Все радости — завтра - Смолл Бертрис - Страница 101

— Вы до сих пор дитя, Никола. Эгоистичный маленький мальчишка! Вы сами-то понимаете, что говорите? Вы готовы оставить ради меня жену и наследника! Где же ваше чувство долга, Никола? Неужели я ничему вас не научила? Ваш долг — это благополучие Бомон де Жаспра и его народа. Ваш долг — это благополучие вашей жены и ребенка. Я вас не хочу. Мне больше не нужны мужчины. Все, что мне нужно от вас, — это разрешение похоронить здесь моего мужа. Если вы против, скажите мне немедленно, и я отплыву — Doucetle, я вас умоляю… Она почувствовала жалость к нему.

— Никола, — голос ее был печален, — это я умоляю вас. Умоляю вас избавиться от фантазий относительно меня. Да, я вас любила, не буду отрицать, но только как? Я не чувствовала горечи, оставляя вас, и старалась выглядеть печальной, чтобы не расстраивать вас.

Никогда бы я не вернулась в Бомон де Жаспр, если бы не Найл. Даже если бы я его не нашла, я вернулась бы в Ирландию или же ко двору Елизаветы Тюдор. Только не к вам. Вы интуитивно это чувствовали и поэтому сделали то, что от вас требовалось, — женились и зачали ребенка. — Она протянула руку и нежно коснулась его лица. — Сегодня я сошла с «Чайки»и побродила по рынку, натянув на голову капюшон, чтобы меня не могли узнать. Все разговоры только о маленькой герцогине Мадлен и ее ребенке. Ее сравнивают с мадонной, говорят, что Господь благословил вас, сделав так, что герцог Фаброн назначил вас наследником, а вы взяли Мадлен ди Монако в жены.

Вы поступили правильно. Неужели вы этого не понимаете? Почему вы так стремитесь разрушить то, что делает вас самым счастливым человеком? Скажите мне честно, почему вы не любите свою жену?

— Да я люблю ее! — воскликнул он. — Разве ее можно не любить? Она такая милая, но так отлична от вас! Она мед, а вы — пламя, doucelte! О, как я жажду вашего тепла!

Скай позволила себе слегка улыбнуться. Никола так и остался романтичным французом — он был неукротим.

— Огонь, mon brave, это как раз то, что может вас уничтожить. Послушайте меня еще раз, Никола. Когда умер Найл Бурк, с ним вместе умерла и я. Да, мое тело и мозг пока функционируют, но поверьте мне, я труп. Внутри меня пустыня. Так что возвращайтесь домой к жене, Никола, и оставьте меня с моим горем.

Он стоял неподвижно, продолжая смотреть на нее, и она могла бы поклясться, что его зеленые глаза полны слез. Внезапно из угла каюты возникла какая-то тень, и перед ошеломленным Никола оказался гигант с волосами цвета воронова крыла и дымчато-голубыми глазами.

— Парень, ты слышал, что сказала леди Бурк? Ступай. Никола овладела безрассудная ярость, и он автоматически выхватил свой меч.

— Кто это? — крикнул он Скай. — Это ваш любовник! Да, я знаю, что это ваш любовник! — Он прыгнул на Адама.

Тот легко уклонился и выхватил оружие из рук Никола.

— Я Адам де Мариско, лорд острова Ланди, месье герцог. Мое владение гораздо больше этого клочка земли, который вы называете герцогством. Я знаю Скай много лет и собираюсь жениться на ней, когда она оправится от горя. А теперь не могли бы вы покинуть судно самостоятельно, как просит леди Бурк, иначе мне придется выкинуть вас с палубы — что вам больше нравится, месье герцог? — Он спокойно улыбался, глядя в лицо удивленного Никола.

— Адам! — слегка укорила его Скай. Затем она снова повернулась к Никола. — Пожалуйста, Никола, уходите. То, что было между нами, — теперь только воспоминание.

— Но это сладкое воспоминание, doucette, и я сохраню его на всю жизнь! — Его гнев остывал по мере того, как слова Адама доходили до его сознания. Он галантно поцеловал ее руку. — Вы будете желанной гостьей в Бомон де Жаспре, и я больше не нарушу вашего траура, Скай. Простите неуместность моего поведения. Я действительно старался сделать так, как вы мне советовали, пока не узнал о вашем прибытии.

Скай осторожно отняла у него руку.

— У вас сильная воля, Никола. Не следует снова сходить с ума. Ступайте домой к вашей жене. И после похорон Найла я не смогу вас больше видеть.

Он кивнул и, бросив предупреждающий взгляд Адаму, сказал:

— Я еще проверю, насколько вы будете хороши для нее, монсеньор де Мариско. — Он повернулся и быстро вышел из каюты.

