Возраст любви - Смолл Бертрис - Страница 19

Глава 5

Войдя в зал, Аверил и Рис увидели, что семья уже собралась и ждет. Обычно обед подавали в полдень, но сегодня Мирин выслал гонца, чтобы предупредить о своем возвращении. Поэтому леди Аргел отложила обед, а кухарка тем временем успела приготовить еще несколько блюд, ибо мужчины ели куда больше, чем остававшиеся в замке женщины и дети. Все уселись на предназначенные для них места. Аверил и Рис устроились справа и слева от лорда Дракона. Леди Аргсл сидела по левую сторону от невесты, рядом с Роджером Мортимером, Майей и Исбел. По левую сторону от жениха сидели лорд Мортимер, Бринн и Джуния.

Случайно забредший бродячий монах-цистерцианец, попросивший на ночь приюта у лорда Дракона, благословил обед и молодых. К удивлению Риса, слуги расставили перед обедавшими блестящие оловянные тарелки и разложили такие же ложки, Он раньше никогда не видел такой посуды, хотя слышал о ней. Правда, тарелки подавали только на высокий стол. Остальные довольствовались корками караваев. Слуги принялись разносить серебряные блюда с едой: вареной форелью на листьях кресс-салата, жареными каплунами и олениной и кроличьим пирогом в густой коричневой подливе. Нашелся и последний летний горошек. Все это заедалось свежим, еще теплым хлебом со сливочным маслом. Слуги разливали вино в оловянные чаши. Десертом послужили сыр, груши, сахарные вафли и желе.

Когда ужин наконец закончился, гости за высоким столом вымыли руки в чашах с душистой водой, принесенных слугами. Другие слуги собирали хлебные корки, чтобы раздать бедным, собравшимся у двери, выходившей на огород. Лорд Мортимер был поражен гостеприимством и изысканностью приема, совершенно такими же, как в самых знатных английских домах, а в некотором отношении даже лучше.

Дочери лорда Дракона встали и принялись развлекать гостей. Как большинство валлийцев, они были очень музыкальны от природы. Аверил играла на телине, кельтской арфе, Майя — на пибгорне, тростниковом инструменте, принятом у валлийцев. Джуния больше любила блок-флейту, игру на которой чередовала с игрой на маленьком раскрашенном барабане и цимбалах или колокольчиках. Последними она трясла в такт музыке. Из всех сестер она была самой одаренной.

За окнами стемнело, и сумерки быстро сменились ночью. Посуду давно убрали, все столы, кроме высокого, сложили и поставили к стене вместе со скамьями. В большом очаге пылал огонь, прогоняя вечернюю сырость и холод. Разлегшиеся перед очагом собаки мирно храпели. Мужчины тихо беседовали между собой. Тем временем Горауин потихоньку подошла к дочери.

— Пора провожать тебя в брачную постель, Аверил, — шепнула она. — А вы, девушки, продолжайте играть.

Аверил, закончив мелодию аккордом, отложила телин и встала. Сестры немедленно завели веселый танец, чем отвлекли остальных от ухода Аверил. Обе женщины покинули зал.

— Куда мы идем? — спросила Аверил мать.

— В ту комнату в башне, где ты переодевалась. Днем мы с леди Аргел приготовили ее для тебя и твоего жениха. Так что в брачную ночь вы останетесь одни.

— А где будут спать лорд Мортимер и его сын?

— В зале. Мы положили туда тюфяки. Они воины, так что им не привыкать спать и на земле, и на голом полу. Кроме того, спальня для гостей нужна вам, чтобы осуществить брачный союз. Мирин не позволит вам уехать, пока не удостоверится, что ты стала женщиной, Аверил. Иначе у Риса может появиться предлог отвергнуть тебя.

— Не думаю, что он способен на такое, матушка, — покачала головой Аверил. — Он благородный человек.

— Истинно благородные люди не похищают невинных девушек, — отрезала мать.

— Но каждый ведь может ошибиться, не так ли? — поспешно сказала Аверил. — А если человек старается загладить промах, значит, это истинное благородство.

Горауин тихо рассмеялась.

— Ты защищаешь его, — поддразнила она. — Не может случиться так, что тебе начинает нравиться новообретенный муж?

— Нравится или нет, все равно мне придется с ним жить, пока смерть не разлучит нас, — рассудительно заметила дочь.

Горауин снова рассмеялась.

