Расмус, Понтус и Растяпа - Линдгрен Астрид - Страница 27

– Мы пришли, – сказал Расмус. – Серебро там, внутри. – Он поднёс палец к губам, предостерегая Альфредо и Эрнста: – Тише… Пойдём через чёрный ход!

Эрнст и Альфредо одобрительно кивнули. Весь их разбойничий жизненный опыт говорил, что безопаснее идти с чёрного хода – не так привлекаешь внимание, а именно сейчас они меньше всего хотели его привлекать.

Но Эрнст в последний миг снова засомневался. Он железной рукой вцепился Расмусу в загривок:

– А ты уверен, что серебро там? – тихо спросил он, показывая на зелёную заднюю дверь. – Или опять что-то задумал? Надеюсь, ты помнишь, что псина пока в погребе?

– Конечно, помню, – заверил Расмус. Ещё бы он забыл про псину в погребе!

Эрнст всё не успокаивался:

– Не нравится мне это, клянусь фараоном, – сказал он и нервно огляделся.

– Ну тогда не ходите, – сказал Расмус. – А мы с Понтусом пойдём и принесём всё барахло сюда.

Тут Эрнст снова схватил Расмуса за шиворот:

– Нашёл дурака! – прошипел он. – Вы войдёте, пробежите через весь дом и выйдете через парадный вход, так? Слушай, щенок, ты не с молокососами в прятки играешь!

– Да ты подозрительный, как старый козёл, – возмутился Расмус.

Альфредо довольно заржал:

– Боже правый, моя мамочка научить меня этот трюк, когда я ещё ходить в начальная школа!

– Да как хотите, – пожал плечами Расмус и с готовностью распахнул дверь. – Полезайте внутрь!

Эрнст пошёл первым. Он крепко ухватил Расмуса за плечо и угрожающе прошептал:

– И тихо там.

Расмус пошёл на цыпочках. То же самое сделал Альфредо, который следовал за ними по пятам. Когда он ступал осторожно, ботинки не так тёрли ноги. Понтус вошёл последним и аккуратно закрыл за собой зелёную дверь.

– Темно, как в гробнице фараон, – шепнул Альфредо.

Это была правда. Коридор, которым вёл их Расмус, был длинный, узкий и мрачный.

– Но скоро станет светлее, – успокоил Расмус.

Эрнст крепче сжал его плечо.

– Молчи… Тихо. Где серебро?

В другом конце коридора была ещё одна дверь.

– Там, внутри, – шепнул Расмус. – Пусти, я открою.

И открыл.

Как странно было выйти из темноты на свет! Внутри сияло ослепительное солнце, а на столе сверкало в солнечных лучах всё бароново серебро. Рядом стоял человек в форме, он дружелюбно улыбнулся:

– А почему же вы зашли через чёрный ход? – удивился он. – Впрочем, добро пожаловать! Добро пожаловать в полицейский участок Вестанвика!

В следующий миг случилось сразу много всего.

– Хватай его, Патрик! – крикнул старший комиссар. – Он сейчас выскочит!

Эрнст действительно был уже на полпути к открытому окну, и Расмус с гордостью увидел, как папа, словно тигр, прыгнул на пол и в последний момент удержал вора.

Второй тоже попытался ускользнуть. Тихо и решительно Альфредо пустился бежать к зелёной двери, через которую вошёл, но там уже стояла пара здоровых полицейских, которые без всяких церемоний вернули его обратно в караульное помещение.

– Полицейский участок… бедный мой мамочка, – причитал он. – Я погибнуть!

Но послушно вытянул руки и дал старшему комиссару надеть на себя наручники.

– Ну вот и настать время для старый добрый манжеты. – Он пожал плечами. – Ну, раз уж попался, так уж попался, так всегда говорить мой бедный мамочка.

– Не многому-то она тебя научила с тех пор, как ты пошёл в начальную школу, – пробормотал Расмус.

Альфредо бросил на него сердитый взгляд:

– Так, так. Ей бы научить меня сначала пристрелить всякий негодяй, который хочет посмотреть на меня одним глазом! – И он вытер лоб сразу двумя руками: – «Объединённый утиль»… Я погибнуть!

– Сам виноват, – сурово ответил Расмус. – Надо было отдать мне Растяпу, как обещали!

