Искупление (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 70

   - Нет, - я мотнула головой. - В лапы не хочу.

   - Тогда поиграем с волком, - усмехнулся мой похититель.

   - А если поймает?

   - Тогда я вас убью, быстро и безболезненно, - пообещал Флэйри и, глядя на мое вновь вытянувшееся лицо, легко рассмеялся. - Сафи, вы же травиться собирались, к чему это недоумение?

   - Ну, знаете, травиться я собиралась от безвыходности, а сейчас что-то уже опять жить хочется. Не знаю где и как, но умирать уже хочется меньше, - ответила я, и он снова рассмеялся.

   Невероятно, но этот человек на ходу заражал своей энергией. А сочетание слов: Найяр и месть - вполне себе воодушевляли. И сейчас мне очень хотелось посмотреть на его физиономию, когда он поймет, что птичка выпорхнула из клетки.

   * * *

   Крытая бордовой тканью, украшенная увядающими цветами повозка медленно въехала в Соерос - столицу Таргарского герцогства. Недалеко от ворот ее ожидал герцог Найяр Грэим Таргарский. Он прикрыл зевок рукой и проводил взглядом траурную повозку, которая привезла его покойную супругу. Последняя поездка герцогини была обставлена со всеми положенными почетом и почестями. Это было необходимо, и Найяр это знал. Нелюбимая жена, тяготившая его со дня, когда ему навязали его, медленно проехала мимо, возлежа в медном гробу, чтобы не допустить распространения оспы, от которой умерла герцогиня по официальной версии.

   И только его сиятельство знал, что умерла она от доброй порции яда, которую подсыпала герцогине верная герцогу женщина, потому что заболевать оспой ее сиятельство никак не желала, не смотря на эпидемию, неожиданно разгоревшуюся вокруг нее. Верный же лекарь подтвердил смерть от такой полезной заразы. Все, кто знал правду, уже были мертвы... тоже скончались от оспы. И только Найяр Грэим остался единственным хранителем тайны своего освобождения от ненавистной супруги.

   Он развернул коня и пристроился за повозкой. Следом за герцогом повернула и свита, затем послы. Процессия вышла внушительной. Найяр поглядывал на столпотворение народа и едва заметно усмехался, зная, что скоро они возненавидят ту, что сегодня провожают со слезами на глазах, потому что настоящим идолом и народной любовью станет Сафи...

   - Сокровище мое, - едва слышно произнес он, мечтательно улыбнувшись.

   Герцог поднял лицо к небу, вспоминая свою такую родную и такую далекую возлюбленную. Но тут же удрученно вздохнул, последние события совсем отдалили от него единственную женщину, перед которой он, сильный и несгибаемый, испытывал трепет. Единственная, которая заставляла его скрежетать зубами от бессильной ярости. Найяр поднес к лицу правую руку и вдохнул. Запах уже исчез, с досадой отметил он.

   Повозка свернула в сторону герцогского дворца, проехала в распахнутые ворота. Стража встретила покойную госпожу, стоя на одном колене и прижав правую руку к сердцу, так было положено.

   - Вернулась? - негромко спросил Найяр у одного из стражников, свешиваясь с седла.

   Тот мотнул головой. Герцог чуть нахмурился, он не любил, когда Сафи долго отсутствовала. Он мог день с ней не видеться, но она должна быть рядом, во дворце, тогда мужчина чувствовал себя спокойней. Иногда он сам пугался этой болезненной зависимости от слабой женщины, но менять ничего не желал. Это было единственное сильное чувство за все его тридцать пять лет, и Найяр им дорожил. А ее недоступность, даже когда она горела в его объятьях, кружила голову лучше любого вина. Восемь лет он добивался ее любви, но потерял совершив жестокий, хоть и верный поступок.

   Герцог не любил думать об этом, потому что ее крик начинал звучать в ушах так ясно, словно она и сейчас лежала распятая наемниками на ложе, а лекарь добывал из нее дитя, возможно, его дитя. Желанное, долгожданное, но такое преждевременное... Только боги знали, как тяжело далось ему это решение, как было страшно и горько терять ту тонкую ниточку, которая, наконец, протянулась между ним и той, кого он полюбил еще восемь лет назад и до сих любил все с той же страстью.

