Команда начинается с вратаря - Дасаев Ринат - Страница 13

«...«Спартак» нашел такую игру недавно, но побеждал соперников, которые не были способны ответить ему тем же, а на этот раз держал генеральную проверку. И выдержал».

- Вы сыграли сегодня по-чемпионски, - широко улыбаясь, сказал в раздевалке Константин Иванович Бесков. И, заметив смущенное удивление на наших лицах, добавил: - Да-да, именно по-чемпионски. И говорю это вам потому, что настало время думать о будущей победе в первенстве.

...Сезон возвращения в высшую лигу «Спартак» завершил пятым. Мы подошли к подножию вершины, полные сил, готовые к ее штурму. Это подтверждали показатели сезона-78: только в восьми из тридцати матчей мы покинули поле, не сумев забить гола, а всего провели в ворота соперников сорок два мяча (второй показатель первенства). Причем девятнадцать из них пришлось на долю Жоры Ярцева, признанного в тот год лучшим снайпером чемпионата.

Кроме того, «Спартак» вновь получил представительство в сборной, куда были приглашены Гаврилов, Хидиятуллин и Ярцев. Ярцеву тогда исполнилось тридцать лет - возраст, который почему-то в нашем футболе принято считать критическим. Придя в «Спартак», Жора Ярцев словно задался целью заставить всех относиться к футболисту не по паспорту, а по его игре. И, к чести своей, блестяще добился ее.

Тренеры, прослышавшие о решении Бескова взять в команду двадцатидевятилетнего невысокого, с маловпечатляющими со стороны физическими данными форварда костромичей, не скрывали на сей счет удивления. Они достаточно знали Ярцева по выступлениям в дубле ЦСКА, смоленской «Искре», «Гомсельмаше», где, по их мнению, тот был мало приметен.

У Константина Ивановича существовали свои соображения. Наблюдая за ним на первом зимнем турнире спартаковских клубов, он уловил способность юркого, подвижного нападающего костромского «Спартака», невзирая на жесткую опеку защитников, продираться сквозь их плотный строй и находить мгновения для решающего удара. Способности Ярцева, скрытые для остальных, совершенно очевидными оказались для Константина Ивановича. Теперь нужно было подобрать в напарники к острому форварду партнера, способного с полуслова понимать его многочисленные маневры. Им стал Гаврилов.

Все это происходило до моего прихода в «Спартак». И о том, как создавался тандем Гаврилов - Ярцев, я узнал позднее. Но, играя с ними вместе не один месяц, не переставал удивляться его сыгранности, умению предвидеть на поле каждый следующий ход друг друга.

«Стенка» в исполнении этого дуэта часто оказывалась настоящим откровением для самой бдительной и искушенной обороны. Начинал обычно комбинацию Юрий. Он принимал мяч где-то в центре или ближе к своим воротам, а затем, внешне неторопливо, продвигался с ним вперед. Ярцев же в это время челноком уже курсировал вблизи штрафной соперников, выбирая момент для своего коронного рывка. Наконец, сблизившись с Гавриловым, он получал от него мяч, в касание возвращал его партнеру и, освобождаясь от внимательно следивших за всем этим защитников, выскакивал за их спины, куда тут же следовала выверенная до сантиметра передача Гаврилова. И наносил короткий кинжальный удар...

Как тут не вспомнить семь голов Ярцева, забитых им в августе семьдесят восьмого в двух матчах с «Пахтакором» (три) и «Кайратом» (четыре), с восторгом занесенных дотошным футбольным статистиком Константином Сергеевичем Есениным в книгу подвигов бомбардиров.

Ярцев жил на поле голом и шел к нему в игре сквозь любые трудности, не останавливаясь ни перед чем, не щадя себя. Может быть, поэтому и сошел с большой футбольной сцены, на которой так поздно появился, не доиграв еще минимум два-три сезона.

Да, голов Жора назабивал немало: эффектных и рядовых. Но один бы я все-таки выделил как самый важный, без которого, убежден, не видать бы нам в семьдесят девятом году «золота». Я имею в виду забитый им гол в матче в Киеве, во втором круге, когда к финишу первенства мы шли с местными динамовцами, что называется, голова в голову.

Стоял конец сентября - время, когда в чемпионате уже четко вырисовываются профили вероятных призеров, когда на смену весенне-летнему азарту и напору на первый план выходит мастерство, когда все уже решает игра.

