Петр 2. Петербург (СИ) - Канаев Илья Владимирович - Страница 18

  Или вот ещё поручение об организации Государственного Банка. Даже прислали примерный план Устава нового учреждения, расписав по пунктам его задачи. Голицын снова перечитал строчки указа.

  'Передать в ведение Государственного Банка следующие дела:

  1.Хранение золота, серебра и других сокровищ императорской казны'

  'Ну, ничего особенного пока', - подумал князь.

  '2.Ведение счетов и взаимных расчётов всех государственных учреждений, а также участников внешней торговли'

  'Какие счета? Как их придумать и навязать чиновникам, а тем более негоциантам? Испокон веку все купцы и служащие пользовались приходными и расходными книгами. Конечно, тут бы и двойная запись пригодилась, только в ней никто в России не разбирается! Опять что ли искать немцев, чтобы поучили нас? Снова приедут какие-нибудь спесивые мошенники, развалят всё, а виноватым будет он, Дмитрий Голицын!'

  Князь вздохнул и продолжил читать и размышлять.

  '3.Выдача ссуд банком исключительно только камер-коллегии под залог шестипроцентных государственных обязательств'

  'Ишь ты! Ушлые канцеляристы Левенвольде даже процент посчитали! Отобрать у камер-коллегии казну и давать ей деньги в долг! Это кто же такой умный у них там? Найти бы его да удавить! Кириллов что ли? Или Остерман с Левенвольде хотят денежку государственную украсть?'

  '4.Контроль за деятельностью банкиров, ростовщиков, менял и прочих лиц, предоставляющих ссуды и кредиты'

  'Да-а... большая власть достанется тому, кто этот Государственный банк возглавит! Все жиды ему взятки нести станут! Нужно обязательно своего человека туда впихнуть!'

  '5.Монополия на выпуск ассигнаций или банковских билетов на всей территории империи с свободным обменом их на золото или серебро'

  'Последний пункт самый убийственный! Явно Остерман хочет смошенничать, чтобы всю страну разорить, как Джон Ло семь лет назад во Франции. И что делать? Государь на последней аудиенции недвусмысленно напомнил, что ассигнации и банк в России должны быть! Нужно подумать, как на этом поручении не погореть самому, а вину за последствия свалить на проклятых немцев!'

  15/09/14

  Сижу в присутствии Сената. Присутствие переводится на язык XXI века как заседание. Большая комната, вытянутый стол, покрытый белой скатертью. Обычно в кабинетах чиновников все скатерти зеленые. Такая краска дешевле других цветов, оттого и мундиры в армии тоже такого цвета. На чиновниках тоже стараются экономить, но для высшего государственного органа подобрали более роскошное убранство. Сижу во главе стола на неудобном жёстком стуле. Отсидел уже всю свою детскую задницу, но стараюсь не ёрзать. Поддерживаю торжественность мероприятия. За столом расположились все девять сенаторов. Сидят важно и слушают, что им зачитывает стоящий у противоположного края стола обер-секретарь Степанов. Ещё в комнате пара писарей и обер-прокурор Воейков за отдельными столиками. Последний должен следить за порядком, но ему не хватает авторитета, чтобы приструнить влиятельных вельмож.

  Раньше, во время таких многочасовых заседаний я пытался как-то развлечься, записывая свои мысли и планы в многочисленные папочки на разные темы. Но после ареста Меншикова и объединения Верховного Тайного Совета с Сенатом отказался от такой роскоши. Все присутствующие, кроме меня, упивались возможностью побыть в ауре высшей государственной власти. Пусть привыкают ко мне, как неотъемлемой части этой самой власти. Поэтому я сижу неподвижно и делаю умное лицо. Внимательно слушаю и благосклонно киваю в нужных местах. Воспринимаю всё происходящее как важный спектакль, где я в главной роли, и фальшивить нельзя. Удручает низкая эффективность такой работы. В основном из-за того, что плохо прорабатываются вопросы, которые выносятся на обсуждение Сената. И не то чтобы Степанов плохо знает своё дело. Проблема в разграничении функций ведомств и отлаженности всего делопроизводства. Ну и на само верховное государственное учреждение слишком много завязано различных дел. Сенат выполняет роль и Совета Министров и Верховного Суда и Политбюро в одном лице. Точнее в десяти лицах, считая моё тоже. Или одиннадцати, если вспомнить, что сестра-наследница должна присутствовать на этих мероприятиях. Но её я освободил от этой каторги. Мала ещё, хоть и старше меня на год.

