Ничего, кроме теней (ЛП) - Клэр Кассандра - Страница 3

Он хотел, чтобы у него тоже был парабатай. Он хотел этого очень сильно.

Парабатаи были лучшими друзьями, и дружба их могла быть очень долгой. Они всегда были уверены друг в друге и никогда бы не отвернулись  друг от друга. Джеймсу казалось, что быть парабатаями с кем-то – это ключ ко всему, важнейший первый шаг к жизни, где он был бы также счастлив, как и его отец; где он был бы таким же великолепным Сумеречным охотником, как и его отец; где он мог бы найти такую же большую любовь, как нашёл его отец.

Не то, чтобы он мечтал о какой-то определённой девушке. Он пытался подавить любые мысли о Грейс - тайной девушке, которая нуждалась в спасении.

Он хотел найти парабатая, и это делало его пребывание в Академии в тысячу раз страшнее. Сейчас, рядом с отцом, он был в порядке, но совсем скоро они достигнут долины, в которой располагалась Академия.

Академия Сумеречных охотников представляла собой величественное серое здание, которое сияло среди окружающих деревьев словно жемчужина. Она напоминала Джеймсу готические здания из таких книг, как «Тайны Удольфо» и «Замок Отранто».

В лицевой части здания располагалось огромное витражное окно, сияющее разными цветами. На нём был изображён ангел с мечом в руке.

Этот ангел смотрел вниз на внутренний двор, переполненный студентами, которые болтали и смеялись, готовые стать лучшими Сумеречными охотниками, какими только смогут. Если уж Джеймс и здесь не сможет найти друга, то не найдёт его нигде.

***

Дядя Габриэль был уже возле Академии. Его лицо приобрело тревожный красноватый оттенок. Он восклицал что-то о вороватых Эрондейлах.

Отец повернулся к декану, женщине, которой было около пятидесяти, и улыбнулся. Та покраснела.

- Декан Эшдаун, не будете ли вы так любезны показать мне Академию? Я вырос в Лондонском Институте, где, кроме меня, был только один ученик. – Голос отца стал мягче, как и всегда, когда он говорил о Джеме. – Сам я никогда не имел удовольствия посещать это место.

- О, Мистер Эрондейл! – сказала декан Эшдаун. – Конечно!

- Спасибо, - сказал отец. – Идём, Джейми.

- О нет, - сказал Джеймс. – Я… я лучше останусь здесь.

Габриэль одарил нехорошей улыбкой отца, который под руку с деканом направился к Академии. Как только он исчез из поля зрения, Джеймс почувствовал себя неуверенно, но он знал, что должен вести себя смелее, ведь сейчас для этого самое время. Среди толпы студентов Джеймс заметил двух знакомых.

Один из них был довольно высоким для своих тринадцати лет, с торчащими в разные стороны светло-каштановыми волосами. Он смотрел в другую сторону, но Джеймс знал, что у него глаза необычного лавандового цвета. Он как-то слышал на вечеринке, как девчонки говорили, что напрасно такому странному парню, как Кристофер Лайтвуд, достались такие красивые глаза.

Он знал своего двоюродного брата Кристофера лучше, чем кого-либо другого из здесь присутствующих. На протяжении нескольких последних лет тётя Сесилия и дядя Габриэль проводили большую часть времени в Идрисе. Но до этого, обе их семьи жили в Лондонском Институте и вместе ездили в Уэльс на праздники, когда дедушка с бабушкой были ещё живы. Кристофер всегда был немного странным и чрезвычайно рассеянным, но он всегда хорошо относился к Джеймсу.

Мальчик, стоящий рядом с Кристофером, был маленьким и худеньким, как тростинка, его голова едва доставала Кристоферу до плеча.

Томас Лайтвуд был двоюродным братом Кристофера, но Джеймс всё равно называл  маму Томаса тётей Софи, так как она была лучшей подругой его матери. Джеймсу нравилась тётя Софи, она была очень милой и доброй. Её семья тоже жила в Идрисе в последние годы. Она была замужем за братом дяди Габриэля. Тётя Софи иногда приезжала к ним в гости в Лондон. Джеймс иногда видел, как его мама и Софи хихикают над чем-то, словно маленькие девчонки одного с Люси возраста. Однажды тётя Софи назвала Томаса своим застенчивым мальчиком. Это заставило Джеймса подумать, что возможно у них с Томасом много общего.