— Если ты засмеешься, я тебя никогда не прощу, — бросила Скай Адаму, у которого кривилось от веселья лицо.

— Я просто не могу сдержаться, мне так интересно, что же такое этот твой французский петушок со мной сделает, если я огорчу тебя!

— Ты не имел права говорить ему, что я выйду за тебя, — добавила она с оживлением, отличным от состояния апатии, в котором она пребывала в последнее время.

— Но ведь ты выйдешь за меня, Скай. Я просто не могу допустить, чтобы тебя снова кто-нибудь использовал.

— И даже ты, Адам? — жестко спросила она.

— И даже я, девочка! — так горячо ответил он, что Скай была обезоружена его чувством.

Найл, лорд Бурк, был положен в деревянный гроб, и этот гроб помещен в мраморную нишу в стене капеллы св. Анны в кафедральном соборе герцогства. Отец Анри, а ныне епископ Бомонский, благословил могилу и отслужил мессу. Ему хотелось утешить Скай, и, чтобы не обидеть его, она сказала, что ей полегчало, но в действительности она по-прежнему ощущала пустоту. Найл мертв, а ее пожирала мысль о том, что все муки — впустую.

Она наскоро попрощалась с Робби и Брэном Келли.

— Я не могу вернуться, — сказала она Робби, — пока не могу. Я не готова еще встретиться с детьми или королевой. Особенно с королевой и лордом Берли. Один Бог знает, что могут придумать для меня на этот раз, а я недостаточно сильна, чтобы противостоять им.

— Где ты будешь? — спросил он ее.

— С Адамом. Он не предъявляет мне никаких требований, он просто везет меня к своей семье в Аршамбо в долине Луары.

Робби кивнул. Никогда еще она не была так слаба. С Адамом она будет в безопасности, а сейчас это — главное.

— Могу ли я рассказать обо всем королеве, если она спросит?

— А ты обязан отвечать ей, Робби?

— Да, — сказал он, поколебавшись, — но для тебя я постараюсь, Скай. Просто скажу, что ты где-то во Франции, а где — не знаю.

— Спасибо, Робби, — ответила она, крепко обнимая его. Никола Сент-Адриан настаивал на том, чтобы организовать их путешествие.

— Все-таки вы, помните это или нет, вдовствующая герцогиня, — твердо сказал он, — и я бы оскорбил память моего покойного брата, если бы не снабдил вас каретой, охраной и лошадьми.

Она поблагодарила его там же, в соборе, где они попрощались.

— Вы так щедры, Никола.

— В карете вы найдете сундуки с вашей одеждой. Дейзи не взяла их в Англию, утверждая, что там не потребуются «французские перышки», как она их едко назвала. Однако эти «перышки» могут все-таки пригодиться в поездке по Франции.

— Я тем более благодарна вам, — сказала она. Он кивнул.

— Ступайте с Богом, doucetle, — произнес он, поднеся ее руку к губам и целуя пальцы.

— Спасибо, Никола, — тихо ответила она, — и я верю, что ваша маленькая герцогиня принесет вам здорового сына.

Она отвернулась от молодого герцога и, взяв под руку Адама, вышла из собора.

У ступенек стояла великолепная темно-голубая карета с гербами Бомон де Жаспра по бокам. На облучке сидели кучер и его помощник. Рядом расположилась дюжина вооруженных охранников — четверо должны были скакать впереди, четверо сзади и двое — по бокам. Два грума вели на поводу породистых лошадей. Помощник кучера при виде их быстро спрыгнул с облучка, открыл дверцу кареты и помог Скай взойти в нее. Внутри карета была отделана столь же роскошно, как и снаружи: мягкая кожа кремового цвета, бледно-голубой бархат. Окна венецианского стекла, окантованные медью, могли подниматься и опускаться. По бокам — хрустальные фонари, в золотые подсвечники которых были вставлены свечи из чистого воска.

— Это заднее сиденье опускается, мадам, — сообщил, помощник кучера, — н, если потребуется, тут есть плед, корзина с фруктами, сыром, хлебом и вином.

Она кивнула в знак благодарности. Кучер взгромоздился на облучок, а в карету протиснулся Адам. Двери закрылись, и экипаж покатился сначала по соборной площади, затем по узкой улочке, выходящей на дорогу во Францию и в долину Луары. Скай не оборачивалась. Она не выбросила тело Найла в море. Однажды, когда-нибудь, его останки привезут в Ирландию и предадут земле рядом с отцом, земле, которой они принадлежат. Она почти слышала одобрительный возглас старого Мак-Уилльяма.