  Иногда сенаторы спорили, но редко по серьёзному. Например, года три назад поругались Шафиров и Скорняков-Писарев. Обвинили друг друга в воровстве и коррупции. В результате Шафиров попал в опалу и пытается сейчас организовать ловлю китов в Архангельске (если уже добрался туда из Москвы). Писарев удержался в Петербурге, но недавно пострадал вместе с Девиером. Видимо, умудрился когда-то насолить Меншикову, что неудивительно при неуживчивом характере бывшего сенатора. Сейчас он где-то на пути в Охотск, а я пока не решил, стоит ли его возвращать. Всё же он один из немногих толковых инженеров в России. Или всё же дать ему возможность отстроить порт в Охотске, как это было в известной теперь только мне истории?

  При мне до серьезных скандалов сенаторы пока не доходили. Возможно, потому что в таком составе работают меньше двух месяцев. Ещё не сложились группировки, и каждый действует за себя. Разве что выходцы из ликвидированного Верховного Тайного Совета свысока поглядывают на старожилов Сената, которыми не так давно помыкали. В результате 'старожилы' явно стараются друг друга поддерживать. Тем более, что среди них три сослуживца-подполковника Преображенского полка: Семён Салтыков, Юсупов старший и Дмитриев-Мамонов. Несколько наособицу действуют два брата Долгоруковы. Им не удалось усилиться за счёт моей дружбы с Ваней Долгоруковым. Наверное, они даже в некоторой растерянности из-за такого моего сопротивления.

  Верховодит же в Сенате тройка министров - Головкин, Остерман и Дмитрий Голицын. У каждого за плечами много влиятельных родственников и единомышленников. Каждый имеет в распоряжении ресурсы целых ведомств. И каждый ждёт скорого прибавления своих сторонников на верхушке власти. Голицын протолкнул младших братьев главами Военной и Юстиц-коллегии. Головкин ждёт зятя генерал-прокурора Ягужинского. Остерман действует не через родственников, а через многочисленных иностранцев, которые доверяют обрусевшему немцу больше, чем тому же Голицыну.

  Любопытно было анализировать взаимоотношения сенаторов по тому, кто как сидит. Ближе всех, справа от меня - канцлер Головкин. На сегодня он единственный из работающих чиновников первого ранга. Меншиков и Толстой в тюрьме, Сапега в опале, Фёдор Апраксин и Брюс на пенсии. Рядом с канцлером сидит его заместитель по коллегии иностранных дел Остерман. Он также глава немецкой партии, нескольких межведомственных комиссий, почтовой канцелярии, мой воспитатель и чиновник второго ранга. Ах да, ещё женат на царской родственнице Стрешневой.

  Напротив этих двоих, слева от меня, сидит Дмитрий Голицын. Не так давно это место освободил старый генерал-адмирал Фёдор Апраксин. С его уходом, позиции князя не ослабли. Я даже думаю, что если у меня получится организовать Кабинет Министров, Дмитрий Голицын станет первым его председателем.

  Трое подполковников гвардии расположились за князем. Все они по Табелю о рангах относятся к третьему классу, поэтому местничество между ними определяется второстепенными факторами. Дмитриев-Мамонов - царский зять и к тому же лейтенант кавалергардов. Есть такое особое подразделение меньше сотни человек, в котором я капитан, а офицерами служат некоторые генералы и полковники. Всё никак не дойдут руки преобразовать эту парадную конную роту во что-то более путное. Для постоянного моего конвоя в перемещениях по городу они слишком все знатные. Для участия в празднествах и торжественных шествиях я их пока не использовал, хотя для этого кавалергарды и предназначены.

  За Мамоновым расположился Семён Салтыков. Он дальний родственник Мамонова, но в интригах ивановского клана (который возглавляет Мамонов и обер-шенк Василий Салтыков) замечен не был. Тем не менее, то что они сидят рядом выглядит подозрительно. Григорий Юсупов получил звание подполковника гвардии немного позже Салтыкова, поэтому сидит крайним слева. По идее, дальше него должен быть князь Черкасский, так как неформально военный чин третьего ранга имеет преимущества перед гражданским того же класса. Но один из самых богатых и знатных людей Петербурга, к тому же представитель влиятельного рода Трубецких (через супругу) нашел способ не уронить честь фамилии. Расположился напротив, между двоюродными братьями Долгорукими. Роль самого 'маленького' человека среди сенаторов взял на себя хитрован Василий Лукич Долгоруков. Он сидит крайним справа. Вот такие дела. Как ни боролся мой дед с местничеством, её пережитки по-прежнему живы.