Розамунда, любовница короля - Смолл Бертрис - Страница 60

У Розамунды почти не было драгоценностей, но, зная, как любят придворные дамы украшения, она уложила все, что имелось: небольшую нитку жемчуга, с которой свисал золотой с жемчугом крестик, принадлежавшие ее матери и бабушке, подаренную Оуэном в честь пятой годовщины их свадьбы серебряную с малахитом брошь, еще одну, материнскую, из красной яшмы, три кольца – с жемчугом, с ониксом в серебре и красивым гранатом в золоте. И тут она вспомнила про небольшую брошь с изумрудами и жемчугом, присланную Достопочтенной Маргарет Филиппе. Ее дочь слишком молода, чтобы носить драгоценности, а мать короля умерла несколько месяцев спустя после смерти сына. Никто ничего не узнает, а брошь прекрасно подойдет к ее зеленому платью. Поэтому Розамунда захватила и ее.

Было решено, что ко двору Розамунду будет сопровождать Энни, молодая служанка, которую Мейбл очень любила.

– Я слишком стара, дорогая девочка, чтобы ехать с тобой, – сказала она. – Должен же кто-то заботиться о детях!

А кто лучше меня присмотрит за ними! Я сама обучала Энни, и она сумеет тебе угодить. Я не всегда буду рядом с тобой, Розамунда, кто-то должен меня сменить.

– И не вздумай меня покидать! – расстроилась Розамунда. – Впрочем, ты права. Лучше взять с собой женщину помоложе. Сама знаешь, как тяжела придворная жизнь. Если королева возьмет меня к себе, мне не позволят ложиться, пока ее величество не окажется в постели.

Розамунда постаралась подготовить дочерей к разлуке.

Филиппа больше других интересовалась, когда вернется мать.

Бэнон все спрашивала, привезет ли ей что-нибудь мать. Бесси была слишком мала, чтобы понимать, что происходит.

– У королевы есть маленькая дочка? – спрашивала Филиппа.

– Нет, у нее пока нет детей.

– Ты ведь не надолго уезжаешь, мама, правда? – допытывалась Филиппа, поворачивая к ней маленькое личико, с которого сияли глаза Оуэна.

– Я совсем не хочу ехать, – искренне объяснила Розамунда, – и не поехала бы, но ни один верный подданный не смеет ослушаться приказа королевы, детка.

Она нежно пригладила волосы дочери.

– Я куда с большей радостью осталась бы с моими девочками. Терпеть не могу суеты и шума, но, боюсь, придется ехать, дорогая.

– Но мы только что потеряли папу и не хотим терять тебя, – пояснила Филиппа.

– Ты не потеряешь меня, малышка, а без меня за тобой присмотрит Мейбл. Моя мама умерла, когда мне было три года. Я почти ее не помню. Мейбл стала мне второй матерью, и, можешь быть уверена, она станет хорошо о вас заботиться. И обещаю, что буду писать.

Филиппа обняла мать и, взяв сестер за руки, увела. Розамунда тяжело вздохнула.

– Ни один ребенок не любит расставаться с матерью, – заметила Мейбл. – Но ты не должна волноваться. Я буду рядом с ними, как была с тобой, а Эдмунд займется Фрайарсгейтом.

Она нежно погладила Розамунду по руке.

– А что, если нагрянет дядюшка Генри? – разволновалась та. – Украдет Филиппу и выдаст за своего мерзкого сыночка! О, мне не хочется покидать девочек!

– Кухарка утверждает, что твой дядя нездоров и у него полно неприятностей с его распутной женушкой, – напомнила Мейбл. – Эдмунд не позволит никому пальцем прикоснуться к малышкам. Прекрати тревожиться попусту и собирай вещи. Твой эскорт прибудет через два дня.

Розамунда снова вздохнула.

– Думаю, ты права, как всегда, дорогая Мейбл. Не стоит изводить себя мрачными мыслями. Но я все равно предпочла бы никуда не ехать.

На следующий день во двор въехал Хепберн из Клевенз-Карна и, спешившись, дерзко направился в зал, где сидела Розамунда, занятая чисткой драгоценностей. Заслышав шаги, она растерянно вскинула голову, но не поднялась, пока не положила украшения в бархатный мешочек, – Милорд Хепберн Что привело вас сюда.

– Это правда? – воскликнул он вместо ответа.

Она сразу поняла, что он имеет в виду, но все же спросила:

– Что именно, милорд?

– Вы снова овдовели? – продолжал он, прекрасно понимая, что она притворяется. Может, кокетничает? Нет, только не Розамунда. Ее поведение лишь означает, что она его боится.

