Расмус, Понтус и Растяпа - Линдгрен Астрид - Страница 21

– Кстати, Приккен, ты последняя была в ванной?

– Может, и я, а что?

– Тогда, будь добра, подотри за собой, – ответила мама и засунула противень в духовку. – Или ждёшь, что это сделаю я?

– Ой, прости, я сейчас…

Расмус слепил из теста змейку и сунул маме под нос:

– Ну тогда уж ругайся на всех, раз начала, – сказал он.

– И буду, – откликнулась мама. – Пойди-ка взгляни на дверь кладовки, она вся захватана чьими-то грязными руками.

– Интересно, чьими? – спросила Приккен.

– Спросите лучше у папы, – сказала мама. – Раз уж у нас в доме полицейский, пусть определит виновника по отпечаткам пальцев. Это, конечно, не самое крупное преступление Вестанвика, но всё-таки хотелось бы внести ясность.

Папа засмеялся:

– Подозреваемые есть?

Мама молча кивнула в сторону Расмуса.

– А вот и нет, меня оправдают. Потому что я всегда открываю дверь ногой!

– Ах вот как, – с горечью произнесла мама, – теперь ясно, почему с неё слетела вся краска!

Папа вмешался, не в силах слушать перебранку:

– Я покрашу её заново.

– Когда? – недоверчиво поинтересовалась мама.

– К нашей серебряной свадьбе точно будет готово! – заверил папа.

– Неужели? Не пройдёт и семи лет, – заметила мама. – К тому же к свадьбе ты уже обещал мне прибить полочку в ванной… это было как раз в тот год, когда началась война. А теперь ещё эта кража!

Папа был потрясён:

– Да что с тобой, Гуллан?

У мамы слёзы навернулись на глаза:

– Простите. Я так беспокоюсь за Растяпу, что вот-вот взорвусь. Мне плевать на серебро фон Ренкенов, я хочу, чтобы полиция нашла Растяпу!

Папа дёрнул себя за волосы:

– Ну да, Гуллан, да…

– Коллекция серебра, может, и бесценна, но ведь Растяпа живое существо. Живое, понимаете? Поэтому я беспокоюсь, – мама как-то странно зашмыгала носом.

Вид у папы стал совсем уж несчастный:

– Да, да, Гуллан, мы делаем всё, что можем…

Зазвонил телефон, Расмус снял трубку. Тетя Рут хотела поговорить с мамой.

– Присмотри за печкой, Приккен, – сказала мама и отряхнула руки от муки.

Она ушла в переднюю: все знали, что это минут на десять, не меньше.

– Послушайте-ка, – начал папа вполголоса, – надо как-то поддержать маму. Вы же знаете, что я не могу видеть, как она грустит.

Это они знали.

– Мне вообще не нравится подобное настроение, – сказал он и покачал головой. – Если теперь ещё и мама… Хватит того, что вы оба ходите как в воду опущенные. – Он похлопал Приккен по плечу. – Думаешь, я ничего не вижу? Я давно заметил, что ты бродишь по дому и грустишь!

Приккен опустила глаза.

– От отца ничего не скроешь! Но ты не грусти, Приккен, вот увидишь, он вернётся!

Приккен залилась краской.

– Ты так думаешь? – тихонько переспросила она.

– А то! – воскликнул папа. – Прибежит, залает и будет вилять хвостом, как всегда!

Приккен вздрогнула:

– Так ты про Растяпу?

– Ну, другой собаки у нас, слава богу, нет, – усмехнулся папа. – Но сейчас надо позаботиться в первую очередь о маме.

Он прислушался. Мама продолжала говорить по телефону:

– Я так беспокоюсь… Если бы только знать, где он… А дети так переживают, смотреть не могу…

– Ну, слышали? – сказал папа. – Прекратите уже киснуть, вы должны радоваться как ни в чём не бывало. Скажите: «Конечно, Растяпа вернётся, мамочка, не переживай». Помогите мне развеселить её!

Приккен и Расмус кивнули. Они готовы на всё, лишь бы вернуть маме хорошее настроение. Как жаль, что нельзя прямо сейчас сказать ей: «Вечером Растяпа вернётся!» Это был бы лучший способ утешить её – но придётся придумать что-то другое…

Мама повесила трубку, но в кухню вернулась не сразу, а когда вернулась, в руках у неё был листок бумаги.

