Если верить в чудеса - Мартон Сандра - Страница 9

Трэвис рассмеялся.

Рассмеялся! Дженни сжала кулаки.

– Это я-то тебя соблазнил? Ты просто кидалась на меня! Я лег с тобой в постель из жалости. Я имею в виду – было очевидно, ты всего лишь отчаянно ищешь кого-то, чтобы хорошенько…

Дженни ударила его по лицу:

– Ты конченый ублюдок!

– А ты маленькая дурочка, – прорычал Трэвис. – Тебе просто повезло, что в итоге ты не уехала с… с каким-нибудь маньяком!

– Достаточно того, что я уехала с… с мужчиной, который… который вообще ничего… ничего не знает о сексе и о том, как удовлетворить жен…

И тут Трэвис прижал ее к себе и поцеловал.

Она сопротивлялась. Боролась. Но Трэвис завел ее руки ей за спину и принялся целовать и целовать, пока она не застонала и не стала отвечать ему…

И тогда он отпустил ее.

Дженни взглянула на него, на надменную улыбочку, искривившую его лицо, на котором было написано: «Я же тебе говорил».

Она хотела ответить чем-нибудь колким и остроумным, но в голове была та же пустота, что и в душе. Дженни развернулась и нырнула в лифт.

Двери закрылись.

Едва они закрылись, она слегка спустила платье и сорвала с себя его футболку, бросив ее на пол. Секунды спустя она уже шагала по мраморному холлу размером с авиационный ангар. Она шла, игнорируя зовущего ее консьержа и такси, стоящее у выхода. Ей не нужно было ничего, абсолютно ничего от Трэвиса Уайлда!

Даже в такой поздний час на улице стояла жара. Дженни шагала мимо бесконечных домов, покрываясь потом под платьем, сняв шпильки и держа их в руках.

Конечно, она выглядела ужасно. Машины притормаживали, когда она пыталась их остановить, но затем уезжали прочь.

Наконец одна остановилась. Водитель пялился на нее, но ей было наплевать. Теперь она ехала домой, убеждая себя: Трэвис Уайлд был именно тем, кем и должен был.

Опытом.

Оставшись один в пентхаусе, Трэвис ходил кругами, как загнанный в клетку тигр.

Да что за женщина будет считать секс каким-то исследованием? Что за женщина будет искать мужчину, чтобы лишиться того, что ей надоело, а потом просто так бросить все и буквально убежать?

Все эти стоны, пока они были вместе… Это выражение страсти…

Все игра, все часть плана…

Или ее эмоции были настоящими? Настоящими, если судить по тому, как она ответила на последний, жгучий поцелуй.

Да, но что с того? Если бы к ней подошел не он, а кто-нибудь другой, она сейчас была бы в его кровати.

И что? Какая разница? С чего вдруг его должно волновать, с кем блондиночка переспала бы? Какая разница, кто забрал бы ее девственность?

В чьих руках бы она трепетала сегодня?..

– А ты идиот, Уайлд! – прорычал он.

Причем злой идиот, чей гнев закипает внутри, гнев на весь мир, постоянно доказывающий ему – сам он не может его контролировать, несмотря на все попытки, гнев свирепый и безудержный.

Трэвису хотелось вернуться в этот бар.

Он знал, те пьяные оболтусы будут рады снова встретить его. Знал, они всю ночь смогут обмениваться ударами, пока их не застанет рассвет…

Но его звали Трэвис Уайлд. Он был мужчиной, а не пьяным быдлом. Он контролировал свою жизнь, себя, свои эмоции.

И в понедельник ему все еще предстояло выступать на собрании. Не для себя, но ради клиентов, которые доверили ему свои миллионы.

Он был обязан не ударить в грязь лицом!

Так что Трэвис отправился в спортивный зал на нижнем этаже его пентхауса. Он пробежал километры на беговой дорожке, занимался на тренажерах и поднимал штангу, пока весь не пропитался потом.

Два часа спустя, убитый усталостью, он принял душ, упал на кровать и провалился в глубокий сон.

Глава 5

Неделя пронеслась стремительно.

Три дня Трэвис провел во Франкфурте и два дня в Лондоне.

