Все радости — завтра - Смолл Бертрис - Страница 134

— Мама, ну почему ты думаешь, что я такая? — взмолилась Виллоу.

— Ты всегда была очень практичной киской, дорогая, — сказала Скай, — но у тебя нет опыта. Я хочу всего лишь поделиться собственным, чтобы ты не обжигалась.

Виллоу бросилась в объятия Скай и крепко обняла ее.

— Ох, мама! Обещаю тебе, что ты будешь только гордиться мной! Я найду себе самого знатного мужа, смягчу гнев королевы, и она позволит тебе и Адаму вернуться.

Скай улыбнулась сквозь слезы и нежно поцеловала дочь.

— Мне будет не хватать тебя, ох, как будет не хватать!

— Нам нужно ехать, — вмешался Робби, — она либо усвоила твои уроки, либо уже не усвоит. Виллоу всегда была умницей, не думаю, что она причинит нам неприятности.

Старшему сыну Скай посоветовала держаться подальше от споров между англичанами и ирландцами.

— Это нелегко, я знаю, — говорила она, — но постарайся подумать о будущем. Ты теперь женат, скоро пойдут дети, и ты можешь предложить им только Баллихинесси. Эта земля принадлежит О'Флахерти уже триста лет. Ты не должен утратить эту землю из-за каких-то горячих голов или церкви.

— Но ведь религия тоже говорит о будущем, мама.

— Конечно, Эван, но подумай все-таки, если уж человек почитает Господа, так ли важно, КАК он это делает? Спроси самого себя, почему ты должен терять свои земли из-за того, что итальянский папа и английский монарх не могут договориться о догматах?

— Поэтому ты и не становишься никогда ни на чью сторону, мама?

— Твой дед, Дубхдар О'Малли, святой человек, возлюбленный Господом, учил меня, что главное — это семья. И так я и поступала. Я не смогла воспитать тебя так, как мне бы хотелось, но все-таки ты — мой сын. Ты станешь поступать так, как тебе кажется лучше, и будешь следовать своей совести. Я не завидую тебе, Эван, сейчас Ирландия разорвана и озлоблена. — Она протянула к нему руки, и он тоже обнял ее. — Бог в помощь, мой старший! — сказала Скай.

Потом обняла и расцеловала по очереди всех остальных, пока его юное и нетерпеливое лордство, сам граф, стоял, постукивая по полу элегантным сапогом. Он попрощался с матерью отдельно, чтобы не ронять своего достоинства. Наконец с прощаниями было покончено, и три юные дамы забрались в карету, а молодые люди сели на лошадей. Из окна кареты махали руками Скай и Адаму. За первой каретой ехала вторая, более вместительная, с камеристками, лакеями и багажом. Обиходные вещи, необходимые новобрачным, были отправлены в Нант несколькими днями раньше.

Когда путешественники скрылись из виду за поворотом дороги, Адам шумно вздохнул.

— Ну, девочка, поехали домой! — сказал он и помог ей сесть в ожидающий их небольшой экипаж.

Скай сидела в карете, охваченная глубокой депрессией. Старшие дети уехали, младшие проведут несколько дней в Аршамбо с кузинами и кузенами. Она вздыхала всю дорогу в Бель-Флер.

— Я старею, — произнесла она с печалью.

Адам взглянул на прекрасное, но удрученное горем лицо жены и начал смеяться.

— Неужели я так одомашнил тебя, милая, что ты теряешь равновесие без своего выводка?

— Ты не понимаешь! — воскликнула она. — Старшие сыновья женаты, и, может быть, после прошлой ночи их жены уже беременны. Старшая дочь будет искать мужа при дворе. Через год я стану бабушкой! Я просто постарела.

Он снова рассмеялся и, обняв ее, скользнул рукой в вырез платья и нащупал мягкую грудь.

— Мадам, — сказал он, провоцирующе поглаживая сосок, — вы, конечно, зрелая женщина, не могу отказать вам в этом, но все-таки, Скай, тебе не исполнилось еще тридцати четырех. — Его пальцы умело развязали шнурки ее блузки, и в конце концов обнажились обе груди. — Боже, как они прекрасны! — выдохнул он, зарываясь лицом в ложбинку между ними, покрывая ее трепещущую плоть поцелуями.

Скай почувствовала, как в ней нарастает возбуждение. Он пробежался рукой по ее черным кудрям и стал поглаживать шею.

