Досужие размышления досужего человека - Джером Клапка Джером - Страница 94

— Совершенно верно, миссис Уилкинс, — согласился я. — Если слушать только одну сторону, до правды ни за что не доберешься. С другой стороны, есть и такие, кто решительно утверждает, будто южноафриканский владелец рудников — это своего рода духовное создание, сплошь сердце и чувствительность, кого против своей воли обрушили, если можно так выразиться, на землю в результате перепроизводства высшего класса архангелов. Число архангелов наилучшей отделки превысило потребность рая; излишки спустили на землю в Южной Африке и заставили стать владельцами шахт. Не то чтобы эти небожители с немецкими именами сами интересовались золотом. Единственное их желание во время своего земного паломничества — это осчастливить род человеческий. В этом мире ничего нельзя получить без денег…

— Это верно, — вздохнула миссис Уилкинс.

— Но за золото можно получить все. У архангела-рудниковладельца есть цель — обеспечить мир золотом. Зачем людям утруждаться, выращивать овощи и изготавливать вещи? Давайте-ка, говорят эти архангелы, временно поселимся в Южной Африке, добудем и распределим по всему миру много-много золота, и тогда мир сможет купить все, что захочет, и будет счастлив… Возможно, в этих доводах есть изъян, миссис Уилкинс, — допустил я. — Я не утверждаю, что это последнее слово по данному вопросу. Просто цитирую точку зрения южноафриканского владельца рудников, который считает себя непонятым благодетелем человечества.

— Мне кажется, — произнесла миссис Уилкинс, — что они обычные христиане, как и мы с вами, и хотят как можно лучше устроиться сами, не особенно интересуясь остальными.

— Я склонен думать, миссис Уилкинс, — заметил я, — что вы не далеки от истины. Один мой друг год назад очень горько высказывался по вопросу дешевой китайской рабочей силы. Но чуть позже скончался его дальний родственник и оставил ему на двадцать тысяч акций южноафриканских рудников. Теперь мой друг думает, что протестовать против китайцев — это узколобость, ограниченность и вообще идет против всех религиозных учений. Он купил себе сокращенное издание учения Конфуция и рассказывает мне, что в китайской этике много облагораживающего. От него я узнал, что китайцы, привезенные в Южную Африку, спасут эту страну. Благородные китайцы дадут несчастному белому человеку наглядный урок, демонстрируя, как добродетельны воздержание, бережливость и смирение. Я также полагаю, что и сами благородные китайцы извлекут из этого неоценимую пользу. Христианский миссионер соберет их всех в кучу, если можно так выразиться, и вдохновит высшей теологией. И получается, что это один из тех редких случаев, когда все получат выгоду, причем не за чей-то счет. Всегда жаль упустить такую редкую возможность.

— Ну, — произнесла миссис Уилкинс, — я против китайца ничего плохого сказать не могу. А что до того, что он язычник, так если ты бросаешь камни в церковь, как говорится в поговорке, это еще не делает тебя христианином. Видывала я христиан, которые не сильно себе напортят, если и поменяют религию. А что до чистоплотности, так знавала я одну чистоплотную христианку, и та была прачкой. В вагоне третьего класса на праздник я лучше сяду рядом с китайцем, чем с некоторыми из них!..

Мне кажется, — продолжала миссис Уилкинс, — что мы взяли в привычку слишком много говорить о грязи у других людей. Лондонский воздух не помогает сохранить одежду чистой, а ведь порядочно людей считают, что помогает. То и дело наталкиваешься на свободнорожденных британцев, кого я не взялась бы отчистить за шиллинг со своим мылом.

— Это всеобщая слабость, миссис Уилкинс, — объяснил я. — Поговоришь, например, с путешественником-французом, так он с удовольствием будет сравнивать парижского ouvrier[37] в его синей блузе с внешним видом лондонского рабочего — в пользу парижанина, разумеется.

— Я думаю, они правы со своей колокольни, — сказала миссис Уилкинс, — но все-таки мне кажется немного неверным, что если наши собственные рабочие хотят трудиться (после всего, что они сделали, чтобы добыть нам эти рудники), им эту работу не дают.

