Великая война. Тайна рождения ХХ века - Фурсов Андрей Ильич - Страница 17

XV

Итоги и условия Версальского мира известны, и вряд ли имеет смысл их пересказывать. Будучи поразительной смесью хитрого расчёта и близорукости, цинизма и столь абстрактных принципов гуманизма и национального самоопределения, что их воплощение не могло не обернуться своей противоположностью, создав балканизированно-лоскутную, националистическую, вовсе не гуманную и недемократическую Центральную и Восточную Европу, Версаль не мог не стать прологом к новой войне, а точнее — к отложенному продолжению старой. Это было ясно многим, в том числе и Ленину.

Однако в 1920-е гг. мир не хотел думать о плохом. Хотелось забыть об ужасах войны и первых двух-трёх послевоенных лет, когда «испанка» выкосила людей больше, чем мировая война. В России к жертвам мировой войны добавились таковые гражданской, унесшей от 10 до 13 млн. жизней. Хотелось, особенно молодым, просто жить — и жить легко. 1920-е гг. для значительного сегмента населения стали временем релаксации, временем ongoing never ending party с отчётливо сексуальным оттенком. То, что до войны считалось развратным (женская косметика, танго), перестало восприниматься как таковое. Юбки поползли вверх, исчезли корсеты. 1920-е гг. — первая сексуальная революция XX в.; в 1960-е гг. новшеством станет не она, а её соединение с рок-музыкой и наркотиками, которое «произведут» англо-американские спецслужбы с помощью некоторых левых и бывших нацистов.

Западная молодёжь 1920-х, всего на 5-7 лет моложе тех, кто отвоевал, отделена целой эпохой от «потерянного поколения» («потерянного» отчасти и физически: война безжалостно выкосила молодёжь — мужчин 1892―1898 гг. рождения, до 30% этого поколения) с его трагизмом и ощущением вырванности, ненужности, принадлежала уже другой эпохе и даже другому веку — XX. Отмеченное современниками и нашедшее отражение в литературе легкомыслие молодёжи 1920-х, бьющее жизнью и жаждой жизни, было естественной реакцией на войну, на социальные потрясения. Молодёжь 1930-х будет другой (ср. также легкомыслие молодёжи 1970-х, её музыкальные и киношные вкусы, её настроения с «серьёзной» молодёжью 1950-х и «деловой» — 1980-х). Но это будет в 1930-е гг., после мирового экономического кризиса, подъёма национал-социализма и предчувствия новой войны. В постверсальские же двадцатые о том, что они должны или хотя бы могут закончиться крахом, простой люд и думать не хотел. Даже неглупые люди не хотели верить Шпенглеру с его «Закатом Европы». На первый взгляд казалось, что он ошибся, что перед победоносной Западной Европой — Британией, Францией — открывается новое будущее.

Но это только казалось.

Франция была обескровлена, и если, потерпев поражение в 1870 г., ухудшила свои позиции в Европе, культурно-психологически и интеллектуально надломилась (не случайно именно Францию избрал М. Нордау в качестве объекта своего изучения дегенерации и упадка Европы, её культуры и искусства) и со всей очевидностью поехала с ярмарки Большой Истории («За нас отомстите вы, русские. За вами будущее. Что же до нас, латинян, — писал Тургеневу Флобер в начале 1870-х гг., — полагаю, что мы погибли навсегда. Франция, в частности, слишком поглупела. Она только глупа, но в фантастических размерах.»), то победив в 1918 г., перестала быть даже тенью великой державы. Политическое ничтожество последнего двадцатилетия Третьей республики и интеллектуальный кризис 1920―1930-х гг. свидетельствуют об этом со всей очевидностью.

Что касается Великобритании, то в течение нескольких лет казалось, что её гегемония восстановлена, что звезда империи вновь сияет над миром, и внешне так оно и было. На самом деле это была short happy life накануне конца — нечто похожее на угасающий блеск галактической империи эпохи Селдена из знаменитой двойной трилогии Азимова. Индия — самый крупный бриллиант империи, её стержень (но потому же — нечто похожее на её «кощееву смерть») — сделала мощный глоток если не свободы, то квазиавтономии от «белых сахибов» в 1914―1918 гг., и удерживать её в британской узде в 1920―1930-е гг. удавалось только благодаря британской агентуре влияния, немало представителей которой возглавили индийское национально-освободительное движение и оттянули наступление свободы аж до 1947 г.! Финансовый центр мировой системы начал перемещаться на Уолл-стрит, Британия была по уши в долгах у своей бывшей колонии, которая стремительно шла к мировой гегемонии.

