Эксперимент профессора Брантинга - Снегов Сергей Александрович - Страница 11

Рой уменьшил звучание, так легче было вести авиетку. Тихая, то усиливающаяся, то замирающая музыка вызванивала направление на экскаватор, обрабатывавший центр площадки. Рой направил авиетку в середину карьера и сфокусировал на обзорный экран кабину «паука». На экране вспыхнул прозрачный водительский колпак машины, мелькнуло чье-то испуганное лицо, чей-то голос с ужасом вскрикнул:

— Джон! Ты? Ты?

Цвиркун, перегнувшись через плечо Роя, завопил в переговорную трубку:

— Теперь ты не убежишь, преступник! Теперь не убежишь!

Его истошный крик еще звучал в ушах братьев, когда экскаватор ринулся из карьера. Гигантский паук пронесся мимо других машин, стремительно выскочил на поверхность и огромными скачками унесся в морозный простор, лишь тускло просветленный заходящим крохотным Солнцем. Экскаватор убегал на восток, в ночную темноту. Он мчался с такой отчаянной быстротой, что уже через минуту стал стираться в отдалении. Рой форсировал двигатель, но авиетки на Нептуне были тихоходных моделей. Мощности двигателя хватило лишь на то, чтобы не слишком отставать. Рой крикнул в трубку:

— Профессор Брантинг! Нам нужно с вами побеседовать!

В ответ донесся отчаянный вопль:

— Ни за что! Ни за что! Опыт не закончен! Я не могу…

Цвиркун снова перегнулся через плечо Роя, чтобы крикнуть что-то в трубку, но сделал это так неловко, что слишком резким движением оборвал воспринимающий контур. Связь с убегающим механическим пауком прекратилась. Генрих сердито сказал Цвиркуну:

— Вы слишком порывисты! Предоставьте действовать нам!

Цвиркун, опустившись на сиденье, что-то покаянно бормотал. Рой манипулировал питанием двигателя, Генрих, не отрывая глаз от медленно уменьшавшегося темного пятнышка на темнеющей равнине, включил прожектор. Пятно стало отчетливо видно, но продолжало уменьшаться.

— Похоже, что он скроется от нас и на этот раз, — со вздохом сказал Рой.

Ни Рой, ни Генрих больше не обращали внимания на прекратившего бормотание Цвиркуна. И когда вперед вдруг унесся огненный шар, до них не сразу дошло, что Цвиркун тихонько приоткрыл смотровое окно в куполе авиетки и выстрелил из плазменного пистолета. Гигантский паук взметнулся вверх и упал, ломая ноги. Теперь он лежал на брюхе, темный, неподвижный, все увеличивающийся, по мере того как авиетка приближалась.

— Зачем вы это сделали, Джон? — сказал пораженный Рой.

Цвиркун крикнул, задыхаясь:

— Другого выхода нет! Он может скрыться!

Рой затормозил возле поверженного «паука». Генрих, следивший за Цвиркуном, успел предостерегающе воскликнуть:

— Не пускай его, Рой! — и сам вцепился в Цвиркуна, пытавшегося первым выскочить из авиетки.

Рой слишком поздно отреагировал на крик Генриха, Цвиркуну удалось вырваться. Генрих побежал вслед, но Цвиркун далеко опередил его.

Рой бегал быстрее Генриха, но замешкался.

Генрих мчался метрах в пятидесяти за Цвиркуном и видел, как тот рванул дверь, защищавшую кабину от наружного вакуума. Генрих вскочил в промежуточную камеру, когда Цвиркун был уже внутри. Давление в камере выравнивалось быстро, но не настолько, чтобы Генрих смог помешать тому, что увидел за прозрачной стенкой.

На полу кабины извивался и звал на помощь сухонький старичок, а Цвиркун, придавив его коленом, рвал на нем одежду.

— Прошу тебя! Очень, очень прошу! — кричал старичок, стараясь оторвать от себя руки Цвиркуна. — Будь благоразумен, препарат недоработан!

— Старик увидел Генриха, в бессильном гневе ожидавшего, когда откроется внутренняя дверь, и пронзительно закричал: — Помогите, я все объясню!

Цвиркун обернулся, увидел Генриха и еще сильнее затряс старичка. Голова Брантинга стучала о пол, Брантинг хрипел. Автоматическая дверь распахнулась, когда Цвиркун с небольшой коробочкой в правой руке отскочил от Брантинга. Генрих кинулся к распростертому на полу телу.

Седые волосы на голове ученого стояли дыбом, в распахнутых глазах окаменел ужас. Теперь в промежуточной камере находился разъяренный Рой, ожидавший своей минуты ворваться внутрь.

— Вы убили Брантинга! — с негодованием крикнул Генрих.

Цвиркун ответил с презрением и ненавистью:

— Я не хотел его убивать. А если и помог подохнуть, так собаке собачья смерть!

Генрих всматривался в озаренное торжеством лицо Цвиркуна. Все, что открывалось раньше, было маской. Генриха раздражало кривлянье Цвиркуна, калейдоскопическая смена гримас. Не было лица Цвиркуна в его кривлянье, в гримасах и минах. Все это был камуфляж, примитивная игра. Вот оно, настоящее лицо, открытое во всей своей беспощадной четкости — сумрачное, пронзающее убийственно острыми глазами.

Рой наконец ворвался в кабину и тоже кинулся к Брантингу, потом выпрямился и сердито посмотрел на Цвиркуна.

— Может быть, объясните, что произошло? И покажите коробочку со спорами! — Он протянул руку.

— Стойте на своих местах! Опустите руки! — властно потребовал Цвиркун. — Я дам исчерпывающие ответы на любые ваши вопросы, но при условии, что ни один из вас не сделает и шага ко мне, пока я не закончу.

Рой наверняка не посчитался бы с настояниями Цвиркуна, но, как и брата, его поразила перемена в ассистенте скончавшегося профессора. Рой медленно опустился на скамью и знаком показал Генриху, чтобы тот сел рядом. Цвиркун прислонился к стенке кабины, как если бы боялся нападения сзади. Генрих хотел поправить запрокинутую руку профессора, Рой сказал, что все надо оставить без изменений, пока не явятся медики колонии. Генрих сел возле брата. Рой нетерпеливо заговорил:

— Вы превысили свои права, Джон. На Нептуне за нападение на другого человека отвечают так же строго, как и на Земле.

— Кары я не боюсь, — спокойно сказал Цвиркун. И говорил он по-новому, без торопливости, без повторений, с каким-то почти пренебрежительным хладнокровием. — Я уже объяснил вашему брату, что не собирался приканчивать мерзкого старикашку, что, надеюсь, подтвердят местные медики, если они достаточно квалифицированны. Между прочим, больше всего я боялся, что Брантинг умрет раньше, чем я доберусь до него. Оператор на «пауке» — только на Нептуне могли придумать старому ученому такую должность! Но Брантинг дождался меня. Он умер если не на руках моих, то в моих руках. Уже одно это делает меня счастливым. Но не только это!..