Он немного смягчил тон:

– Мне сказали, что сэр Оуэн стал жертвой несчастного случая. Знай я об этом раньше, скорее прибыл бы сюда, чтобы выразить вам свои соболезнования.

Эти синие-синие глаза пристально смотрели на нее.

– Да, – кивнула она. – Я снова овдовела. Не находите странным, милорд, что мой муж, побывав в стольких битвах, верно служа Тюдорам с шести лет, мог погибнуть так глупо? Он упал с дерева.

Она грустно рассмеялась.

– С момента появления здесь он стал неотъемлемой частью Фрайарсгейта. Каждую осень он взбирался на деревья, срывал с верхушек фрукты и бросал в передники стоявших внизу женщин. Понимаю, такое не подобало рыцарю, но доставляло ему столько удовольствия! Ветка под ним неожиданно подломилась, и он упал.

Логану страстно хотелось схватить Розамунду в объятия, утешить, но он знал, что не имеет на это права. Пока. Не сейчас.

– Мне очень жаль, миледи. Сэр Оуэн был хорошим человеком.

– Очень, – ответила она.

Оба долго молчали. Наконец он пробормотал:

– Если вам что-то понадобится, госпожа, любая помощь…

Он осекся. Розамунда улыбнулась.

– Вы так добры, Логан Хепберн. Перейти границу, чтобы сделать такое предложение.., это многое говорит о вашем характере. Возможно, раньше я ошибочно судила о вас и сейчас должна извиниться.

– Нет, мадам, я все такой же повеса и распутник, каким вы меня считали, – лукаво усмехнулся он. – И, как вы, вероятно, подозреваете, приехал не для того, чтобы посочувствовать вам. Однако сейчас не время для более нежных чувств.

Розамунда стыдливо зарделась.

– Вы правы, – кивнула она. – Не время. Через несколько дней я уезжаю ко двору, Логан Хепберн, и не знаю, когда вернусь.

Логан удивленно поднял брови. Розамунда говорила, что дружит с Маргаритой Тюдор, но та сейчас в Шотландии.

Неужели она имеет в виду шотландский двор?

Его сердце забилось быстрее. Он имел доступ ко двору через своего кузена, Патрика Хепберна, графа Босуэлла.

– Собираетесь навестить подругу? Мою королеву?

– Нет. Я еду в Лондон.

– А я-то думал, что придворная жизнь не для вас, – протянул он.

Розамунда, не сдержавшись, снова улыбнулась.

Он старше ее. И несомненно, смелее. И все же было в нем что-то побуждавшее ее одновременно и расцеловать, и убить его.

Откуда такие мысли?

Она смущенно опустила глаза.

– Придворная жизнь действительно не для меня, но королева потребовала моего присутствия. И я должна ехать.

Эдмунд сказал, что приказы королевы не обсуждают, хотя я с большим удовольствием осталась бы дома.

Интересно, откуда простая сельская девушка знает королеву английскую? Он не имеет права ее допрашивать, а сама она не скажет.

– Умоляю, Розамунда Болтон, сообщите, когда вернетесь, чтобы я смог приехать и предстать перед вами.

– Милорд, – начала она, но язык ей не повиновался.

– Я с шестнадцати лет ждал вас, Розамунда, хотя терпением не отличаюсь… И сейчас щажу вашу чувствительность,. но если вы вернетесь из Англии с новым мужем, клянусь, что убью его и увезу вас с собой.

Увезет? Да как он смеет!

Розамунда непритворно рассердилась.

– С чего это вдруг? И почему я должна выйти именно за вас? – взорвалась она. – Я англичанка, и мой дом здесь, во Фрайарсгейте. Вы шотландец и живете бог знает где. Повторяю, по какой причине я должна стать вашей женой, не говоря уже о том, что вообще не собираюсь выходить замуж?!

– И все же ты станешь моей, Розамунда, потому что я люблю тебя так же сильно, как любили сэр Хью и сэр Оуэн.

Ты принимаешь любовь мужчины как должное, девочка, а это не правильно. Кроме того, у твоего поместья есть наследница, а у Клевенз-Карн – никого.

– И вы, милорд, видите во мне породистую кобылу, которая должна народить жеребят для вашего дома? – вскричала Розамунда. Да он просто невыносим!

– Если бы я всего лишь хотел наплодить побольше Хепбернов, девочка, давным-давно женился бы. Господь свидетель, немало женщин бросалось мне на шею и забиралось в постель, с тех пор как мне исполнилось четырнадцать и я перерос всех своих родственников. Но лишь тебя одну я хочу видеть рядом с собой.