Как нарисовать мечту? - Ярцева Евгения Сергеевна - Страница 16

После уроков Оксанка снова ухватила Алену под руку и вызвалась проводить ее до метро. Словом, вела себя так, точно дружба у них завязалась в незапамятные времена и продлится до гроба.

– Девчонки, подождите!

Их рысью догоняла Лиля. Видать, узнала очередную новость, которой не терпелось с кем-нибудь поделиться.

– Елка возвращается, – сообщила Лиля. – Ее выписывают послезавтра. Выяснилось, что у нее никакая не опухоль, а только…

– Зачем возвращается?.. – перебила Алена. – В смысле, когда?

– После Нового года, в третьей четверти. А Костик (так в классе величали нового математика) отчалит обратно в свою школу… Ты чего, Ален?

Алена остановилась как вкопанная.

– Я… я вспомнила, что у меня срочное дело, – пробормотала она.

И даже не сказав «пока», почти бегом пустилась к метро.

Мама подергала за дверную ручку, нетерпеливо побарабанила по косяку:

– Алена, а Алена! К телефону подойди! Почему ты закрываешься?

И пошла обратно на кухню, приговаривая:

– И так плюнуть негде, а она в отдельной комнате запирается.

Егор торчал на кухне – учил «Однажды в студеную зимнюю пору», так что Алене представилась возможность уединиться. Притворив дверь в свою комнату, Алена подошла к телефону.

Это была Виктория Викторовна.

– Что случилось, Алена? – спросила она, по обыкновению растягивая слова и проговаривая безударные слоги. – Почему ты не приходишь на занятия?

– Очень много уроков, – ответила Алена вполголоса и украдкой оглянулась: не слушает ли мама разговор. Кухню и комнату, где стоял телефон, разделяла маленькая прихожая.

– Уроки уроками, но бросать живопись тебе никак нельзя, пойми это, – монотонно, но очень настойчиво говорила Виктория Викторовна.

– ГИА скоро, – полушепотом сказала Алена.

– Это не повод бросать живопись. Это совершенно неразумно. Ты собираешься приступать к работам для конкурса? Время поджимает. Пора определяться. Если тебе некогда работать над новым, можно выбрать что-то из твоих прошлогодних работ. Так и сделаем? В любом случае, жду тебя во вторник.

Алена односложно отвечала: «Да», «Не знаю», «Хорошо». Положила трубку и направилась было в свою комнату. Егор преградил путь – выскочил из кухни и продекламировал:

– «В больших сапогах, в полушубке овчинном, в больших рукавицах, а сам – с ноготок».

Мама с засученными до локтя рукавами, вытирая полотенцем мокрые руки, тоже выглянула из кухни. Сути разговора она не уловила.

– Что эта мадам звонила? Небось больше денег хочет? Им в этих студиях все равно, кто к ним ходит, лишь бы деньги носил. На чем попало зарабатывают.

Маме в жизни не довелось заработать «на чем попало», вот она и раздражалась на тех, кому, по ее мнению, это удалось.

– Мам, она ж за аренду платит. И потом, это ее работа…

– Пффф, не смеши меня. Какая работа – рисование?

Алена не стала спорить. Ушла к себе и снова заперлась.

Мама напрасно ломала копья. Папка для рисунков пополнила коллекцию нежелательных напоминаний – с начала учебного года пылилась под кроватью. Дома никто не знал, что Алена перестала ходить в студию, и доводить это до сведения папы и особенно мамы Алена не спешила. Объяви она, что бросила занятия, – и плакали ее свободные вторники. Да и деньги, которые папа исправно выдавал ей каждый месяц. За это надувательство Алене было совестно; но не слишком. Ведь папа, конечно, не отказался бы давать ей те же самые деньги в качестве карманных.

Запиралась она для того, чтобы никто не видел, что творится на ее письменном столе.

Стол был завален черновиками с цифрами и формулами.

Алена занималась алгеброй.

Она решила поступить в математическую школу. Ту самую, из которой пришел новый математик и куда он вот-вот должен был «отчалить».

Спору нет, она никогда не блистала по математике. Но что с того? Разве это мешает избрать математику делом своей жизни и стать тем самым человеком, о котором говорила Виктория Викторовна? Человеком, который имеет цель, ставит перед собой трудные задачи и решает их одну за другой! Он раз за разом поднимает планку и достигает головокружительных высот. Перевернуть свою жизнь, броситься очертя голову против течения – от этого действительно захватывает дух!

