Кольцо обратного времени - Снегов Сергей Александрович - Страница 9

— Не могу ответить ни на один твой вопрос, Олег. Но уверен, что, если мы сегодня не будем соблюдать поистине исполинскую осторожность, мы угодим в беду горше той, что постигла эскадру Аллана, — даже трупы наши не вышвырнет на родину!

Олег держал эскадру в отдалении от страшного луча. Экипажи дежурили на боевых постах. Мы были готовы немедленно включить все средства защиты — аннигиляторы пространства, генераторы метрики, гравитационные улитки. Я не сомневался уже и тогда, что вся эта казавшаяся столь могущественной защита не больше чем хлопушка против атомного снаряда. У меня не ослабевало ощущение, что мы резвимся на краю бездны. Мы не погибли лишь потому, что нас игнорировали. Удару подверглась звезда, а не эскадра.

Чудовищный луч врезался в нее, как гарпун в тело кита, как шпага в грудь дуэлянта. Звезда распухла, разлетелась, исторглась. Она вся целиком превратилась в огромный протуберанец, она неслась на нас, тускнея, в дыме и пепле, пропадала в бешено разлетающемся собственном прахе.

Луч оборвался так же внезапно, как и возник. Звезда продолжала бушевать, но это была уже другая звезда. Добрая треть ее вещества, исторгнутая наружу, продолжала разлетаться, сгущая и без того плотную туманность. Багровая пыль затягивала потускневшие светила дальних звездных районов. Пылевое облако мчалось, как после взрыва.

А с планетой, на которой мы всего несколько часов назад побывали, было покончено. Собственно, планета сохранилась, но лишь как небесное тело. Диковинные формы жизни, открытые на ней, были уничтожены. Вся поверхность планеты, повернутая к Красной, была покрыта стекловидной оплавленной массой. Возможно, на другой стороне и можно было поискать остатки жизни, но там бушевали пожары. Для нас не было сомнений, что и мы все погибли бы, если бы остались в эту страшную ночь на планете.

Природа луча, столь неожиданно появившегося и так внезапно оборвавшегося, так и осталась непроясненной. В нем имелись тривиальные фотоны, нейтроны, протоны, ротоны, нейтрино, даже мало изученные ергоны, а также, вероятно, и еще неизвестные материальные микроконструкции. Нельзя было и вообразить никакого естественного процесса, создающего такой чудовищный гиперлазер. Но если то был и вправду обстрел, а не стихийно протекающий процесс, то для чего обстреливали звезду? Кто ее обстреливал?

Олег собрал совет командиров. Совещание транслировалось на все корабли. Олег поставил один вопрос: что командиры думают по поводу событий, разыгравшихся на Красной?

— Космическая катастрофа, — сказала Ольга. — Я сделала некоторые подсчеты. Поток, исторгнувшийся из ядра, перенес энергию, достаточную для создания десяти новых планет. Маловероятно, что где-то можно было изготовить орудие такой мощности. Я склоняюсь к тому, что мы встретились с новым космическим процессом.

— Если это космический процесс, то он опасен, — высказался осторожный Петри. — Пронесся бы такой луч через нашу эскадру — и воспоминания бы от нас не осталось! Меня смущает прицельность потока… Он шел издалека и точно угодил в звезду. Такая точность для естественного процесса маловероятна.

— Космическая война! — воскликнул Камагин. — Вы спросите, почему кто-то нападает на мертвое светило? А разве люди не штурмовали мертвый камень фортов и крепостей, не разрушали города и посевы, леса и воды, чтобы лишить противника убежищ и источников питания? Мы не знаем целей войны, не знаем, кто ее ведет, не знаем, какую пользу кому-то приносит уничтожение Красной, но что это война — сомнений быть не может. И результаты мы видим ясно — деградация главного светила, гибель уникальных форм жизни!

— Если война, то надо определить, на чьей мы стороне, — объявил Осима. — Кто сеет зло, кто страдает от зла? Что до меня, то мне больно за странные существа, населявшие планету. Удар направлен против них, а они были бессильны ответить контрударом. Жизнь их странна, но это жизнь, и она взывает о защите.

На совете капитанов всегда присутствуют Орлан и Граций. Олег попросил высказаться и их. Им не хватало данных для решения. Сам Олег сказал, что мы не вправе ошибиться, ошибка непоправима.

Если мы встретились с актом войны, не будем торопиться вмешаться в нее. Надо разведать силы и цели противника. А если в космосе разыгрались неведомые стихии, тем более следует остерегаться, чтобы ненароком не попасть в какое-нибудь чудовищное горнило.

— Нас интересует твое мнение, Эли. Ты научный руководитель экспедиции, твое слово решающее.

— Мое слово ничего не решает, ибо я согласен со всеми, — объявил я. — Все мнения обоснованны. Ближе всех мне анализ Камагина и желания Осимы. Но я бы не рискнул действовать по их программе. Я поддерживаю командующего. Изучение продолжается, категорические решения откладываются.

— Тогда продолжаем движение к ядру, — подвел итоги Олег. — И ко всему только присматриваемся.

После совета Камагин упрекнул меня:

— Эли, раньше вы были решительней! И принимали решения такие смелые, что голова кружилась. Вы постарели, адмирал!

Я с нежностью смотрел на Эдуарда. Он не постарел. Он ровно вшестеро старше любого из нас — и моложе всех. Маленький, быстрый, широкоплечий, с красивым лицом, с темной шевелюрой, темными живыми глазами, он сохранил ту смелую душу, что некогда повела его в космос на примитивных досветовых звездолетах, дала возможность пройти испытания трехсотлетней космической одиссеи. Он был все так же по-юному отважен, все так же неизменно рвался в сгущение событий. Его имя, высеченное золотыми буквами в Пантеоне, начинает длинный список великих галактических капитанов, в отличие от него давным-давно умерших. Среди нас, участников второй экспедиции к ядру, он самый выдающийся. Я ласково положил руку на его плечо.

— Дорогой Эдуард, я и вправду всего боюсь. Мы вышли на поиски рамиров, таинственного народа, о котором известно, что он могущественнее нас. Что, если события, свидетелями которых мы стали, являются формой их деятельности в районах, прилегающих к ядру? А почему она такая, не спрашивайте, знаю одно — действие по могуществу действующего…

— Хорошо, будем действовать по нашему собственному могуществу — всего пока побаиваться, — сказал, прощаясь, Камагин и дружески мне улыбнулся, чтобы я не счел его возражения за обиду.

Ольга задержалась у Ирины, потом прошла к Мери.

— Ты доволен моей дочерью, Эли?

— Надо спрашивать, довольна ли она мной, — отшутился я. — Она не очень-то меня жалует, но ссор у нас нет. Ты бы лучше спросила Олега.

— Я спрашивала. Нареканий на Ирину у Олега нет. Но сказал он это очень сухо. Меня тревожит, что между Олегом и Ириной пробежала черная кошка.

— Не черная кошка, а Эллон, — вмешалась Мери. — А этот демиург страшнее любых кошек.

— Ирина увлечена работой в лаборатории, — уклончиво сказал я. — Вероятно, она не может уделять Олегу столько внимания, сколько раньше.

Олег приказал запустить аннигиляторы. Мы вынеслись в сверхсветовое пространство. Красная с ее гибнущей планетой осталась позади.