Сильнее времени (илл. Ю. Макарова) - Казанцев Александр Петрович - Страница 9

— Жизнь уйдет, если жениться и сразу расстаться, — горько сказал Арсений и решительно добавил: — Нет. Не бывать тому. Или ты не знаешь, что такое парадокс времени?

— Бабушка сказала, что никакого парадокса времени нет, — нашлась Вилена, еще не понимая, что к чему. Потом вдруг угадала его затаенную мысль и стала горячо возражать: — Ты вернешься через столько лет, сколько проживешь в звездолете. Пять лет не так уж много. Меньше, чем прежде морячки ждали своих мужей из кругосветного плавания.

— Веришь бабушке? — с укором сказал Арсений.

Вилена немного лукавила. Со слов отца да и со школьной скамьи она прекрасно знала, что такое теория относительности и парадокс времени. Поэтому, поняв истинную причину «охлаждения» к ней Арсения, она словно прозрела: Арсений показался ей благородным, героическим, и она для самой себя решила, что ради любви можно пожертвовать и остатком жизни.

С женской «нелогичностью» она сказала о парадоксе времени:

— Это не имеет значения, — и добавила: — Я от тебя все равно не отступлюсь.

— Я отступлюсь, — в свою очередь, твердо сказал Арсений.

— Почему? — нахмурилась Вилена.

— Не вернусь ведь в «ваше время»!

Он сказал в «ваше время», и это больно задело Вилену:

— Нет! Вернешься еще в наше время. Пусть я стану старухой. Не бойся, не приду тебя встречать на космодром. Но Вилена встретит. Совсем такая же, как я. Наша внучка. Не улыбайся. Ей будет столько же лет, сколько мне сейчас. И еще, конечно, тебя встретит ее отец, наш с тобой сын. У него будут седые виски. Думаешь, не пристало так говорить девушке? А я вот могу.

Арсений привлек к себе Вилену и посмотрел ей в лицо долгим ласковым взглядом. Он любовался Виленой и мысленно благодарил ее за все, что она сказала. Вилена зажмурилась, потянулась к нему, ожидая, что он ее поцелует. Но он встал и подал ей руку.

Они молча пошли, держась за руки. Пошли в гору.

Всю дорогу Вилена думала, что Арсений уходит от нее навсегда.

Когда они прощались, Вилена вдруг спохватилась, что поступила дерзко, признавшись ему в любви первая.

— Ты прости меня за… ну, за прямоту…- виновато сказала она.- Понимаешь, я хотела… чтобы и ты… Если любишь… Ведь ты же признался все же,что это правда. Если любишь, то нечего рассчитывать, каково будет мне или тебе в будущем.

— Может быть, может быть, — пробормотал Арсений, стискивая руку Видены. — Но… только мы с тобой больше не увидимся. Расчет не расчет. Но так лучше. Пусть все перегорит в нас.

Он посмотрел Вилене в зеленоватые влажные глаза и, не попрощавшись, побежал к электробусу.

Вилена, глядя вслед увозящей его машине, думала: «Вот неощутимыми нитями связаны моторы электробуса с кабелем высокой частоты, зарытым в мостовую на его маршруте». А не так ли связаны и они с Арсением? И она решила, что может овладеть Арсением только с помощью тех, кто разлучит ее с ним, — через руководителей звездного рейса.

«Надо добиться разрешения на наш брак!» — уже возле своего дома придумала она.

Вскоре Вилена отправилась в звездный городок.

Считая Главного конструктора звездных кораблей человеком умным и чутким, она попросила его принять ее.

Иван Семенович Виев не знал, зачем пришла к нему дочь профессора Ланского, в Кибернетическом центре которого было расшифровано инопланетное послание. Он принял ее в своем огромном рабочем кабинете.

Коренастый, с сухим, аскетическим лицом, Виев поднялся из-за старомодного письменного стола, заваленного чертежами, и пошел ей навстречу.

Всматриваясь в него, Вилена почему-то подумала о древних индийских йогах, достигавших высшей степени владения собой.

— Рад познакомиться, — сказал Виев. — Слушал вашу игру по видео. Заставили не только поволноваться, но и подумать…

— О чем, Иван Семенович?

— О жизни.

— И я потому к вам пришла. Говорить о жизни.