— И опять, миссис Уилкинс, очень сложно прийти к справедливому заключению, — сказал я. — Владелец рудников, если верить его врагам, ненавидит британского рабочего в силу собственных природных инстинктов, которые злобные создания испытывают по отношению к благородным и добродетельным. Он готов нарваться на неприятности и пойти на расходы, лишь бы досадить британскому рабочему и не пустить его в Южную Африку. А если верить его друзьям, владелец рудников отказывается от белых рабочих по двум причинам. Первое и главное — это труд не из приятных; владельцу рудников отвратительна мысль, что его возлюбленный белый брат будет выполнять тяжелую работу в шахте. Благородный белый человек не должен унижать себя такой работой, это неправильно. Во-вторых, труд белого человека стоит слишком дорого. Если за добычу золота людям придется платить столько же, сколько за добычу угля, шахты прекратят работать. А мир потеряет все то золото, которое владелец рудников так стремится ему даровать.

Владелец рудников, следуя собственным склонностям, завел бы себе небольшую ферму, стал выращивать картофель и жить прекрасной жизнью — может, немного писать стихи. Но, раб своего чувства долга, он прикован к благотворительному труду — золотым рудникам. Если мы будем его беспокоить и ему мешать, есть опасность, что он на нас рассердится, прикажет заложить свою огненную колесницу, да и вернется туда, откуда появился.

— Ну, он же не сможет забрать с собой золото туда, куда отправится? — возразила миссис Уилкинс.

— Вы так рассуждаете, миссис Уилкинс, будто золото более ценно миру, чем владелец рудников, — сказал я.

— А разве нет?! — воскликнула миссис Уилкинс.

— Это новая мысль, миссис Уилкинс, — ответил я, — и она нуждается в обдумывании.

© Перевод И. Зыриной

Как решить проблему со слугами?

— рад видеть, миссис уилкинс, — сказал я, — что американский женский союз домохозяек наконец-то преуспел в решении проблемы с прислугой — нужно заметить, не особенно они торопились.

— Ах, — ответила миссис Уилкинс, сняв крышку с бекона и еще раз протерев фартуком баночку с горчицей, — они там умные люди; по крайней мере я только это и слышу.

— Я склонен считать вот это их последнее достижение, миссис Уилкинс, — заметил я, — величайшим успехом. Надеюсь, что американский женский союз домохозяек, покончив с Соединенными Штатами и Канадой, найдет способ открыть отделение и в Англии. У меня есть знакомые леди, которые, я уверен, будут только приветствовать любое удовлетворительное решение этой проблемы.

— Ну, все, что я могу сказать, — это удачи, — отозвалась миссис Уилкинс, — и если они сделают так, что все девушки будут довольны своими местами, а все хозяйки счастливы своими служанками, так что же? Да благословит их Бог, вот что я говорю.

— Из того, что я читал, — сказал я, — выходит, что до сих пор главная ошибка была в том, что служанки попадали не на свое место. Американский женский союз домохозяек предлагает делать так: подбирать для каждой служанки подходящее место. Вы видите разницу, правда, миссис Уилкинс?

— Вот в этом и весь секрет, — согласилась миссис Уилкинс. — И они не предвидят никаких сложностей в выборе подходящей девушки, я правильно понимаю?

— Видимо, нет, миссис Уилкинс, — ответил я.

Миссис Уилкинс — человек с пессимистическим складом ума.

— Что-то я не очень в этом уверена, — произнесла она. — Кажется мне, что Всемогущий создал не так уж много таких девушек. Разве только те американские леди, о которых вы говорите, собираются открыть собственную фабрику. Боюсь, разочаруются они.

— Ну что ж вы, миссис Уилкинс, идея едва зародилась, а вы на нее сразу ушат холодной воды. Не надо! — взмолился я.

— Знаете, сэр, — ответила миссис Уилкинс, — я и сама была девушкой в услужении, в свое время сменила несколько хозяек и уж наслушалась про других. Может, вы и сами знаете, сэр, что леди бывают разные, и некоторые если они и не совсем ангелы, то близко к тому, насколько это возможно в нашем климате, и это вовсе не те, на которых в основном жалуются. А вот обычная хозяйка… ну, ей нужна не девушка, а гипсовая статуя, и чтоб у нее никаких внутренностей не было, — такое, что и в человеческой природе не бывает. Ну а потом она сердится, если ты не можешь оказаться в двух местах одновременно.