжая отдавать приказания.

— Убирайтесь с переднего сиденья, идиоты, — рявкнул он. — Тут сидит моя подружка. Остальные запихивайтесь назад.

— Есть, босс, — отозвался лысый.

— Мы несем костюмы, Маттатиас, — послышался в гуще дыма слабый голос одной из напудренных женщин. — Еще минутку, мы сейчас подойдем.

Вайолет придвинулась к младшим как можно ближе и тихо, чтобы никто не услышал, шепнула:

— Мы должны туда попасть.

— Куда? — прошептал Клаус.

— В багажник, — ответила Вайолет. — Это наш единственный шанс выбраться отсюда, прежде чем нас схватят или произойдет еще что-нибудь похуже.

— Кулеч! — испуганно прошептала Солнышко, желая сказать что-то вроде «Лезть в багажник — это все равно что быть пойманными!».

— Необходимо найти остальные страницы сникетовского досье до Олафа, — объяснила Вайолет, — иначе нам никогда не снять с себя подозрений.

— И не предать Олафа суду, — добавил Клаус.

— Изан, — проговорила Солнышко, что означало «И не выяснить, остался ли в живых после пожара кто-то из наших родителей».

— И единственный способ все это сделать, — докончила Вайолет, — это забраться в багажник автомобиля.

Сквозь дым к ним приплыл голос Олафа, коварный и опасный, как пламя.

— Сию минуту в машину! — приказал он. — На счет «три» я отъезжаю.

Бодлеры до боли крепко сжали друг другу руки.

— Вспомните все, что мы пережили вместе, — шепнула Вайолет. — Мы испытали бесчисленные несчастья и в конце концов опять остались одни. Если жив хоть кто-то из наших родителей, значит, все было не зря. Мы должны найти того, кто остался в живых, даже если это будет последнее, что мы сделаем в жизни.

— Раз!

Клаус посмотрел на распахнутый багажник, похожий на зияющую пасть какого-то темного зверя, который сейчас сожрет его и сестер.

— Ты права, — пробормотал он наконец. — Мы не можем дольше сидеть в этом густом дыму, тут нам грозит удушье. Укрыться в багажнике — наша единственная надежда.

— Так! — шепнула Солнышко.

— Два!

Бодлеры встали, быстро перебежали к машине и нырнули в багажник. Там было влажно и стоял отвратительный запах, но дети все равно заползли в самую глубину, где их не могли заметить.

— Подождите меня! — крикнула напудренная, и Бодлеры почувствовали, что на них плюхнулись халаты. — Я не хочу остаться тут! Я не могу дышать!

— А мы сможем тут дышать? — тихонько спросила Вайолет у брата.

— Да, — ответил Клаус. — Воздух поступает через пулевые отверстия. Я не такое укрытие имел в виду, но и это сойдет.

— Голош, — пискнула Солнышко, что означало «Должно сойти, пока не найдется что-нибудь получше», и брат с сестрой кивнули.

— Три!

Багажник захлопнулся, внутри настала полная темнота, их убежище загрохотало и затряслось, поскольку Олаф завел мотор, и двинулось в путь все по той же плоской безлюдной равнине. Но дети, естественно, ее не видели. Они вообще ничего не могли видеть в черном нутре багажника. Они только слышали собственное судорожное дыхание, когда ловили воздух, врывавшийся в дырки от пуль, и ощущали во всем теле дрожь от страха. Это никоим образом не было тем убежищем, о котором им мечталось, но они понимали, что сейчас сойдет и такое. Для бодлеровских сирот (если они все еще были сиротами) багажник олафовской машины должен был сойти за убежище, пока не подвернется что-то получше.

Моему любезному редактору