В Москве начинало холодать. Осень все чаще и чаще напоминала и футболистам, и болельщикам о себе холодными дождями и ветрами, заставляющими ежиться на поле и на трибунах. А Киев встретил нас приветливым «бабьим летом», с мягким теплым солнцем и нежным убаюкивающим вечером.

Однако на красоты природы внимания мы не обращали - не до того было. Каждый понимал ответственность момента - проигрыш наш ли, соперника резко снижает шансы на победу в первенстве, на которую и те и другие уже всерьез нацелились. А рвались мы к ней с тем же настроением, как и два года назад, когда спешили возвратиться в высшую лигу.

Уступили нам киевляне в той встрече в семьдесят девятом прежде всего психологически. Сначала недооценили нас и вышли на игру чуть расслабленными. А потом, поняв, что дело может принять нежелательный оборот, стали проявлять ненужную раздражительность, спешку, за что и поплатились.

На десятой минуте Витя Самохин не в первый уже раз отправился в рейд к воротам киевлян. Завершил комбинацию точным ударом Гаврилов. Гол этот мгновенно вывел динамовцев из состояния благодушия. Широко развернутым строем пошли вперед Хапсалис, Колотов, Буряк, Бережной. Последний за минуту до перерыва проскочил-таки в нашу штрафную. Но я уже был готов к встрече с ним и успел парировать его хлесткий удар.

- Не вздумайте успокаиваться, - убеждали в перерыве внешне спокойные, но, судя по голосу, взволнованные не меньше нас Бесков и Старостин. - Продолжать атаковать и атаковать. Только этим можно заставить их сбавить напор, начать ошибаться. И запомните: нужен еще гол. Очень нужен...

Мы и сами понимали, что преимущество наше весьма зыбкое, и, как могли, гнали из головы мысль о победе с минимальным счетом. Оборона киевлян стала более крепкой, даже на выпады наших защитников, прежде застававших ее врасплох, обороняющиеся откликались мгновенно и четко. Пути к воротам хозяев были перекрыты. К нашим же они рвались отчаянно и решительно.

И вот за девять минут до конца, когда, казалось, через мгновение-другое усилия динамовцев принесут им желанный гол, сказал свое слово Ярцев. За мгновение до этого Таран упустил стопроцентную возможность сравнять счет. И пока в сердцах киевляне в центре поля поучали промахнувшегося мимо цели молодого нападающего, наши разыграли двухходовку: Жора, в своем стиле влетев с мячом в штрафную, нанес удар, не оставивший ни Роменскому, ни, следовательно, и его команде надежд на победу в чемпионате страны.

- Сегодня вечером, - сказал, поздравляя нас с успехом, сияющий Николай Петрович, - вы открыли себе дорогу к золотым медалям...

Должен добавить к сказанному нашим начальником команды, что в том успехе большая заслуга принадлежала Ярцеву.

Вот такой замечательный форвард был у «Спартака» в период его становления и восхождения на вершину. Форвард, про которого Константин Иванович как-то с сожалением сказал: «Такие в футболе появляются, увы, не часто».

Мог ли Ярцев поиграть в «Спартаке» подольше?

Вопрос этот мне задают до сих пор. Особенно после матчей, в которых наши нападающие теряют прицел и после которых болельщиков, сразу же впадающих в меланхолию, охватывают ностальгические воспоминания.

Ответить на него трудно. В следующем сезоне, принесшем нам «серебро», Жора уже забил гораздо меньше, чем в двух предыдущих. Тому были объяснения - травмы заставляли выходить его на поле гораздо реже.

Защитники не любят форвардов, умеющих забивать. И с ними не церемонятся. Ярцева били в игре нещадно. Я не переставал удивляться, как после очередного безжалостного сноса ему, не обладающему особой силой, удавалось не только подниматься и продолжать игру, но и забивать. Не понимал еще тогда психологии человека, за спиной которого невидимые ходики отсчитывают безжалостно уходящее для него в большом футболе время. Мысль о жестокости времени нервировала его, мешала, требовала дополнительных сил. Да и «опекуны» делали все, чтобы лишить его привычной выдержки, которая, как известно, для снайпера чрезвычайно важна. В состоянии взвинченности, постоянного напряжения (к тому же досаждала боль недолеченных травм) Ярцев промахивался в ситуациях, в которых обычно был безупречен. А поскольку репутация бомбардира обязывает ко многому, спрос с него был особый. Это обижало Георгия, считавшего, что люди, критикующие его, чересчур категоричны. И по окончании сезона-80, мучась сомнениями и переживая, он подал заявление с просьбой отпустить его из команды.