Мотылек летит на пламя - Бекитт Лора - Страница 28

Ему было негде применить юношескую отвагу, склонность к приключениям, первобытный азарт. Не с кем было даже подраться на дуэли, ибо в их краях взаимные оскорбления и притязания были крайне редки. Негры тоже не доставляли беспокойства.

Разумеется, Юджин читал в газетах о мятежных рабах, о суде Линча, но все это происходило где-то там, в другой жизни. Он ни разу не встречал наглого раба, разве что кроме мулата Алана. Однако в последнее время тот явно одумался и присмирел.

Юджин сидел в кресле со стаканом вина и грезил о тех удовольствиях, которых его лишала жизнь в провинции, когда в комнату вошла Сара.

Всегда уравновешенная, серьезная, она выглядела крайне взволнованной; Юджин еще ни разу не видел сестру в таком смятении. Глаза Сары покраснели, она нервно комкала в руках кружевной платок.

Она долго не могла заговорить, а когда все же решилась, Юджин не сразу сообразил, что хотела сказать сестра. Наконец до него дошло.

Он быстро вскочил, его лицо запылало, а зубы лязгнули, как у хищника.

— Тебе сказала Касси? Ты уверена, что черномазая не лжет?!

— Касси никогда не смогла бы придумать такое!

— Пожалуй. И она сама все видела?

— Да. Она проследила за ними.

Юджин принялся ходить по комнате, потирая руки. Если Сара выглядела опустошенной и подавленной, то ее брат, казалось, испытывал прямо противоположные чувства.

— Значит, мулат надругался над ней?

— Касси сказала, что все происходило по доброй воле, — выдавила Сара и добавила, с трудом сдерживая слезы: — Я с самого первого дня знала, что эта Айрин навлечет на нас позор! Я говорила отцу, а он не хотел слушать! Не представляю, как сообщить ему о том, что случилось!

Юджин остановился и посмотрел ей в глаза.

— Не надо ничего говорить отцу, тем более, что его нет дома. Он сказал, что, возможно, заночует у Скоулсов. Я сам справлюсь. Позову надежных людей…

Сара испуганно отшатнулась.

— Неужели ты кому-то расскажешь?!

— Не бойся, не расскажу. Такую историю нельзя придавать огласке. Нет ничего хуже публичного унижения. Моим приятелям будет довольно знать, что наш раб совершил нечто непозволительное. А где она?

— В своей комнате.

— Одна?

— Да.

— Ты говорила с ней?

— Нет! Что я могу ей сказать после того, что она совершила!

— У тебя есть ключ от ее комнаты?

— У меня есть ключи от всех помещений в доме.

— Отлично. Идем.

Юджин взял Сару за руку и почти потащил за собой. Он был взбудоражен; казалось, вокруг него кипел даже воздух. Чтобы цветной раб обесчестил женщину-южанку?! О таком он еще не слыхивал! Правда, Айрин нельзя было назвать южанкой, она была пришлой, пусть и считалась их родственницей, и по большому счету Юджину было на нее наплевать. Другое дело, мулат. Юджин изнемогал в предвкушении охоты, дознания и суда, своего собственного суда.

Он позовет приятелей, которые будут рады развлечению. Все вместе они придумают, как лучше разделаться с рабом!

— Где этот Алан?

— Не знаю. Возможно, в доме для слуг.

— Хорошо, мы его найдем.

Когда Сара привела Юджина к комнате Айрин, он взял у нее ключ, осторожно вставил в замок и повернул, после чего вернул ключ сестре.

— Пусть он будет у тебя. Не выпускай ее ни при каких обстоятельствах!

— А ты? Куда ты пойдешь?

— Седлать лошадь.

Сара следовала за ним по пятам. Ее душу наполняло тяжелое предчувствие. Она смутно догадывалась, что хочет сделать брат, и сказала:

— Может, лучше подождать возвращения отца? Он наверняка захочет разобраться в этом деле.

Юджин вперил в сестру сверкавшие гневом глаза.

— В чем тут разбираться?! Цветной раб спал с белой женщиной! Ты когда-нибудь слышала о таком?!

Сара покраснела и отступила. Брат не щадил ее чувств, между тем представить, как это происходило, для нее было все равно что заглянуть в адскую бездну.

Обычный распорядок вечера был разрушен. Юджин взял лошадь и поскакал во весь опор. Сара нервничала; все валилось у нее из рук. Негры почуяли грозу и притихли.

