Память любви - Смолл Бертрис - Страница 6

— Да, Бренин, ничего не скажешь, свалилось на нас дельце нежданно-негаданно! Надеюсь, ты тоже присмотришь за нашими молодыми гостями. Парнишка, должно быть, слишком мал, чтобы проказничать, но я опасаюсь за его сестру.

Упрямица, как ее отец, и, думаю, такая же умная.

Собака заскулила, словно соглашаясь, и подтолкнула хозяина массивной головой.

— Стареешь, Бренин, — хмыкнул Морган. — Я-то думал, что в такую прекрасную ночь тебе захочется погоняться за сучками. Пожалуй, я тоже отправлюсь на покой.

Хозяин и животное вместе вернулись в зал. Морган отыскал свое место, но, к его удивлению, овчарка устроилась между детьми. Капитан улыбнулся. Он всегда знал, что Бренин понимает человеческую речь, даже если остальные утверждали обратное.

— Да, детишки ап-Граффида мало чем отличаются от крестьянских, — вздохнул Морган, покачивая головой. — Ничего не видели, кроме своего домика и окрестных холмов. Вала даже собаку не заводила! Им и поиграть-то не с кем было!

Сначала они побаивались Бренина, но огромный пес быстро завоевал расположение как настырной Ронуин, так и ее глупенького братца. Вскоре Глинн уже ездил на нем верхом, стараясь подражать сестре, которую От обучал скакать на лошади.

— Нужно бы добыть пареньку пони, — заметил как-то вечером От. — Совсем замучил старину Бренина, а если пес сдохнет, капитан с нас шкуру сдерет.

Собеседники согласно закивали.

— Стой смирно, непоседа ты этакая! — велел Дьюи, снимая с Ронуин мерку для туники. — Ты проворнее горной речки — так и норовишь ускользнуть!

— Лаг говорит, у меня ноги очень маленькие, — хихикнула Ронуин. — Вчера он снимал мерку для сапожек. Я смогу в них ходить, Дьюи? Раньше я всегда бегала босиком.

— Пора учиться носить обувь, — наставительно заметил Дьюи. — А я смастерю тебе мягкие шоссы.

— Что это такое? — с любопытством осведомилась девочка.

— Такая одежда — штаны и чулки одновременно. Не будешь мерзнуть зимой и изнывать от укусов комаров летом.

Господи, до чего же невежественны эти дети!

— Ты шьешь ей шоссы? — вмешался Лаг. — В таком случае я подожду с сапожками и снова сниму мерку, когда она наденет чулки. Нужно было сказать мне, прежде чем я сделал выкройку.

— Но ты еще не разрезал кожу, верно?

— Нет, ты предупредил как раз вовремя.

Морган ап-Оуэн едва сдержал смешок. Все воины просто без ума от детей. Не нужно было и назначать телохранителей: каждый готов сделать все для отпрысков ап-Граффида.

Они носили мальчика на руках, стоило тому пожаловаться на усталость, что случалось весьма часто. Ронуин и Глинну доставались за обедом лучшие кусочки.

Первое время дети немного стеснялись, но вскоре освоились в новом доме. Морган боялся спрашивать, как в конюшне появился серый пони в яблоках и под маленьким седлом. Глинн, обычно нерешительный и застенчивый, преображался во время уроков верховой езды и быстро стал отличным, даже отчаянным наездником. Частенько он превосходил в смелости даже сестру, которая абсолютно ничего не боялась.

Днем малыши проникали во все уголки крепости. Заметив, что они фехтуют палочками, воины сделали для них деревянное оружие, и начались уроки воинского искусства.

Глинна, правда, утомляли грубые игры, хотя его сестра их любила. Он предпочитал компанию повара Гвилима, знавшего бесчисленное множество сказок и историй о волшебном народце, воинах и прекрасных девах; некоторые были трогательно-чисты, даже романтичны, другие — непристойно-греховны. Гвилим часто рассказывал их обитателям крепости долгими зимними вечерами. К тому же Господь наградил его прекрасным, глубоким, бархатистым голосом, способным заворожить любого слушателя. Иногда он даже пел, аккомпанируя себе на маленькой лютне. Глинн часами не отходил от повара. Тот не возражал против присутствия милого, тихого малыша.

С Ронуин, однако, было куда меньше хлопот. Морган сам учил ее драться на мечах, чем доставлял малышке несказанное удовольствие. К тому же он показал ей, как действовать одновременно мечом и кинжалом. Кузнец Баррис выковал Ронуин маленький круглый щит, От сшил камзол с толстой подкладкой специально для тренировок.

Прошло совсем немного времени, и девочка научилась орудовать булавой и копьем. Однако самым любимым ее оружием, если не считать меча, стал олбориум, лук из прута лесного ореха. Она научилась попадать в цель даже на скаку. Управляя лошадью коленями и обмотав узду вокруг луки седла, Ронуин выпускала стрелу за стрелой и крайне редко промахивалась.

Последующие годы ознаменовались серией договоров, укрепивших мир между Англией и Уэльсом. Английский король Генрих III отчаянно боролся за власть с одним из своих знатнейших дворян — Симоном де Монфором, графом Лестером, бывшим к тому же его шурином. У де Монфора нашлось немало сторонников, потому что Генрих считался слабым монархом. Встретив бешеное сопротивление в битве при Оксфорде, король неохотно подписал хартию, ограничивающую его власть. Три года спустя он объявил хартию незаконной, поскольку подпись будто бы была вырвана у него силой. В этот момент разразилась Война баронов, и де Монфор окончательно взял верх над королем. Именно тогда и собрался первый парламент, состоявший из лордов, епископов, рыцарей и представителей от городов и университетов.

Следующим шагом де Монфора по обеспечению мира на западе было официальное признание Ллуэлина ап-Граффида принцем Уэльса и повелителем всей валлийской знати.

Теперь он стал вассалом Англии и получил у себя в стране неограниченную власть. Однако вскоре после этого принц Эдуард, старший сын короля, разгромил де Монфора. Это никак не отразилось на положении Уэльса. Англии было на руку какое-то время поддерживать автономию этой области.

Не стоило забывать о воинственных шотландцах и притязаниях Франции, завладевшей почти всеми французскими территориями, ранее принадлежавшими Англии. Генрих предложил Ллуэлину подписать очередной мирный договор.

В Ситрол, изолированный от остального мира, новости просачивались далеко не сразу, да и то если сюда забредал очередной путник в поисках убежища. Ронуин, втайне сгоравшая от любопытства, делала вид, что ей все безразлично. Она по-прежнему не питала особой любви к отцу, помня, что тот спас их случайно, по воле судьбы. Привезя их в крепость, он просто исполнил свой долг, ибо воины Ситрола сумели вбить в голову Ронуин, дочери Ллуэлина, один жестокий урок: первейшая обязанность человека — перед семьей и родиной. Если отец обратится к ней с просьбой, Ронуин выполнит все, что от нее зависит, несмотря на неприязнь к нему. Ап-Граффиду она обязана появлением на свет. Он — ее повелитель, она — его подданная. Правда, весьма сомнительно, чтобы он потребовал от дочери исполнения долга.