— Если вы думаете отвлечь меня, монсеньор, — протестующе прошептала она… но, когда его вторая рука скользнула к ней под юбки и двинулась дальше, она смогла только простонать:

— Адам! Ох, милый!

— Все-таки ты просто бесстыдная шлюшка, старушка, — дразнил он ее.

— Не старая! — вдруг вскрикнула она, осознав тут же, как это глупо звучит. Конечно, она не чувствует себя старше двадцати лет. Успокоившись, она начала игриво поглаживать его, и ее пульс участился, когда она ощутила его твердое горячее копье. — Я не состарюсь, пока могу делать с тобой это, дорогой, — прошептала она ему на ухо, расстегивая одежду и освобождая его.

Адам резко перебросил ее к себе на колени и, приподняв ее юбки, пристроил поудобнее свое могучее копье. Издав сладострастный стон, она ощутила, что его орудие полностью вошло в нее. Она сидела на коленях Адама, упершись ногами в бархатную обивку кареты. Их руки переплелись, как и их языки, они страстно целовались, качаясь на сиденье в такт толчкам экипажа.

Чувство полностью захватило ее, и Скай только стонала в ухо Адаму, пока он возжигал пламя страсти в ее чувственном теле.

— Ох, Адам! — выдохнула она, когда ее пронзила первая волна наслаждения. — Ox, ox, ox! — повторяла она, пока не обессилела и не рухнула ему на грудь, полностью удовлетворенная его страстью.

Он отрывисто дышал ей на ухо, но еще несколько минут она была слишком слаба, чтобы сделать хоть малейшее движение. Наконец, когда стук их сердец немного утих, он тихо спросил:

— Девочка, разве тебе не приходилось заниматься любовью в карете?

— Нет, хотя Джеффри предлагал мне однажды по дороге в Лондон, но потом все-таки решил, что в постели удобнее, — рассмеялась она при воспоминании об этом.

— Да, — согласился Адам, — Джефф всегда любил комфорт. Ну так, мадам, вы все еще чувствуете себя старой и разбитой?

— Я чувствую себя прекрасно! — воскликнула она.

— Тогда как быстро ты можешь привести себя в порядок? — спросил он.

— А зачем? — удивилась Скай.

— Затем, милая девочка, что уже показался Бель-Флер, и думаю, что лакей, который откроет дверь кареты через несколько минут, будет слегка шокирован.

Она слезла с его колен, и он весело помог ей натянуть блузку, оправить юбки и волосы.

— Лучше бы вам заняться собственным беспорядком в одежде, монсеньор, — поддразнила она его, заметив, как он смотрит на ее грудь.

— А сколько времени не будет детей, девочка?

— Примерно две недели, — ответила она.

— Отлично, — сказал он. — Все это время я проведу с тобой, любовь моя, и большую его часть — в постели. Мне кажется, прошла вечность с тех пор, как мы были одни и могли свободно любить друг друга.

— Разве мы не можем поехать в лес и устроить пикник? — иронизировала она.

— Если только ты позволишь любить себя под могучими дубами.

Ее лицо разгладилось, и она прошептала:

— О да, мой муж! — И именно в этот момент колеса кареты простучали по подъемному мосту замка.

Адам де Мариско сдержал слово, и в следующие две недели они со Скай почти все время, не отданное сну, провели вместе. Им казалось, что они еще сильнее полюбили друг друга. Когда же вернулись трое младших, Адам лично занялся обучением Патрика, объясняя ему, как следует управлять поместьем, а Дейдра занималась с матерью, осваивая обязанности хозяйки замка.

Дейдра, как заметила Скай, была самой спокойной из детей. Похоже, она легко усваивала все, чему ее учили, была ли это латынь или способы варки мыла. Прелестная девочка все больше походила на мать, так что Скай относила ее робость на счет того, что ранние годы Дейдры прошли вдали от нее. Теперь Скай приходилось тратить немало усилий, чтобы наверстать упущенное. И все же со всеми проблемами и успехами Дейдра предпочитала приходить к Адаму.

— Мне кажется, она не любит меня, — пожаловалась как-то Скай Адаму.

— Она восхищается тобой, — сказал он, — и все же побаивается немного. Не сомневайся, дорогая, она любит тебя.

— Только как свою мать, — проницательно заметила Скай, — но я ей не нравлюсь. Не знаю даже почему. Я так старалась понравиться ей!