Остров Пинель - Беляков Сергей - Страница 17

   Третьим был некто Крис Дворак, профессор медицинской школы Университета Вирджиния Коммонвеалс, Ричмонд.

   Его фамилия замкнула цепь в моем мозгу. Я вспомнил.

   Все еще не до конца осознавая важность найденного, я снова вытаскиваю из недр Интернета уже знакомую статью Каммингса о Халиас.

   "Автор приносит благодарность д-ру К. Двораку за плодотворные дискуссии и поддержку при написании статьи..."

   Каммингс знал Дворака.

   Знал ли он Розенкранца?

   ...На экране - знакомая фотография выпускников Кингс Колледж. Качество снимка по-прежнему желает лучшего, но мне важен не снимок, а подпись под ним.

   Голова покрывается гусиной кожей.

   "Слева направо... Первый ряд... Второй ряд...

   Д-р Томас Герлах... Д-р Виджья Карху... Д-р Стивен Розен... Д-р Пендреготт Райли... Д-р Айзейя Каммингс..."

   Д-р Стивен Розен.

   Интересно, насколько он похож на доктора Стефена Розенкранца.

   Я более чем уверен, что сходство будет разительным.

Часть четвертая

   "Ну да, конечно... Получил... Непременно... Жду еще два контейнера из Роттердама к концу недели..." - Старик кладет трубку и наконец поворачивается ко мне.

   Его зовут Тийс. Ему за семьдесят. Венчик седых волос вокруг загорелой лысины, небрежно подстриженная борода, многочисленные висячие родинки на лице, особенно с правой стороны, и поразительно живые, умные глаза за линзами очков.

   ...Пару часов назад я вышел из каморки в Интернет-кафе. Голова кружилась от перенапряжения.

   Крекер прислал мне несколько абзацев из статьи в журнале "Природа и общество" - нечто вроде популистского варианта журнала "Сайенс". Автор рассказывал о двух ученых, работающих над проблемой регенерации нервных клеток - в научном мире до недавнего времени это считалось чем-то вроде избретения перпетуум мобиле...

   Розен и Каммингс.

   "...Нетрадиционная научная биография Филиппа Пинеля... выкупил за 2000 луидоров шесть фолиантов из библиотеки Ибн-Сины... был одержим идеей излечения сумасшествия путем замены нервных клеток... опередил клеточную теорию Шванна как минимум на четверть века...

   ...вздорные, по мнению коллег, методы Пинеля по лечению лепры с помощью токсинов, выделяемых из природных препаратов...

   ...руководствовался идеями Ибн-Сины... смелые эксперименты Пинеля в клинике Бисетр в Париже, затем в госпитале Сальпетриер...

   ...доклад Пинеля... освистан на Ассамблее Королевского Общества Психиатров...

   ...уехал на Сен-Маартен, открыл клинику-лепрозорий..."

   Потом - переход на Каммингса и Розена:

   "...Двое блестящих выпускников Кингс-колледжа, объединенных идеей излечения шизофрении путем восстановления утраченных, дегенерированных нервных клеток... Вдвоем поступили в адъюнктуру медицинской школы Фонтейн-Кремлон в Париже... работа в Сальпетриере и в Бисетре...

   ...будучи токсикологом, Каммингс ценил значимость работ Пинеля не только, а может, и не столько в лечении проказы, но в систематизации данных о влиянии токсинов на нервную систему человека...

   Месяцы корпения в билиотеках привели к уникальной находке - неизвестный до сих пор дневник Николя Деламбера, ученика и помощника Пинеля... Дневник был найден вдали от Европы, после случайного... Деламбер добросовестно описывал детали опытов, чего сам Пинель не делал либо по небрежности, либо по умыслу...

   Интенсивная проработка данных Деламбера... Каммингс и Розен открыли кордекаин - препарат, который Пинель выделил в сыром виде из растений, доставленных во Францию из Вест-Индии экспедицией Корте-Боланж для королевской аптеки в конце XVIII века... эксперименты на животных и на лепрозных больных...

   Растение, родственное семейству N.O. Leguminosae, обитает в дождевых лесах Южной Америки... Каммингс и Розен выделили чистый кордекаин...

