Мир демонов - Балмер Генри Кеннет - Страница 22

Не удивительно, что во время вакханалии их подавленность выплескивалась наружу.

Форейджеры и Охотники, по крайней мере, встречали опасности и волнения своей жизни с сознанием того, что они живы. Рабочие же большую часть жизни были все равно что мертвые.

Действие винных паров на него теперь ослабло, и его шаги стали тверже. К тому времени, когда он заметил чернобровое лицо Кардона и Симса с Валласом, обнявших друг друга за плечи, Стэд снова был самим собой, или, скорее, тем, кем он стал среди Форейджеров. Он окликнул своих друзей сквозь шум. Они были искренне рады видеть его.

— Эй, Торбурн! Здесь Стэд!

— Привет, Стэд, Вэнс уже волновался.

Кардон только взглянул на него и сделал долгий, захлебывающийся глоток из своего кубка.

Они стояли, прислонившись к углу кондитерской, полки которой уже были покрыты листами белой бумаги, что красноречиво свидетельствовало о популярности проданных и съеденных товаров. В этом небольшом водовороте людского потока Стэд приостановился, восстанавливая дыхание, оглядываясь вокруг в поисках Ханей и остальных. Он обернулся, уклонился от человека в маске из папье-маше высотой в шесть футов, кокетничающего и усмехающегося, дующего в огромную трубу, и увидел уходящего Кардона, прокладывающего себе путь с видом человека, который не привык, чтобы ему преграждали дорогу.

Усмехнувшись угрюмой целенаправленности Кардона, его задумчивой серьезности даже в разгаре вакханалии, Стэд последовал за ним.

Что значили слова, которые Торбурн обронил мимоходом, даже не задумываясь над тем, что он говорил? «Кардон — это человек, скрывающий тайный грех.» Грехом были действия или мысли, умаляющие величие Бессмертного Существа. Это он выучил среди Контролеров, но среди Форейджеров, как точно предсказал Астромен Нав, духовные материи и более глубокое преклонение перед Бессмертным были просто внешними проявлениями, привычками без убеждений. Это поразило его. Но он был достаточно умен, чтобы понять, что Кардон не стал бы скрывать тайный грех против Бессмертного. По крайней мере, Стэд с его новыми знаниями последних дней о его товарищах так не думал.

Симс и Валлас пропали, и Стэд, проталкиваясь вперед сквозь розоватые клубы винных паров, с тяжелыми мыслями и в глубоком расстройстве, решил, что Кардон пытается найти остальных членов группы.

Только когда Кардон быстро свернул в расщелину под лестницей, ведущей на другой уровень, кинув внимательный взгляд назад в толпу, но не заметив Стэда, у Стэда родилась смутная мысль о том, что он может направляться куда-то еще. Что замышлял Кардон? Человек легко соскользнул по утрамбованному земляному склону; его плащ мелькнул за темным углом, и дорога снова была пуста и свободна. Все еще ощущая предательскую дрожь в ногах, Стэд начал спускаться вниз.

Грубый крик, оглушающий тяжелый удар по шее, а затем жирный привкус земли во рту. Мужская нога, толстая и неуклюжая в плохо подогнанном сандалии, в дюйме от его лица. Сильные движения рук, приподнимающих, поворачивающих, подставляющих его лицо под свет электрического фонарика. От слепящего сияния этого фонарика в глазах у него сквозь закрытые веки пошли красные болезненные круги.

— Кто это?

— Грязный шпион Контролеров. Отделаться от него скорее!

Грубая мозолистая рука под подбородком жестоко дернула его голову вверх. Перед его закрытыми глазами заплясали искры.

— Подождите!

Этот голос… это, должно быть, голос Кардона.

— Я знаю его. Это чужак. Он ничего не знает. Другой голос, низкий, густой, полный ненависти.

— Ты прав. Он ничего не будет знать, когда я разделаюсь с ним.

— Нет, идиот! У него влиятельные связи. Мягкое, но твердое надавливание в области глаз.

— Большой палец на его глаза, и он не будет больше шпионить.

— Не делай этого! Ты даже не представляешь…

Стэд попытался мощно напрячься. В следующий момент он снова лежал распростертый на спине, и нога мужчины безжалостно давила на его грудь.