– Рут сказала, что надо дать о Растяпе объявление в газету. И как мы сами не догадались?

Расмус засмеялся – он решил сразу же развеселить маму:

– А какой толк в объявлении? Тяпа ведь не умеет читать!

Папа тоже засмеялся:

– «Тяпа не умеет читать», ха-ха! – Но взглянув на маму, замолчал. – Хм-м… Пожалуй, стоит дать объявление. Покажи-ка, ты уже придумала текст?

Папа взял листок и прочёл: «Убежала маленькая короткошёрстная такса Растяпа. Просим позвонить – Вестанвик, 182».

Папа снова засмеялся:

– «Просим позвонить» – ты что же, думаешь, что Растяпа сам позвонит?

– Не валяй дурака, – вздохнула мама. – Понятно, что позвонить должен тот, кто его нашёл.

– А почему тогда так и не написать?

– Потому что тогда не поместится в две строчки.

Папа продолжал смеяться:

– Наша мама лучшая… Но по-моему, «просим позвонить»… – ха-ха-ха!

– Смеяться легче всего, – отрезала мама и стала отчаянно лепить булочки. Через некоторое время она выпрямилась и грустно посмотрела прямо перед собой.

– Надо же, мне так не хватает этой собачки, – снова вздохнула она.

– Но у тебя же есть мы! – воскликнула Приккен. – Мы тоже умеем гавкать и вилять хвостом!

Мама строго взглянула на неё, но Приккен не унималась:

– И вообще, с чего мы взяли, что короткошёрстные таксы самые умные? Их и от полу-то не видно. Давайте лучше заведём бульдога, то-то будет здорово!

Тут папа забеспокоился… пожалуй, это был не лучший способ веселить маму.

– Приятно, что у тебя хорошее настроение, Приккен, – сказала мама, но, кажется, она сказала не совсем то, что подумала. – А помнишь, Патрик, когда ты заболел, Растяпа всё сидел у твоей постели и не сводил с тебя глаз? Он был такой ласковый пёсик…

– Гм, помню, – проговорил папа.

– Мам, ну подумаешь, пропала собака, что за беда? – перебил Расмус и взмолился про себя: «Тяпа, прости, пожалуйста, ты же понимаешь, это только чтобы развеселить маму!»

Мама уставилась на него:

– И ты? Это же твоя собственная собака!

Она засунула в духовку последний противень с булочками:

– Мне кажется, в этом доме никто, кроме меня, не любил Растяпу… Впрочем, наверняка его уже нет в живых, так что он и не нуждается в вашей любви!

При этих словах Расмус похолодел, но мама не должна была ничего заметить.

– Ну что же, все там будем, как говорит бабушка, – с лёгкостью отозвался он.

А вот этого уж совсем не следовало говорить. Мама с грохотом захлопнула духовку, встала посреди кухни и оглядела по очереди всех домочадцев.

– Да что вас вообще волнует? Видно, у вас совсем нет сердца! Выходит, я и вправду единственная, кто любил Растяпу?

Домочадцы растерянно переглянулись… как трудно всё-таки веселить маму! Или они что-то сделали не так?

– Бедный Тяпа, – дрожащим голосом проговорила мама. – Я прямо вижу, как он бродит один под дождём и такими доверчивыми глазами смотрит на прохожих… но никто не понимает, что он просит отвести его домой!

Расмус вздохнул, и этот вздох был очень похож на всхлип.

– Нет, не надо давать объявления, – продолжала мама. – Бедняжка, наверное, уже умер от голода и холода и лежит где-нибудь один-одинёшенек, несчастный пёсик… С закрытыми глазами… И никогда больше не залает!..

– Мама! – Расмус не выдержал и заревел, а у Приккен застрял ком в горле.

– Ну и воображение у тебя… – сквозь слёзы сказала она.

– Хм… – проговорил папа. – Давайте позвоним в газету. – И он набрал номер телефона. – «Новости Вестанвика»? Мы хотим дать объявление… Говорит полицейский Патрик Персон, мы хотим дать объявление… «Убежала маленькая короткошёрстная такса». – Голос у папы сорвался, и он замолчал, но тут же начал снова: – «Убежала маленькая короткошёрстная такса Растяпа…» – Он почти выкрикнул это, а потом как-то странно хлюпнул, и на том конце провода конец фразы едва расслышали: – «Просим позвонить… Вестанвик… сто восемьдесят два».