Для начала Алена выбрала из середины учебника уравнение повышенной сложности, до которого в классе еще не дошли – чтобы поднять планку чуть выше того уровня, на котором она находится. Перечитывая правила и сверяясь с тетрадкой, в которой были похожие уравнения, битых полчаса корпела над черновиком. Вроде справилась. Заглянула в конец учебника. Ответ не сходился.

Что ж, сразу высоту взять не удалось. Ничего страшного. Как говорила Виктория Викторовна, если долго мучиться, что-нибудь получится!

Алена по второму разу засела за черновики. Тут в комнату вторгся Егор: мама погнала его спать. Пришлось погасить верхний свет и включить маленькую настольную лампу. Наверное, из-за того, что Егор отвлек Алену от уравнения, ответ, хотя и получился другим, опять не сошелся с ответом в учебнике.

Алена заварила себе крепкий чай. Съела кусочек шоколадки. Переставила настольную лампу. И в третий раз вступила в бой с уравнением…

Когда ответ снова получился другим, но так и не совпал с ответом в конце учебника, Алена подумала, что, наверное, чересчур задрала планку. И что течение, против которого она бросилась очертя голову, пожалуй, слишком сильное. Понимая, что ночью ей приснятся кошмары в обличье бесконечных иксов и игреков, она героически продолжала мучиться. Никакие высоты достигнуты не были, но голова уже кружилась. Нет, она не отступит! Во что бы то ни стало разберется, в чем ее ошибка! Разгадает этот проклятый ребус!

Разгадка оказалась простой. После нескольких часов борьбы с заколдованным уравнением Алена нечаянно обнаружила, что неправильно переписала одну цифру в условиях.

Вот только решать уравнение с правильными условиями было поздновато. Часы показывали половину второго. Алена захлопнула учебник, погасила свет, плюхнулась на кровать и тотчас уснула. Крепко, без снов.

Был вторник. До Алениного дня рождения оставалась неделя с хвостиком.

Алене никогда не приходило в голову слетать в космос. Точно так же у нее не возникало крамольного желания сходить в магазин одежды. Вещи ей выбирала мама, руководствуясь собственным вкусом. Но мамин выбор был обусловлен исключительно ценами. По вкусу ей были только вещи с распродаж. Самостоятельно купить себе любую шмотку означало вывести маму из себя. А когда мама заводилась – даже если поводом служило что-нибудь абстрактное, – всем приходилось несладко. Она терроризировала домашних теориями, имевшими мало общего с реальностью, но оттого не менее агрессивными. Внушала, что семье, кроме переселения в тмутаракань, грозит опасность пойти по миру, причем в буквальном смысле, ведь скоро коммунальные платежи настолько возрастут, что семья лишится жилья и станет просить милостыню в подземных переходах. Или что сдать ЕГЭ возможно, только наняв с десяток репетиторов, а если рассчитываешь поступить в престижный вуз, без миллионных взяток не обойтись. Когда на маму находил такой стих, Алена втягивала голову в плечи, кусала ногти и чувствовала себя виноватой, что коммунальные платежи растут, а для ЕГЭ нужны репетиторы. И до ужаса боялась, что мамин террор обратится на нее, если она нечаянно даст повод.

В этот вторник после школы Алена намеревалась идти прямым ходом домой, чтобы опять вгрызться в алгебру, а если дома спросят, почему она не в студии, соврать, что сегодня занятия отменили. Но, проходя мимо четырехэтажного торгового центра, приостановилась. Так и подмывало зайти внутрь, будто в недрах был запрятан гигантский магнит, который притягивал ее с неодолимой силой. «Просто посмотрю, – сказала себе Алена. – Пошляюсь по этажам».

…А этажи были наводнены магазинчиками, ломившимися от одежды и обуви всех мастей и фасонов. Чем дольше Алена смотрела на это изобилие, тем сильней жгли карман деньги, накопленные за несколько месяцев. Того и гляди прожгут в нем дыру, если Алена не потратит хотя бы их часть и не сделает себе ко дню рождения подарок. Пусть совсем маленький! И пусть надевать это придется украдкой… От мамы много чего приходится утаивать. Так что не привыкать.