Искусство осады. Знаменитые штурмы и осады Античности - Кэмпбелл Данкан Б. - Страница 44

Циркумвалляция

Термин «циркумвалляция» не встречается в римской литературе. Древние авторы часто используют слова с приставкой циркум (вокруг), чтобы обозначить окружение города: например, circummunire — окружать стеной или circumvallare — окружать валом. Но у них нет особого слова, аналогичного греческому «перитейхизму». При Алесии Цезарь говорит просто о «римских укреплениях» («Галльская война» 7.78), а его форты при Диррахии были связаны «протяженными укреплениями» («Гражданская война» 3.44). Однако, как редкое исключение из правила, вал и форты, которыми он окружил Коринф, он называет circummunitio, что означает буквально «окружающее укрепление» («Гражданская война» 1.19). Чаще для обозначения циркумвалляции писатели используют целую фразу, как, например, делает Цицерон в описании осады Помпея при Брундизии — «замкнут рвом и валом» («К Аттику» 9.12). А неизвестный автор «Испанской войны» использует другое иносказание, когда пишет: «Цезарь осадил Атегуа укреплениями и начал стягивать руки вокруг города» («Испанская война» 6). Дело в том, что отдельную стену часто называли brachium «рука», или по-гречески skelos «нога». В редких случаях, таких как Алесия с ее двойными осадными рубежами, вторая линия просто именовалась «внешние укрепления» («Галльская война» 7.77).

В XIX веке Наполеон III внес сумятицу в этот вопрос, называя линии окружения Цезаря, например, при городке адуатуков, «контрвалляции». Говоря об Алесии, он прилагает тот же термин к внутренней линии, а внешнюю называет «цирконвалляция». То был традиционный лексикон, употребляемый военными теоретиками Франции для описания двойных линий земляных укреплений, обычных для осадного дела XV и XVI веков. Однако Шультен отрицает французскую терминологию и предлагает поменять местами термины Наполеона, так чтобы внутренняя линия (действительно просто линия, потому что это была одна осадная стена) называлась circumvallation, а гораздо реже используемая внешняя получила бы современное имя «контрвалляция». В отношении Алесии французские ученые обычно придерживаются терминологии Наполеона, но в других случаях это действительно вряд ли уместно.

Интересно, что автор «Александрийской войны» говорит об осадных линиях при Улии, которые могли быть одним из вариантов двойной линии, как о munitions (укрепления) и opera (работы) в одном и том же предложении («Александрийская война» 63). Второй термин также очень проблематичен, потому что древние не делали различия между постройкой земляных укреплений и постройкой машин; и те и другие вполне могли обозначаться словом «работы», и часто только контекст дает возможность понять, что имел в виду автор. Например, описывая осаду Амбракии в 189 году, Ливий проводит различие между munimenta «которой был окружен город» и opera «которые консул приготовил, чтобы двинуть к стенам» (Ливий 31.5.1); первые, безусловно, укрепления, вторые — машины. С другой стороны, когда Гирций пишет, что Каниний построил opera вокруг Укселлодуна («Галльская война» 8.37), он имеет в виду циркумвалляцию.

Ров с частоколом был, видимо, самой распространенной формой заграждения. Даже когда упоминается только ров, как у Афин в 86 году до н.э. или у Тигранокерты в 69 году до н.э., извлеченная земля скорее всего образовывала нечто вроде низкого вала. Конечно, сам по себе ров, даже большой, не всегда казался надежной преградой, но он не мог не действовать психологически, усиливая ощущения «заключенности». А это, безусловно, была одна из важных целей циркумвалляции. Однако австрийский ученый Георг Вайт, будучи под слишком большим впечатлением от осад Нуманции и Алесии, заключил, что римские стратеги вообще предпочитали блокаду. Приписываемое Сципиону Эмилиану крылатое выражение, что только легкомысленный командир будет драться без надобности, было ошибочно понято так, что хороший военачальник должен избегать любого риска. Это в свою очередь стало аргументом в пользу утверждения, что римляне предпочитали морить врага голодом, нежели рисковать пролить кровь. Без сомнения, Шультен считал, что осада Нуманции (и скорее всего Алесии) воплощала широко известную стратегию sedendo et cunctando («сидеть и ждать»), с помощью которой Кв. Фабий Максим взял Ганнибала измором. К сожалению, это привело многих современных ученых к заблуждению. Они приписывают римским воинам совершенно надуманный принцип «терпеливого упорства и тщательности», игнорируя при этом множество примеров, когда города брались внезапным кровопролитным приступом.

Осадная насыпь

Как мы уже убедились, необходимость сооружать насыпь у вражеской стены возникала довольно часто, иногда для того, чтобы обеспечить доступ пехоты на стены, но в большинстве случаев для того, чтобы облегчить продвижение тяжелой колесной техники по неровной местности, особенно там, где подъезду мешали ущелья и овраги. История показывает, что для ее постройки годился всякий материал. Византийский энциклопедический словарь X века определяет осадную насыпь как «военное сооружение, построенное из камней, дерева и насыпанной земли» («Суда» А 203). Преобладание в насыпи дерева подтверждается многими случаями, когда осажденные пытались поджечь насыпь (например, Аварик, Укселлодун, Массиллия, Иотапата, Иерусалим), а также фрагментами дерева, найденными при раскопках Масады. Поэт Лукан описывает насыпь Требония в Массилии как кучу земли и хвороста, зажатую по сторонам деревянным каркасом. Либенам считал, что, как правило, осадная насыпь нагромождалась слой за слоем, пока не достигала верха неприятельских стен. Однако в разных местах насыпи различались. При Аварике войскам Цезаря все равно пришлось использовать лестницы для штурма с насыпи, тогда как при Иотапате Веспасиан должен был оказаться на уровне верхнего края стены, если бы защитники не надстроили ее. Изменив свою тактику и решив использовать таран, Веспасиан вернулся к первоначальному плану и еще достроил насыпь, чтобы она была выше стен. Топография Гамалы требовала иного подхода; здесь насыпь просто выравнивала перепады местности, чтобы тяжелую технику можно было подвезти к стенам. Мы часто читаем о том, как защитники крепости пытались подкопать насыпь, что само по себе предполагает то, что насыпи были крупными сооружениями, даже если не доставали до зубцов стен. Например, при Пирее стены строились на цоколе высотой 7 футов (2 м), сложенном из огромных вытесанных из камня блоков, так что справедливо предположить, что насыпь Суллы должна была поднимать тараны выше этого уровня. 

Мнение Либенама о постройке слой за слоем тоже должно быть ошибочно. Более привлекательно суждение Стоффеля, что работа шла большими этапами, каждый отрезок достигал своей запланированной высоты, после чего переходили к следующему. В этом случае незаконченная насыпь не будет напоминать низкую платформу, достигшую желаемой длины, а не высоты, как считал Либенам; наоборот, она будет выглядеть как вал у Стоффеля, поднимающийся отрезок за отрезком на нужную высоту, но все еще не дошедший до вражеской стены. Именно это мы видим у Махерона, где постепенно повышающаяся насыпь была брошена, не дойдя 170 футов (50 м) до своей цели. Точно так же насыпь у Кремны обрывается в 65 футах (20 м) от стены; ее необычайная ширина, возможно, вызвана оползанием составляющих ее камней и земли вниз в долину.