В такой ситуации постепенный отлом кусков империи, разжижение имперской воли и превращение самой империи в «пригоршню праха» — процессы, нашедшие своего описателя в лице Ивлина Во, — стали вопросом времени. Убывавшие жизненные силы Великобритании словно вливались в Америку. Сконцентрировав во время войны в своих руках огромный капитал, который, как известно, есть не что иное, как накопленный труд, овеществлённое время, американцы стали менять его на пространство. В этом плане Америка — антипод России, всегда менявшей пространство на время, будь то 1918 г. («старик менял пространство на время», говорит Рубашов о Ленине в «Слепящей тьме» А. Кестлера) или 1941-й — чужое пространство, пространство Британской империи на суше и на море. Именно благодаря своему капиталу и британской задолженности, ограничивавшей действия Альбиона, Америка развернула не имеющую прецедентов в истории программу строительства флота. Этот флот одержит победу в 1942―1943 гг. в битве за Пацифику, а в 1943―1944 гг. — за Атлантику. «Время» обернётся накоплением ещё большего «времени», в том числе исторического, что, помимо прочего, позволит США уже в виде Глобамерики взять верх над СССР.

Итак, Версаль был пиром победителей, которые кромсали Миттельойропу с тем, чтобы она никогда не стала конкурентом победителям в мировой политике и мировой экономике. Австро-Венгрию расчленили так, что сырьевые области и промышленно развитые области оказались разделены государственными границами. И, как знать, возможно не так уж и далеки от истины те, кто считает: если бы Австро-Венгрия сохранилась, Гитлер едва ли пришёл бы к власти в Германии. Но лимитрофы нужны были британцам, чтобы физически отрезать Германию от России и тем самым не допустить их контактного союза. Ну а Гитлер понадобится тогда, когда станет ясно: сталинская команда похоронила проект «мировая революция» и будет строить социалистическое государство, красную империю. Теперь британцам нужна была новая мировая война, а следовательно, Гитлер, которого они должны были натравить на СССР.

Что касается Германии, то Версаль поставил её перед выбором: либо исторический крах, либо возрождение с помощью насилия. Версаль заквасил те дрожжи, на которых — при активной помощи британского и американского капитала — вырос национал-социализм. Версаль подвёл Германию к пропасти, а мировой кризис 1929―1933 гг. столкнул её туда. Выбраться из пропасти оказалось возможным только с помощью национал-социализма у власти. Однако, придя к власти, национал-социалисты немедленно делают ещё одну попытку превратить Германию в последний шанс единой антианглосаксонской, антиуниверсалистской, антилиберальной и в то же время антикоммунистической Европы. И тем самым (опять план блицкрига, который позволит избежать войны на два фронта, опять его провал, опять война на два фронта, опять поражение и опять торжество США — теперь уже вместе не с Антантой, а с Россией/СССР) полностью уничтожают политически самостоятельную Европу, сработав — по результатам — на США и СССР, которые, как и предупреждал за 130 лет до этого Наполеон, разделят между собой мир. 2 сентября 1945 г. США и СССР придут к промежуточному финишу того геоисторического марафона, который стартовал 1 августа 1914 г., начав, пусть неясно, уже в 1944 г. (открытие второго фронта) глобальный конфликт между собой.

XVI

В 1994 г. пятидесятилетняя глобальная Холодная война окончилась (черта — вывод эрэфских войск из Германии) поражением исторической России. Сначала капитулировал горбачёвский СССР, а потом ельцинская Россия. Да-да, СССР уже не существовал, и потерпевшей поражение назначили РФ, которая — в лице ельцинского руководства — как бы даже посоучаствовала в победе Запада над прекратившим в одностороннем порядке в 1987/89 гг. Холодную войну СССР. Исторический круг замкнулся: «короткий XX век» — век Большой войны, состоящей из двух «горячих» мировых и одной глобальной (Холодной), военный век — окончился. Его абсолютным и неоспоримым победителем кажутся США — как в 1919―1929 гг. таким победителем Первой мировой войны казалась (ах, как опасно такое впечатление, как правило, оно — индикатор близкого неблагополучия, потрясений и тревог: «много, много непокоя принесёт оно с собою») Британия, морская держава, впервые всерьёз участвовавшая в войне как сухопутная, континентальная, т.е. влезшая по сути не в свою сферу — и перенапрягшаяся именно тогда, когда её гегемония на самом деле уже шла на спад.