— Он красив и достаточно молод, чтобы доставить тебе Удовольствие в постели. Надеюсь, он будет неутомим в любовных забавах. Ты права, дочь моя, когда пытаешься найти в нем хорошее.

Они добрались до верха башни. Горауин открыла дверь и проводила дочь в комнату.

— Я помогу тебе раздеться, — объявила она и, когда на Аверил осталась одна камиза, показала на тазик теплой душистой воды, стоявший на углях крохотного очага.

— Облегчись, а потом вымоешься, — велела она.

Аверил сделала, как было сказано, вылила в окно содержимое горшка и поставила горшок под кровать. Потом почистила зубы тряпочкой и вымыла интимные места.

Горауин довольно кивнула.

— А теперь снимай камизу.

— Мама, а он тоже будет голым? — нервно пробормотала Аверил.

— Вот увидишь, он придет в чем мать родила, — усмехнулась Горауин. — Я всегда считала, что любовники должны быть равны, хотя столь нечестивая мысль немногим придется по вкусу.

Аверил послушно сбросила камизу и легла на большую постель, занимавшую почти всю комнату.

— Я готова, — прошептала она.

— Расплети волосы, — велела мать и, дождавшись, пока Аверил исполнит приказ, снова кивнула:

— Вот теперь ты готова.

Она наскоро взбила светлые пряди, так чтобы они обрамляли лицо дочери и волнами лежали по плечам, и, нагнувшись, поцеловала Аверил в лоб.

— Слушай его во всем и ничего не бойся. Завтра мы поговорим о сегодняшней ночи, и я научу тебя всему, что необходимо знать. Сейчас, однако, твоя невинность все за тебя скажет.

С этими словами она ушла.

Несмотря на утешения матери, Аверил дрожала от страха и возбуждения, ожидая, когда Рис Фицхью придет к ней. Может, стоит еще раз помочиться? Нет, не хочется.

Она имела самое смутное представление о том, что ждет впереди. Он уложит ее на спину и оседлает. Ее любовный грот находится между бедрами. Его мужское копье пронзит ее. Говорят, что в первый раз будет больно.

Сердце Аверил отчаянно колотилось. Она еще никогда не была близка с мужчиной. Как это будет?

Она подтянула одеяло, внезапно застыдившись собственной наготы.

И тут она услышала доносившийся с лестницы смех, становившийся громче с каждой секундой. Протестующий голос Риса. Снова смех. Оглушительный топот.

Аверил напряженно прислушивалась, но не смогла разобрать слов.

Дверь распахнулась, и в комнату грубо втолкнули Риса, на котором не было ни единой нитки.

— Вот и он, леди, — объявил Роджер Мортимер с плотоядной ухмылкой. Он едва держался на ногах. — Мы раздели его для вас, но вам придется сделать остальное.

Он жадно пялился на нее в надежде увидеть груди.

Но Рис круто развернулся и вытолкал Роджера с остальными гуляками из комнаты. Захлопнул дверь и задвинул засов. Снизу снова донесся хохот, сопровождаемый стуком удалявшихся шагов. Смех постепенно стихал. Рис обернулся.

— Иди в постель, — велела Аверил.

— Не терпится? — осведомился он, подходя к кровати.

— Не хочу, чтобы ты простудился и раньше времени оставил меня вдовой, — парировала она.

Рис приподнял одеяло, скользнул в постель и, оседлав жену, присел на корточки и стал ее рассматривать. Протянул руку, сжал маленькую круглую грудь и стал ласкать.

— Прекрасна, — благоговейно прошептал он.

Сердце Аверил едва не вырвалось из груди. Потрясенно ахнув, она широко распахнула глаза и приоткрыла рот. На какой-то момент она потеряла дар речи, но быстро оправилась.

— Ты раздавишь меня, чудовище! — крикнула она.

— Ни за что. Я хочу видеть твое лицо, когда касаюсь тебя. И мне нравится твое удивление. Оно говорит куда больше любых слов.

Он нежно ущипнул ее сосок, улыбнувшись, когда она залилась краской.

— Помни, я девственна, — прошептала она, зная, что идут последние минуты, когда она может сказать это о себе. Ей было больно говорить. Горло сжало судорогой.

— Знаю, — кивнул он, наклоняясь вперед, так что губы их почти соприкасались. И не успела она опомниться, как он провел языком по ее губам. Сжал маленькие ручки и, не разгибаясь, выговорил: