Империя ангелов - Вербер Бернард - Страница 60

Зоз покорно опускает глаза, кивает нам на прощание и удаляется рядом со своим инструктором, который бросает нам через плечо:

— Перекур окончен! Всем пора за работу.

162. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

Инопланетянин: Впервые об инопланетянах в западной культуре упоминал Демокрит в IV веке до нашей эры. Он намекал на встречу земных и внеземных исследователей на другой планете среди звезд. Во II веке Эпикур отмечал, что логично предположить существование других миров, сходных с нашим и населенных квази-людьми. Впоследствии этот текст вдохновил Лукреция, который в поэме «De natura rerum» говорит о возможности существования неземных людей, живущих очень далеко от Земли.

Текст Лукреция не оставил некоторых равнодушными. Аристотель, а позднее святой Августин пытались утверждать, что Земля — единственная планета, населенная живыми существами, и что никакой другой не может существовать, поскольку так пожелал Господь, и это уникальный подарок.

Продолжая в том же духе, Папа Римский Иоанн XXI в 1277 году разрешил применение смертной казни в отношении каждого, кто упомянет возможность существования других населенных миров. Понадобилось еще четыреста лет, чтобы упоминание об инопланетянах перестало быть табу. Философа Джордано Бруно сожгли на костре в 1600 году, в частности, и за эти утверждения.

Сирано де Бержерак в 1657 году написал «Комическую историю лунных государств и империй», Фон-тенель в 1686 году опубликовал «Беседы о множественности миров», а Вольтер в 1752 году в книге «Микромега» (Большой-маленький) пишет о великом космическом путешественнике, отправившемся с Сатурна на Землю, В 1898 году Герберт Уэллс избавляет инопланетян от антропоморфизма, описав их в «Войне миров» как ужасных монстров в виде пиявок на гидравлических домкратах. В 1900 году американский астроном Персифаль Ловелл объявил, что видел на Марсе системы ирригационных каналов, что доказывает существование разумной цивилизации. С тех пор термин «инопланетянин» потерял свою фантасмагоричность. Понадобился, однако, Стивен Спилберг и его «Е.Т.», чтобы они стали синонимами приемлемого компаньона.

Эдмонд Уэллс.

«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 4

163. ЖАК. 25 ЛЕТ

Красная.

Мне снится, что на космическом летательном аппарате моего детства я отправляюсь на красную планету. На этой планете живет бог, занимающийся экспериментами. Он создает миры и помещает их в прозрачные баки, чтобы наблюдать, как они развиваются. Еще он выращивает в пробирках маленькие прототипы животных, которых осторожно высаживает пинцетом на грядки. Когда они не приживаются, бог убирает неудачное животное. Но когда прототипы начинают слишком разрастаться, бог создает хищников (более сильных животных или маленьких, как вирусы), которые уничтожают их. Затем он совершенствует заменяющее животное. Богу не удается полностью уничтожить все свои ошибки, поэтому он непрестанно добавляет все новые и новые виды, пытаясь навести хоть немного порядка в этом живом хаосе.

Я просыпаюсь в поту. Рядом со мной Гислэн. Это моя новая подруга. Я выбрал Гислэн потому, что она не чокнутая, потому, что ее родители не вмешиваются в наши дела, и потому, что она не похожа на психологически неуравновешенную. В наше время это достаточно редкие качества, позволяющие жить вместе.

На самом деле это не совсем так. Главная причина, из-за которой я выбрал Гислэн, в том, что это она выбрала меня. Гислэн педиатр. Она нежная, она умеет слушать детей и говорить с ними. Я ребенок.

На самом деле ненормально в двадцать пять лет все еще интересоваться замками, драконами, прекрасными принцессами, инопланетянами и космическими богами.

Гислэн похожа на прекрасную принцессу. Она брюнетка, изящная, небольшого роста и в свои двадцать четыре года все еще одевается в отделе для подростков.

Она знает новые методы, как привлекать внимание маленьких детей. По выходным она работает в ассоциации помощи неприспособленным детям. Это ее очень утомляет, но она говорит, что, кроме нее, этим некому заниматься.

— Ты тоже неприспособленный ребенок, — говорит она, лаская мои давно не стриженные волосы.

Гислэн считает, что в каждом человеке сосуществуют ребенок и взрослый родитель. Когда образуется пара, каждый выбирает свою роль по отношению к другому. Как правило, один становится родителем, а другой играет роль ребенка. В идеале, однако, двое должны хотеть относиться друг к другу как взрослые и общаться на взрослом языке.

Мы попробовали. Ничего не получилось. Это сильнее меня, я остаюсь ребенком. Ребенком я лучше всего себя чувствую, ребенком я лучше всего себя осознаю. Ребенок ни в чем не уверен, он всем восхищается. К тому же мне нравится, когда со мной обращаются по-матерински.

Гислэн была удивлена, что я все еще играю в ролевые игры. Я объяснил, что это помогает делать нужные надписи к персонажам книги, тасовать их как карты таро в поисках лучшей инициации для героев.

На рабочем столе у меня есть самые разные средства, помогающие писать. Это и планы сражений, и лица героев (я часто выбираю фото существующих актеров и пытаюсь проникнуть в их психологию, разглядывая черты лица), и пластилиновые фигурки, которые я леплю, пытаясь лучше представить места действий и предметы.

— Я не представляла себе, что нужен весь этот бардак, чтобы рассказывать простые истории, — восклицает Гислэн. — Тут как в лаборатории. Только не говори, что ты используешь эти схемы соборов, эти огрызки пластилина...

Она обращается со мной как с чокнутым и встает на цыпочки, чтобы поцеловать.

Мне хорошо с Гислэн, но нашей паре не хватает измерения, которое позволило бы ей продолжать существование. Мы начинаем скучать. Прошло очарование жизни вместе со взрослым, который ведет себя как ребенок. А главное, она замечает, что занимается трудной и плохо оплачиваемой по сравнению со мной работой.

Дети, за которыми она ухаживает, отнимают у нее много энергии. Они уже настолько травмированы жизнью, что совсем неласковы. Они ведут себя как маленькие брошенные собачонки. Есть дети, которых бьют, дети — жертвы инцеста, эпилептики, астматики... Как может Гислэн бороться с такими тяжелыми судьбами, имея на вооружении только собственную маленькую храбрость? Она поставила перед собой непосильную задачу.

Вечером она рассказывает, как у нее на руках умер ребенок. Она потрясена, а я не знаю, что сделать, чтобы облегчить ее страдания.

— Возможно, тебе нужно сменить работу, — говорю я после того, как она проплакала всю ночь после смерти ребенка, болевшего эпилепсией.

Этих слов мне не простят никогда.

— Легко помогать людям, не видя их, не трогая их, не говоря с ними. Это легко, это удобно, это без риска!

— Но ты же не хочешь сказать, что я должен быть рядом с каждым читателем, готовый тут же обсудить с ним прочитанное?

— Именно так ты и должен бы поступать! Ты выбрал эту работу, чтобы бежать от мира. Закрылся в комнате наедине с компьютером. С кем ты встречаешься? С издателем? С редкими друзьями? Мир — это другое. Ты живешь в вымышленном пространстве, в стерильной несуществующей вселенной, где угодно, лишь бы не расти. Но однажды реальный мир тебя настигнет, мой мир, где есть больные, мучающиеся, в депрессии. Твоими книжонками не поможешь страдающим от нищеты, голода и войн.

— Кто знает? Мои книги распространяют идеи, а эти идеи направлены на изменение сознания и поведения людей.

Гислэн издевательски смеется.

— Твои дурацкие истории про крыс? Отличный результат! Люди будут сочувствовать крысам, когда они и своим детям-то не сочувствуют.

Через неделю Гислэн меня бросила. Это было слишком хорошо, чтобы длиться долго. Я задаю себе вопросы. Неужели моя профессия действительно безнравственна? Чтобы поднять настроение, вечером я иду на «Лис», образчик американского кино, которого я обычно избегаю.

Там вдоль и поперек показывают то, что так интересует Гислэн: бедных, больных, несчастных и убивающих друг друга. Если это и есть реальность, я предпочитаю кино у себя в голове. Правда, там играет потрясающе красивая американская актриса Венера Шеридан, которая очень достоверна в своей роли. Кажется, она всю жизнь была женщиной-солдатом. Ричард Канингэм, американская звезда, тоже неплох. Он прекрасно вжился в роль.