   - Ваше сиятельство, - отвлек его от тяжелых мыслей распорядитель похорон. - Уже прибыли.

   - Да, начинайте, - кивнул Найяр и спешился.

   Священник прочел молитвы за усопшую, благословил ее последний путь, и тяжелый гроб сняли с повозки.

   - Хотелось бы взглянуть на ее сиятельство, - подал голос посол из Бриатарка.

   - Ради вашего любопытства я не собираюсь заражать своих людей, - холодно ответил герцог, и гроб понесли вниз, туда, где покоились остальные представители династии Грэим.

   Эта часть дворца была самой закрытой, сюда не спускались годами. Но склеп подготовили, убрали паутину, намыли каменные полы. Найяр быстрым взглядом окинул вход и удовлетворенно кивнул. Кто-то за спиной облегченно выдохнул. Гроб был заметно тяжелым, и несли его восемь человек, по четыре с каждой стороны. Затем торжественно водворили на постамент, где покойной герцогине предстояло лежать до скончания времен, и печальная процессия покинула склеп.

   Послов отправили прочь, под предлогом, что его сиятельство желает скорбеть в одиночестве, свита разошлась, и Найяр вновь вернулся к воротам.

   - Не вернулись еще, ваше сиятельство, - ответил стражник.

   Он уже отходил от ворот, когда послышался цокот копыт стремительно несущегося коня. Герцог развернулся на каблуках и устремился к воротам. Это был один из наемников, тех, что охраняли Сафи. Неприятный холодок пробежал по мужской спине от нехорошего предчувствия.

   - Исчезла, - крикнул наемник, сдерживая коня. - Одриг, храм. Зашла и пропала. Обыскали вскорости, как сквозь землю провалилась.

   Он развернул коня и помчался обратно.

   - Коня! - заорал герцог.

   Через пару минут он уже несся к окраине Соероса, твердя, как молитву:

   - Не покидай, только не покидай меня...

   Когда герцог Таргарский с отрядом наемников, нагнавших его в дороге, примчался к окраинному храму, четверо охранников, приставленных к Сафи, уже трясли священника и его помощника. Священник, хилый мужчина с глазами на выкате, тыкал пальцем в своего помощника, уверяя, что сам ничего не знает. Герцог спрыгнул с коня и стремительно приблизился к ним. Он с лету схватил помощника священника за шкирку и тряхнул его, отчего голова мужчины сильно дернулась, зубы клацнули и прокусили губу.

   - Что знаешь? - ледяным тоном спросил Найяр.

   - Я не виноват, я ничего не знаю, - заикаясь, воскликнул помощник священника.

   - Храм обыскали, - доложил один из охранников. - Черный ход забит, там выйти не могла.

   - Обыскать еще раз, - рявкнул герцог и вернулся к помощнику священника. - Куда делась молодая тарганна?

   - Я не знаю, клянусь богами, не знаю! - закричал тот.

   Герцог Таргарский отпустил мужчину, одернул его сутану, поправил капюшон и дружелюбно улыбнулся.

   - Кто был в храме в это утро? - совершенно спокойно спросил он. - Не бойся, говори. Перечисли всех.

   - Из прихожан никого, - уверенно ответил помощник священника.

   - Истинно так, - подтвердил священники. - Все утром умчались встречать гроб ее сиятельства. Святая была женщ...

   - Лицемерная жаба твоя святая, - оборвал его Найяр и снова вернулся к помощнику. - Значит, из прихожан никого, а не из прихожан?

   - Был, - часто закивал мужчина. - Тарг один был. Он у нас уже неделю жил. Мы разрешили, потому что хорошие пожертвования делал. С отцом Сэчэри пил иногда, потом отче на себе утаскивать приходилось.

   - Лжешь, собака! - возмутился священник. - Никогда такому греху подвержен не был.

   - Оттого рожа, как у пьяницы, - насмешливо произнес его сиятельство. - Дальше, - улыбнулся он помощнику. - Что за тарг? Его имя знаешь?

   - Отче знает, я обращался просто - благородный тарг.

   Священник громко икнул, когда колючий взгляд синих глаз переместился на него.

   - Говори, - велел герцог, подступая к нему. - Кто жил неделю? Имя!