   Тесты на животных принесли ошеломляющий результат: нервные клетки, котрые считались невозвратимо погибшими в результате травмы или болезни, полностью восстанавливались при введении кордекаина..."

   Дальше шел типичный псевдоднаучный треп - панацея от болезни Паркинсона, Альцхаймера, незаменимое средство для приживления утерянных в результате травм конечностей, для омоложения памяти... Закончилось все тоже стандартно: молодые ученые надеются... Образец сотрудничества... Перспективы для человечества...

   В своем письме Крекер добавил:

   "Южная Америка, Венесуэла: трава из парка Парима-Тапирапеко и рекомендация Розенкранца "Каликсе" заняться ее изучением...

   Дневник Деламбера нашел Каммингс - он хранится в Архиве Нидерландских Антилл в Виллемстаде. Прочти дневник- я не сомневаюсь, что он имеет отношение к происшедшему с нами.

   До связи завтра."

   Новый бармен оказался ничуть не лучше своего напарника и непреклонно выставил меня на свет божий. Поплутав немного по Пунде, я вышел наконец на улицу, ведущую к мосту королевы Эммы, свернул налево у самого моста и оказался у ворот Форта Амстердам, где находился Архив.

   Вход в форт был бесплатным. Скучающий охранник в будке махнул рукой в сторону здания Архива:

   "Архивариуса зовут Тийс. Аккуратнее с ним - он, конечно, не кусается, но строптив чрезмерно..."

   Меня лихорадит. Это чувство сродни тому, которое, наверное, испытывает кладоискатель. Я знаю, что ключ к сокровищу где-то рядом - и этот странный старикан, похожий на гнома из сказок (только полосатые гетры отсутствуют, но в такой жаре не до гетр...), может определить мою судьбу.

   "Зачем тебе это нужно?" - спрашивает Тийс, и тут же продолжает, не давая мне объясниться. - "Впрочем, мне все равно. Ты ведь можешь наплести все что угодно, лишь бы заполучить доступ к бумагам... Врешь или нет - проверить не могу, да и нет у меня желания..." - гном жует губы. - "Считай, что тебе везет - сегодня я добрый. Я запру тебя на ночь в архиве. Имей ввиду, на окнах - решетки, дверь окована железом, так что если надумаешь что спереть - не надейся... Тем более, что из форта ночью тебе все равно не выбраться".

   Форт Амстердам, в котором располагается архив, представляет собой конгломерат добротных построек - церковь, майорат, суд, бывшие казармы, вспомогательные здания. С четырех сторон их окружают сложенные из огромных валунов стены, в десять-двенадцать метров высотой. С середины семнадцатого века форт добросовестно плавится под карибским солнцем. Выйти из него можно только через ворота, которые на ночь берутся под стражу нарядом полиции, так что предупреждение Тийса напрасно. Я хамею и прошу разрешения на пользование компом, который стоит на его столе. Старик испытующе глядит мне в глаза:

   "Интернет всю ночь не гоняй. Заплатишь двадцатку завтра утром".

   Ну что ж, это по-божески.

   Он уходит. На его столе дымится почти литрового размера чашка с кофе. Незатейливо расписанная соломенная плетенка прикрывает от мух что-то съедобное на тарелке - я понимаю, что он оставил все это для меня...

   Запах съестного кружит голову. Я не помню, когда я ел последний раз. С изумлением смотрю на свой впавший живот - таким худым я не был со времен бут-кэмпа, учебки, в армии.

   Давлюсь обалденно вкусным бутербродом с курицей и какими-то листьями, обжигаюсь крепким кофе. Теперь можно и за работу.

   Вид пыльных полок, тянущихся на добрые пару сотен метров, убивает мой энтузиазм на корню. Коробки и почему-то корзины с книгами, отдельные огромные фолианты на подставках-козлах, стеллажи, полки, полки, легионы полок с книгами, брошюрами, тетрадями, папками... Тусклые дежурные лампочки под сводчатыми потолками. Мрачно. Пахнет пылью и крысиной отравой.