— Ну раз пришли с тем же, — улыбнулся он, — присаживайтесь. Но я прежде всего познакомлю вас с нашей «Жизнью». Вот она стоит на большом столе. Модель звездолета «Жизнь».

Вилена, еще войдя, сразу заметила это сооружение. Оно напоминало каток на длинной решетчатой рукоятке. Виев стал объяснять. Рукоятка оказалась совсем не рукояткой, а хвостовой фермой. На конце ее находится нейтринный двигатель, более перспективный, чем устаревший фотонный. Если в фотонном тяга возникала в результате слияния зеркальных частичек вещества и антивещества, то здесь в реакции участвовали так долго бывшие загадочными частички «нейтрино», пронизывающие все тела Вселенной. Ажурная ферма чем-то напоминала старинную Эйфелеву башню в Париже, но только неимоверно удлиненную. Она передавала усилия разгона на перпендикулярную ей ось звездолета, вокруг которой вращались два как бы маховых колеса со спицами. Они соединялись по ободам трубами, образуя центральный барабан звездолета. Он и казался «катком».

Иван Семенович, искоса глядя на гостью и думая о причине ее прихода, положил на «каток» руку и сказал:

— Размер его, как видите, неимоверен. Космические корабли прошлого по сравнению с ним вроде наперстков, что ли. И всего лишь для шести человек. В этих цилиндрах, — он провел рукой по трубам, соединяющим ободы маховиков, — расположены служебные помещения. В спицах — лифты. При разгоне барабан неподвижен и пол в каждой трубе расположен со стороны покинутой Земли. Ускорение разгона придавит звездолетчиков к этому полу с силон, равной нормальной земной тяжести. Когда звездолет достигнет субсветовой скорости, барабан начнет сам вращаться, центробежная сила, действующая на пол каждой трубы, ориентированной теперь к центру маховика, опять же будет действовать как сила, равная земному притяжению. Ну а потом — годичное торможение с неподвижным барабаном. Пол труб тогда повернется так, чтобы звезда, цель полета, оказалась под ним. И звездолетчики воспримут силу торможения, как привычную тяжесть на Земле.

— Как на Земле, — с горечью повторила Вилена.

Виев уловил боль в интонации гостьи и внимательно посмотрел на нее.

— Да, как на Земле, — утверждающе повторил он. — Но без Земли. Вы правы.

— А на Земле у звездолетчиков останутся близкие, родные, любимые…

— Так вот что привело вас ко мне! — весело усмехнулся, поняв все, Виев.

— А если ваш звездолетчик любит земную девушку? Разве он лишен права на любовь? Как это жестоко, несправедливо! Даже в древности так не поступали. Цари и тираны не запрещали своим воинам жениться и иметь детей, даже когда отправляли солдат на верную смерть. Вам, конечно, легче отослать в будущее холостяков! Спокойнее. Не останется на Земле страдающих семей.

— Хотите сказать, какая похвальная формальная забота?

— Да, формальная, — разгорячилась Вилена. — Разве человек страдает, только когда он женат? А если он оставляет любимую, не женившись на ней? Тогда он не затоскует? Вот вы сами, вы же семейный?

— Да. И дети и внуки есть.

— Вот видите! А если бы вам пришлось лететь? Вы что? Развелись бы с женой? А с детьми как?

Виев улыбнулся. Его невозмутимое лицо помолодело:

— Насколько я понимаю, речь идет об Арсении Ратове?

— Откуда вы знаете? — насторожилась Вилена.

Виев еще шире улыбнулся и стал похож уже не на индийского йога, а на давнего хорошего знакомого:

— Дело в том, что из всех отобранных звездолетчиков он единственный холостой.

Вилена задержала дыхание. Мгновение она стояла перед Виевым в нерешительности, потом бросилась к нему и расцеловала его в обе щеки, как отца, как деда, как самого близкого человека. Он ласково положил ей на плечо руку и сказал:

— Могу напомнить, что первые космонавты, рискуя всем в первых космических полетах, были семейными. Их ждали на Земле и родители, и жены, и дети.

— И я буду ждать! — сквозь прорвавшиеся слезы прошептала Вилена.

Он не снимал руки с ее плеча:

— Как же вы могли вообразить, хорошая вы моя, будто в наше время кто-то станет диктовать вашему Арсению свои условия?