Сара не помнила такого долгого заката: казалось, солнце застыло на небе. Она не находила себе места и с трудом заставила себя опуститься в кресло-качалку и следить за подъездной аллеей.

День ото дня мысли о Темре, забота об имении занимали ее время и душу. Сара думала, что так будет всегда, но теперь ее охватило страшное подозрение, что когда-нибудь все будет разрушено, что из спокойной реки ее жизнь превратится в бурный и опасный водоворот.

Юджин и его приятели прибыли в имение, когда солнце почти зашло, красное зарево побледнело и стало нежно-розовым. Округу наполнял запах болотистой почвы, травы и сосновой хвои, а со стороны негритянского жилья тянуло дымком.

Чтобы не растерять запала, Юджин сразу направился в комнату Алана. Его поразил спокойный вид мулата и взбесила лежащая на кровати раскрытая книга.

Приятели Юджина, живущие по соседству молодые люди, столпились за его спиной и глазели на Алана, как на редкое и опасное животное. На их лицах застыло выражение омерзения и любопытства; почти каждый держал в руках кнут или заряженный револьвер.

Они могли только догадываться о том, что произошло, но это не имело значения. Для них это был удачный случай встряхнуться и немного развеять скуку однообразного существования.

— Я, — произнес Юджин, задыхаясь от нетерпения, — собираюсь повесить тебя без суда. Однако мне все же хочется услышать: ты понимаешь, за что?!

Разумеется, Алан все понял. Он вспомнил, как в последнюю встречу, когда они уже собирались возвращаться домой, Айрин обняла его и вновь потянула на траву, и как, отдаваясь ему, она тихо вскрикнула от восторга. Он подумал о ее судьбе, о ее будущем, о том, что ее могут вышвырнуть из Темры и ей будет некуда пойти.

Его голос прозвучал негромко, но внятно:

— Понимаю. Она не хотела. Это… это я.

— Замолчи! — прошипел Юджин и ударил его кулаком по лицу, а после сделал знак приятелям.

На шею Алана накинули веревку. Ему заломили руки, но он не сопротивлялся и дал себя связать.

— Куда его? — спросил один из молодых людей.

— В карцер. Я предлагаю немного передохнуть и выпить.

Приятели Юджина с готовностью согласились. Они отвели Алана в карцер, подгоняя пинками и тычками и распаляясь от собственных угроз.

Между тем Айрин, обнаружив, что она заперта, сперва звала Лилу, а потом — своих родственников. Сара, испуганная тем, что крики переполошат всю округу (по вечерам звуки были слышны за несколько миль), приблизилась к дверям и через силу заговорила с кузиной:

— Не кричи. Никто тебе не откроет.

— Почему меня заперли!

Сара помедлила, потом с отвращением произнесла:

— Потому что ты нас опозорила.

Айрин обо всем догадалась. По жилам побежал страх, сердце заколотилось и заныло. Внезапно к ней вернулись те ощущения, какие она испытывала в Ирландии, когда смерть косила ее родных и в жизни не было никакого просвета: невыносимый груз на плечах, а в груди — холодный и твердый камень.

В объятиях Алана к ней пришло ощущение полноты жизни, ей казалось, будто она наконец очутилась на другой стороне земли, вдалеке от всех горестей и напастей.

Теперь все грозило рухнуть. Айрин чувствовала: если в переполненную чашу упадет еще хотя бы капля страдания, она будет не в силах это пережить.

— Ты не имеешь права держать меня под замком! Позови дядю! Я хочу с ним поговорить!

— Его нет дома.

Айрин отчаянно дергала дверь, потом принялась колотить ногами.

— Сара, открой! Все не так, как вы думаете. Не трогайте Алана!

Она и не думала отпираться в преступной связи, не пыталась свалить вину на своего любовника! Саре казалось, что Айрин пытается вывернуть ее душу наизнанку, выбить почву из-под ног, оскорбить сокровенные чувства.

— Ты развратная. А еще сумасшедшая. Завтра вернется отец и поговорит с тобой.

Айрин услышала удаляющийся стук каблуков. Она отошла от двери, потом бросилась к окну и распахнула его. Второй этаж. Высоко. Окно выходило на каменную террасу, по углам которой были расставлены большие кадки с пестрыми цветами.