— Люди не потерпят шпионов Контролеров!

— Он не является им — по крайней мере, я так не думаю. Но за ним повсюду следуют сторожевые псы Контролеров.

— Эти! Люди, предающие свой собственный класс.

Скрежет металла о камень. Что-то твердое мучительно воткнулось ему в бок. Он попытался отодвинуться, откатиться, отвернуться от этого безжалостного света. Откуда-то издалека, негромко, раздался голос.

— Еще идут! Их двое!

— Это, должно быть, его сторожевые псы; пошли, парень! Бежим!

— Я не покину его.

Звуки борьбы, тяжелое дыхание, обвал, звук подошв, скользящих по камню. Затем:

— Хорошо, Кардон, но ты пожалеешь об этом!

Удаляющийся шум шагов. Вновь нахлынула темнота, благословенная, прохладная, скрывающая темнота.

Когда двое его стражей достигли его, Стэд только пытался подняться на ноги, держась рукой за голову, покачиваясь, туманно смотря по сторонам. Его тошнило.

Они не заговорили с ним. Они ждали поблизости, держа руки под своими черными короткими плащами, пальцы на спусковых крючках и наблюдая. Они колебались, ждали и наблюдали, как Стэд, шатаясь, выбрался вновь в освещенные проходы и, полный невысказанного ужаса, с трудом присоединился наконец к своей группе. Действительно, в этом проклятом мире ему придется еще многому научиться.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Через день после вакханалии Форойджеров управляющий Пурвис вызвал Торбурна, Блейна и Роджерса в свой офис. Трое лидеров покинули свои группы за обсуждением того, что их ждало. Другие лидеры групп уже побывали там, остальным дадут инструкции через день.

— Очевидно, намечается какое-то большое дело, — предположила Джулия.

Старый Хроник с присвистом хмыкнул.

— Должны были взять там все, что можно, прежде чем Демоны наткнутся на нас, а, Стэд?

Старик бросил на Стэда злорадный взгляд.

Он видел своего первого Демона во время последней экспедиции, и он должен был поставить выпивку всей группе, но они по-прежнему любили иронично подшучивать над ним. Это была одна из хитростей этой профессии, форма моральной поддержки. Одна из особенностей жизни, которая выделяет этих мужчин и женщин из остальной толпы, живущей в лабиринте.

Стэд не имел ничего против этого. Но не сейчас. Все ценности для него были так жестоко перевернуты с тех пор, как он вступил в ряды Форейджеров и Охотников.

Он ощущал их гордость. Искаженную силу… обстоятельств, гордости, возможно. Но это возвышало их и придавало им смелости на освещенных пространствах внешнего мира.

Он с радостью разделял ее. Теперь он тоже был их товарищем.

Степень этого товарищества, его истинное значение показали ему несколько грубоватых слов, сказанных Кардоном.

Вэнс сел, развалясь, в прихожей охотников, непреклонный и подтянутый, с выражением выносливости, и склонился к Кардону. Стэд уловил быстрые тихие слова.

— Этот твой лысый дружок даже не знал, насколько он был близок к своему концу. Ему повезло, что ты не дал ему убить Стэда.

— Ты видел?

— Это моя работа, как снаружи, так и здесь. Женская сторона вопроса меня не касается, только его жизнь. Два его сторожевых пса следят за этим.

— Понимаю. — Темные брови Кардона сдвинулись, когда он украдкой взглянул на Стэда. Небрежное выражение на лице Стэда явно удовлетворило его. — Стэд мой товарищ-Форейджер и из моей собственной группы. Этот лысый парень прекрасный человек, прирожденный организатор, чудесный организатор, но он рабочий. Я не мог допустить, чтобы Стэда убили, ведь так?

Стоит ли ему сказать Кардону, что он знает, что произошло. Эта проблема беспокоила Стэда, пока они сидели в ожидании приказов, которые пошлют их во Внешний мир навстречу таящимся там ужасам. Сканнерам и Йобам, Рэнгам… и Демонам.

Кардон разрешил эту проблему.

Вэнс откинулся назад, и Кардон произнес с места тихим, но отчетливым шепотом Форейджера, проникающим до самых границ внешнего мира, не потревожив населяющую его живность: