Империя коррупции. Территория русской национальной игры - Соловьев Владимир Рудольфович - Страница 23

Ведь только в нашей стране можно на полном серьезе заявлять, что, оказывается, Черкизовский рынок существовал сам по себе, никто с ним не был связан и никто к нему не имел никакого отношения, и один только ректор Академии физкультуры отвечал за всю бешеную контрабанду. И какая разница, поверили люди этим громким отчетам или нет? Вряд ли уж так поверили, все ведь хорошо понимают: тот же самый Тельман Исмаилов наверняка отгружал ежедневно с Черкизовского рынка по чемоданчику наличных, и лежали в этих чемоданчиках, вежливо говоря, даже не сотни тысяч долларов. И уж точно эти деньги не одному теперь уже бывшему ректору доставались, а и высокопоставленным московским чиновникам, и милиционерам, и на таможню за дырочку в границе, и «крыше» в погонах с большими звездами. Только не ответил никто. Потому что страшно очень. А тут, глядишь, и рынок закрыт, и все довольны, и никто ни из генералов, ни из чиновников не сел.

Я уже упоминал об уникальном судебном процессе, проходившем в 2011 году в столице Великобритании и на момент написания этой книги еще не законченном. Уникальность его в том, что судятся на нем два олигарха, один из которых принимал непосредственное и активное участие в политической жизни и партийном строительстве в России. Зовут его Борис Абрамович Березовский, и его роль в формировании российской политической системы сложно переоценить. Вторая сторона процесса – Роман Аркадьевич Абрамович. Он тоже человек весьма близкий к политике, настолько, что даже когда-то лично был губернатором, да и во время судебного действа продолжал быть главой Думы на Чукотке, что не мешало ему постоянно проживать в Англии и долгими туманными вечерами переживать о судьбе чукотских избирателей.

Эти два достопочтенных – в больших кавычках – джентльмена решили оповестить о своем безобразном бракоразводном процессе весь мир. Для чего выбрали судебную площадку в Лондоне, где и обсуждают реалии российской политической жизни 1990-х и начала 2000-х годов. И чем больше они говорят, тем четче возникает ощущение и понимание, что все эти залоговые аукционы, все эти схемы даже близко не имеют ничего общего с честностью, справедливостью и свободным рынком, а являются, конечно, стопроцентным мошенничеством, если верить тем определениям, которые дает в английском суде Роман Аркадьевич Абрамович. Читать материалы дела и страшно, и смешно. А главное, понимаешь, что коррупция – неправильное слово. Никакой коррупции, если верить показаниям этих людей, в России нет. Потому что, как я уже говорил и повторю еще не раз, коррупция – это нечто чуждое, чужеродное, а в России это абсолютная норма жизни.

Оказывается, с какого-то уровня воровать становится так же естественно, как дышать. И вот это легкое дыхание, неосознание собственного воровства и бешеные деньги в какой-то момент времени приводят к необходимости легализоваться или хотя бы защитить себя. И выясняется, что самый надежный способ себя защитить и легализовать, если по каким-то причинам ты не смог или не захотел стать чиновником, – это пойти в политику, несмотря на все особенности российской жизни и возможные последствия лишения депутатской неприкосновенности и статуса сенатора. Тем не менее, как говорил мне один из членов Совета Федерации, обладающий очень специфическим жизненным бэкграундом, наличие у него сенаторской неприкосновенности дает возможность получить неделю форы, чтобы, как выразился этот человек, если не дай бог что – «успеть встать на крыло» и сбежать.

И действительно, посмотрев на депутатов Государственной Думы всех созывов от очень разных партий, на членов Совета Федерации, почитав их дела, понимаешь: для многих депутатское удостоверение или сенаторский значок – это в первую очередь возможность оказаться на Охотном Ряду, а не в «Матросской тишине». Ведь именно поэтому гротескность некоторых ситуаций доходит до колоссальных масштабов – как, например, когда сенатор Андрей Вавилов, так уж и быть, разрешил закрыть возбужденное против себя уголовное дело, причем отнюдь не потому, что он, Вавилов, невиновен, а потому, что истек срок давности. Конечно, для Вавилова нахождение в статусе сенатора было вопросом жизни и смерти. Это гораздо приятнее, чем ожидать приговора где-нибудь на нарах.

Депутаты, сенаторы устраивают между собой разборки наподобие криминальных. От них не отстают и помощники. Когда в очередной раз возникает уголовное дело по поводу продажи должности сенатора или депутата, это еще можно понять, но когда продаются удостоверения помощников, ситуация вызывает гомерический хохот. Мне, кстати, всегда было интересно, кому может понадобиться покупать эти корочки, что они дают? А когда на одном и том же рабочем совещании сидят те, кто всю жизнь боролся с преступностью, и те, кто эту преступность возглавлял, и они с серьезными лицами пытаются договориться – я не представляю себе никакой иной реакции, кроме печали и глубокой иронии.

В России партийные структуры и политическая жизнь начинаются в первую очередь с борьбы за деньги. Впрочем, если вдуматься, партии попросту не могут позволить себе роскошь не устраивать в том или ином виде торговлю местами. Поэтому, когда мы говорим о жуликах и коррупционерах, надо постараться представить себе ход мыслей лидеров партий. В какой-то момент, когда ты начинаешь считать, какие тебе как руководителю предстоят затраты на избирательную кампанию, и знаешь, сколько тебе реально дает государство и что творится у соседей, ты ясно видишь: для того чтобы участвовать в выборах достойно, необходимо придумать, откуда брать деньги. Что, как в советское время – бегать и собирать партийные взносы? По две копейки с комсомольцев? Нет, идея, конечно, здравая, только очевидно, что она никогда не осуществится. И не просто «никогда», а «никогда-никогда», потому что столько денег не бывает в природе.

Помните известный анекдот, когда приходит следователь к новому русскому и говорит: «У вас восемь яхт?» – «Да». – «Шесть домов?» – «Да». – «Четыре особняка за границей?» – «Да». – «И вот тут наличными лежит сто пятьдесят четыре миллиона?» – «Да». – «И что, это все ваше?» – «Конечно». – «А я считаю, что все это вы украли у народа!» – «Да ты что, брателло, откуда у народа такие бабки?!» То есть, конечно, никаких членских взносов от народа для того, чтобы оплатить очень дорогие избирательные кампании в России, никогда не хватит. Просто не хватит.

Поэтому партии находятся в положении, когда они не могут издать газету, не могут купить рекламное время, потому что официально выделяемого бюджета для этого недостаточно. Что же происходит дальше? Дальше руководитель партии садится за стол и начинает думать. Деньги нужны? Нужны. А где их взять, непонятно. Ну, можно, конечно, отобрать зарплату у всех депутатов и направить на избирательную кампанию. Так ведь этого все равно не хватит. Дальше, если речь идет о партии власти, то им гораздо проще – денег у них много. Всегда есть готовые помочь предприятия и просто частные люди, для которых смысл жизни – это дружить с властью. Их, пожалуй, даже приходится бить по рукам и кричать: «Нет, нет, хватит, не давайте нам больше денег!» А те будут рыдать и просить: «Ну пожалуйста, пожалуйста, возьмите еще, а главное – запомните, что это я дал!» Потому что это ведь так вкусно – дружить с властью взасос. Ничего не надо в ответ, просто дружить. И приводит такая дружба в основном к определенной специфике кадрового состава Государственной думы и Совета Федерации.

Как-то раз я беседовал с одним не слишком известным в качестве депутата, но очень гламурным молодым человеком и спросил его, как же он попал в Государственную думу. Он ответил честно: «Наша нефтяная компания помогала партии власти (это было несколько созывов назад). И нам за это дали шесть мест. Пятерых нашли сразу, а на сдачу пошел я».

Оппозиционерам гораздо сложнее. Они хорошо понимают неловкость ситуации и пытаются убедить себя, что все нормально. Но выборы тем не менее надо выигрывать, надо проходить в парламент. Вот и появляются в партийных списках внезапно осознавшие свой коммунистический настрой крупные предприниматели, дико влюбившиеся в идеи ЛДПР рыночные торговцы, дружно возжаждавшие жить в справедливой России разбогатевшие интеллигенты. Выбор есть, можно присмотреть себе партию по вкусу и даже действительно убедить себя, что взгляды очень близки. Так партии и приторговывают – не то чтобы честью и достоинством, но так, по чуть-чуть, представлением о прекрасном. Таким образом, когда поднимается вопрос о честных выборах, об отсутствии коррупции, надо ясно отдавать себе отчет, что изменения должны начинаться в первую очередь с прозрачности и понимания, какие деньги направляются в партийные структуры. И, кстати, тогда становится понятно, кто может стать депутатом.