Во время больших семейных сборищ Джеймс иногда присматривался к Томасу и замечал, что тот довольно тихий и не любит больших скоплений народа. Джеймс хотел подойти к нему и завязать беседу, но не был уверен, что сказать.

Возможно,  два застенчивых человека могли бы стать хорошими друзьями, но была одна маленькая проблемка: Джеймс понятия не имел, как этого добиться.

Хотя теперь у него, кажется, есть шанс. Он очень надеялся подружиться с Лайтвудами в Академии. Всё, что ему нужно сейчас сделать, это просто подойти к ним и заговорить.

Джеймс начал пробираться сквозь толпу, извиняясь, когда кто-то его задевал.

- Привет, парни, - произнёс чей-то голос у Джеймса за спиной, и кто-то протиснулся мимо него, как будто не заметив.

Джеймс увидел, как Томас и Кристофер повернулись точно цветы к солнцу. Оба радостно улыбнулись, а Джеймс с изумлением уставился на чей-то затылок с сияющей золотистой шевелюрой.

В Академии был ещё один мальчик, ровесник Джеймса, которого он немного знал. Мэттью Фэйрчайлд, родителей которого Джеймс называл тётей Шарлоттой и дядей Генри, потому что тётя Шарлотта почти вырастила его отца, когда была главой Лондонского Института и до того, как стала Консулом - самым важным человеком, каким только может стать Сумеречный охотник.

Когда тётя Шарлотта и её старший сын Чарльз приезжали в Лондон, Мэттью с ними не ездил. Дядя Генри был серьёзно ранен в бою ещё до того, как они появились на свет, и не очень часто покидал Идрис. А вот почему не приезжал Мэттью, Джеймс не знал. Возможно, ему было слишком весело в Идрисе.

Лишь в одном Джеймс был абсолютно уверен – Мэттью Фэйрчайлд стеснительным точно не был.

Джеймс не видел Мэттью уже несколько лет, но помнил его очень хорошо. На любом семейном празднике, когда Джеймс пытался держаться подальше от толпы или шёл читать на лестницу, Мэттью был душой компании. Он мог разговаривать со взрослыми, как будто сам был взрослым. Он мог станцевать с какой-нибудь пожилой женщиной. Он мог очаровать любого родителя, бабушку или дедушку, успокоить плачущего ребёнка. Все любили Мэттью.

Хотя Джеймс не припоминал, чтобы раньше Мэттью одевался как маньяк: на нём сегодня были бриджи, хотя все остальные были в брюках, и тёмно-красный бархатный пиджак. Даже его сияющие золотистые волосы были уложены самым необычным образом.

- Ну, разве не скукотища? – спросил Мэттью Кристофера и Томаса, двух парней, с которыми Джеймс так хотел подружиться. – Тут все выглядят, как идиоты. Мне уже жаль моей потраченной юности. Лучше ничего мне не говорите, а то я не выдержу и разрыдаюсь.

- Ну, чего ты? – спросил Кристофер, похлопывая Мэттью по плечу. – Что тебя опять расстроило?

- Твоё лицо, Лайтвуд, - ответил Мэттью и ткнул его локтём.

Кристофер и Томас рассмеялись. Очевидно, они все уже были друзьями, и Мэттью был среди них явным лидером. Дружеский план Джеймса провалился.

- Э, - произнёс Джеймс голосом, больше похожим на трагическую икоту. – Привет.

Кристофер посмотрел на него без всякого выражения и сердце Джеймса, которое и так уже было в районе колен, ушло в пятки.

Потом Томас сказал:

- Привет! – и улыбнулся.

Джеймс улыбнулся в ответ, а Мэттью обернулся, чтобы понять, к кому обращается Томас. Мэттью был выше Джеймса, а его светлые волосы сверкали на солнце, когда он опустил голову, чтобы посмотреть на него. Он производил впечатление, что смотрит с гораздо большей высоты, чем ему позволял его рост.

- Джейми Эрондейл, верно? – спросил Мэттью, растягивая слова.

Джеймс разозлился.

- Я предпочитаю, чтобы меня называли Джеймс.

- А я бы предпочёл посещать школу искусств, красоты и культуры, а не жуткую каменную хибару у черта на куличках, полную дикарей, которым, кроме рубилова с демонами, больше ничего не нужно, - сказал Мэттью. – Ну, вот и познакомились.