Успех сопутствовал ему везде: переговоры прошли удачно, все сделки были заключены. Он восхитительно себя чувствовал, ведь победа всегда была сладка! Но на этот раз чего-то не хватало…

Он не мог выбросить эту женщину из головы.

Да, секс был неплох. Ладно, он был очень хорош, если быть честным. Не из-за ее девственности, а из-за… Она была очень милой. И честной.

Но можно ли назвать милой девушку, которая заходит в бар в поисках парня для одноразового секса? И можно ли назвать честной девушку, которая прячет свою девственность от партнера до тех пор, когда уже слишком поздно?

Он бы передумал и отказался. Конечно, отказался бы! Никакой мужчина не захотел бы нести ответственность за лишение незнакомой девушки невинности.

Ее чудесной невинности…

Трэвис никогда не был дураком, считающим: мужчина создан, чтобы тащить к себе в койку все, что движется, а девушка должна расти в монастырской строгости.

Получается, Женевьева как раз там и росла. И хранила свою девственность. До прошлой пятницы. А затем вдруг отдалась мужчине. Ему.

Правда, им мог оказаться кто угодно. Лишь по счастливой случайности она зашла именно в этот бар и в нужный момент.

Она не выбирала Трэвиса, она… наткнулась на него!

– Прекрати, – прошептал он сам себе, сидя в личном самолете, пролетающем над Атлантическим океаном.

В мире полно женщин, прекрасных и доступных. Ему нужно всего лишь позвонить одной из них и взять с собой поужинать и выпить.

Отличный план!

Но звонок можно было отложить до приезда домой. Ни к чему торопиться.

Была пятница, они должны были приземлиться через пару часов. Трэвис навскидку мог вспомнить с десяток девушек, готовых бросить все ради возможности провести с ним вечерок.

Эй, если мужчина не может быть честен наедине с собой, с кем ему вообще быть честным?

И все же Трэвис не взялся за мобильный телефон, когда оказался в своем пентхаусе.

Он не очень-то любил путешествия: даже в личном самолете тяжело переживал смену часовых поясов. Так что Трэвис разделся, принял душ, надел старые спортивные шорты, открыл баночку холодного пива и отправился на террасу, где с удобством устроился в шезлонге.

Был один из тех дней, которые очень редко бывают в Далласе посреди лета: теплый, но не горячий, яркое солнце, голубое чистое небо, всегда напоминавшее ему о доме.

Забавно…

Он вел бои под таким же голубым небом, под таким же горячим солнцем, в местах, которые для многих были лишь непроизносимыми названиями на карте, но небо и солнце там всегда казались чужими, будто он однажды ночью уснул дома, а следующим утром проснулся в абсолютном чуждом и бессмысленном мире…

Трэвис сделал глоток пива.

Его братья, служившие своей стране, чувствовали то же самое.

Войны последних десятилетий отличались от тех, о которых им в детстве рассказывал отец.

Их старик был генералом. Звезды, выправка, почет, всегда с прямой спиной и вычищенными до блеска ботинками. Он воспитывал их на древнейших сказках о героях и отваге. «Джентльмены, – говорил отец, – в ваших венах течет кровь храбрейших воинов». Генерал рассказывал сыновьям истории и о ближайших предках: о мужчинах, которые битвами проложили себе путь в места, нынче называемые Техасом, где они основали «Эль Суэно», семейное ранчо, если, конечно, королевство размером в полмиллиона акров можно назвать ранчо.

Только все истории отца не подходили к реалиям двадцать первого века.

Джейк был ранен в бою, Калеб пострадал от темных схем агентства, о котором все предпочитали молчать. А вот Трэвису повезло. Никаких ран: ни телесных, ни душевных.

Неожиданно он вспомнил о девушке, с которой встречался пару лет назад, едва оказавшись дома. Она была психиатром с достаточным количеством дипломов, которыми при желании можно полностью оклеить стены в спальне. Вот она и сказала Трэвису – у него проблемы. «Ты не можешь почувствовать эмоциональной связи», – говорила она. Убеждала его, будто слышит, как тикают ее внутренние часики, и радовалась – наконец-то нашла парня, который готов рискнуть всем и начать серьезные отношения.