Воры глупые всё-таки, подумал Расмус. Сказать бы им, как всегда говорит господин Фрёберг: «Включите мозги, так-то лучше думается». Раз уж ты вор, так не беги, как баран, прямо в полицейский участок! А воры не думают, вот в чем их беда. Может, потому Альфредо и не волнует случившееся, что он никогда толком не думал, жил одним днём да злился, вот и всё. А сейчас взял и забыл обо всём, точно ребёнок! Даже противно, что взрослый толстый дядька ведёт себя как младенец. Господин Фрёберг часто говорит: «Много бед на земле происходит оттого, что взрослые ведут себя как дети, только сразу этого не заметишь». Верно, Альфредо он и имел в виду. Да ещё Эрнста. Он тоже как ребёнок, только другой. Вот поэтому он и стоит сейчас здесь, глядя в пол, дрожит и так расстраивается.

– Что-то ты притихнуть, Эрнст, – заметил Альфредо. – Небось манжеты тесный?

Эрнст рявкнул на него:

– Заткни пасть!

Впрочем, Альфредо с Эрнстом было ещё на что посмотреть. Из кабинета старшего комиссара выбежал маленький пёсик. Увидев хозяина, он залаял, начал месить хвостом воздух и всячески выражать восторг.

Альфредо ахнул:

– Эрнст, мы закрыть этот псина в погреб или не закрыть? Бедный мой мамочка, это собака-призрак!

Расмус подхватил собаку-призрака на руки, и тот облизал ему лицо.

– Патрик, – сказал старший комиссар, – допроси их, и можно будет посадить их к Берте.

Альфредо вздрогнул:

– Берта быть здесь? Вы сцапать малышка Берта?

Старший комиссар кивнул, и Альфредо решительно повернулся к нему:

– Иметь в виду, если вы посадить меня в одна камера с Берта, я пожаловаться в комиссия по жестокий обращение с заключённый.

– Не переживайте, – успокоил его старший комиссар, – у вас будет отдельная камера, обещаю.

Альфредо с благодарным видом позволил себя обыскать. Расмус вытянул шею, когда папа выворачивал Альфредовы карманы.

– Что это? – изумился папа Расмуса и показал старшему комиссару маленькую игрушечную мышь с ключиком в боку.

– Ах, это быть такой забавный штука, – сказал Альфредо. – Вчера, в дождь, Эрнст развлекаться с ней целый день. Боже правый, то-то злиться Берта!

Расмус с Понтусом переглянулись, и Понтус, вспомнив, как он уже смеялся над этой мышью, снова захихикал.

– Это моя, – сказал Расмус.

Альфредо кивнул:

– Так, так, отдать её маленький негодяй.

Расмус взял мышь и решил сохранить её на память о всемирно известном шпагоглотателе Альфредо.

Потом папа вытащил из нагрудного кармана Альфредо часы. Расмус и Понтус уже видели их. Это были старые серебряные часы с эмалевым циферблатом.

– Ах, мой часы, мой первый часы, боже правый, не отбирать их у меня! – умоляюще воскликнул Альфредо.

Расмус даже пожалел его, когда отец покачал головой и положил часы к остальным вещам.

– Придётся забрать, – ответил папа, – а что, это память о детстве?

Альфредо подмигнул ему:

– Так, это быть первый часы, который я стащить. Что поделаешь, люди быть сентиментальны, так, так.

Эрнст снова зло поглядел на него.

– Совсем заврался, – вполголоса проговорил он. – Вчера ты рассказывал, что это подарок дяди Константина.

Но Альфредо не слушал его, только дружелюбно улыбался полицейским и больше не считал себя погибшим. Теперь он был образцовым заключённым, готовым оказывать всяческую помощь полиции и охране, как только представится возможность.

Его быстро обыскали, составили список изъятого, и он бесцеремонно уселся на лавочку с Расмусом, Понтусом и Растяпой.

– А теперь я сидеть на лавочка и болтать с маленький негодяй, – заявил он. – А ну, подвинуться!

– Ты же только что хотел меня пристрелить, – заметил Расмус.

– Я пошутить. Подвинуться чуть-чуть, – повторил Альфредо.

Они сдвинулись так, что и для Альфредо нашлось на лавке местечко.