Ключ к Ируниуму - Балмер Генри Кеннет - Страница 2

— Да, — ответил он, поспешно отводя глаза от ее лица.

Бедняга, подумал он с некоторым состраданием, так потрясающе выглядит и такое творит со своим личиком. — О да. Я в Риме уже бывал.

— А для меня это первое путешествие. Я полна ожиданий — о, вы и представить себе не можете, как я предвкушаю эту поездку.

— Неужели? — вежливо переспросил Престайн, позабавленный ее непосредственностью и лишенной эгоизма сосредоточенностью в себе. Голос у нее был тонкий и чистый, без грана фальши. Девушка была одета в короткое темно-бордовое кожаное пальто и сейчас она ерзала, выбираясь из него и открывая взгляду переливчатое платье, сочетающее в себе зеленые, серебристые и мерцающе-розовые цвета. Престайну платье понравилось.

Он помог девушке освободиться от пальто и подождал, пока она вновь угнездится, гадая, чего это ради она вздумала сесть рядом с ним. По ту сторону прохода он видел еще одну девушку, светловолосую и вполне миленькую, накрашенную в той же эксцентричной манере, что и его соседка. Еще дальше сидел смуглый мужчина в невыразительном сером костюме делового покроя, носивший массивные очки в роговой оправе на тонком заостренном носу. Престайн никогда не отягощал себя никакими символами современности, если они его не устраивали. Сама мысль о том, чтобы напялить на физиономию пару толстых стекол только из-за того, что бытует мнение, будто это придает человеку солидный и внушительный вид, присоединяя его к классу тех, кто отдает приказы, вызывала у Престайна смех своей инфантильной глупостью. Однообразная манера одеваться выдает однообразные умы. Сам Престайн носил свой темно-серый дорожный костюм потому, что ему так нравилось; костюм этот был удобен. Очкам этого мелкого подлипалы еще предстояло вдоволь помучить его в Риме.

Девушка возилась со своей сумочкой, выудив оттуда в конце концов пачку сигарет и маленькую зажигалку, украшенную драгоценными камнями. Она предложила сигарету Престайну.

— Нет, спасибо, — отверг тот предложение, несколько оскорбившись. — Я уже бросил.

— Вот как, это все объясняет, — промолвила девушка с колкой улыбкой.

— Что именно объясняет?

— Я думала, вы американец, а потом решила, что я ошиблась и вы англичанин. Ну, стало быть... Опять-таки позабавившись над тем, как быстро выплыла наружу его двойственность в разговоре с этой девушкой, Престайн ответил:

— Я и то, и другое.

— Вот как, — заметила девушка, щелкая зажигалкой. — Вы везунчик.

— Да, — вполне искренне согласился Престайн.

— Меня зовут Фрицци Апджон.

Она произнесла это, будто представлялась ему по всем правилам, никак не меньше.

— Роберт Престайн, — откликнулся он тем же тоном.

«Трайдент» мчался вперед, прокладывая с помощью своих мощных двигателей ровный курс на большой высоте. Ненавязчивый и роскошный уют салона выглядел чистой фантастикой по сравнению со старыми пропеллерными самолетами, в свое время столь гордо попиравшими небеса. Отец Престайна как-то раз говорил ему, показывая одновременно как управлять с помощью проволоки собранной ими вместе замечательной моделью: «Авиация развивается почти слишком быстро, чтобы это могло пойти ей на пользу, Боб. Счастье еще для всех нас, что нашлось несколько дальновидных и уравновешенных людей, с чьей помощью мы кое-как выбрались из лужи, в которой сидели. Но в будущем возможностей выбраться из лужи станет гораздо меньше. Одна ошибка — и фьюить! — нет больше третьей планеты Солнечной системы».

Уже тогда молодой Престайн знал, что он-то будет не из тех, кто боится посмотреть в глаза реальности, защищаясь фантазиями от неуверенности и страха. Он смело встретил лицом к лицу тот отказ в Королевских воздушных силах. Но вот теперь рядом с ним оказалась эта девушка, Фрицци Апджон, с ее длинными ногами и славным личиком, изуродованным косметикой — и она воплощала в себе область жизни, с которой Престайн пока еще непосредственно не сталкивался.

Путешествие длилось своим чередом и Престайн сам заговорил с Фрицци в своей обычной чопорной и педантичной манере. Она сообщила ему, что была моделью, и это было элф знает, что такое — сплошной улет и обалдение и всякое такое прочее. Совсем юная — ей явно не исполнилось еще и двадцати — она источала животную самоуверенность и пыталась изображать из себя опытную и чрезвычайно наблюдательную девицу. Престайн обнаружил, что в него откуда-то проникает странное чуть насмешливое восхищение — его мысли в присутствии Фрицци начинали курчавиться по краям.

Она мгновенно распознала, что занимает мысли Престайна; возможно, ей помогли в этом его журналы.

— Я всегда говорила, что три двигателя лучше, чем два, а четыре — безопасней, чем три. Но я ведь всего лишь пассажир, с которого деньги дерут, и мое мнение для технического мира — ничто.

Престайн улыбнулся.

— Я тоже всего лишь пассажир, который платит деньги. Или, точнее, я пассажир, проезд которого оплачен. Я и сам предпочел бы побольше, чем один-два двигателя; но если парни с техническим и научным образованием говорят нам, что два огромных двигателя — это то что надо, нам остается им только поверить.

— Меня от этого всю дрожью пробирает.

Фрицци действительно задрожала, явив чрезвычайно интересное и благодарное зрелище для Престайна.

— Только подумайте, — продолжала она, патетически помахивая вялой ручкой. — Четыре, а то и пять сотен людей, втиснутые в сиденья, точно на империале автобуса, и вдруг один из этих чертовых огромных двигателей останавливается или еще что-нибудь такое. Да ведь самолет... он же...

— Спикирует?

— Он р-расшибется! Элф, и это будет совсем не весело.

— Да уж, веселого тут будет мало. Но компания дает гарантию двигателям.

— Да, я не сомневаюсь. Не хочу больше говорить о самолетах. Давайте поговорим о вас или обо мне, или вовсе ни о чем.

Фрицци откинулась в кресле и смежила веки — следом с некоторым запозданием сомкнулись накладные ресницы. Она выглядела слишком юной и беззащитной, чтобы покидать родное гнездышко — хотя Престайн отлично сознавал, что ее коготки втянуты лишь на время.

Престайну почти всегда нравилось летать. Когда стюардессы начали разносить подносы с закуской, он приготовился как следует перекусить и обрадовался, когда Фрицци открыла глаза, села прямо и тоже взяла поднос. Он знал, что девушка засыпала на самом деле, но даже будь это и не так, он не стал бы разрушать ее игру ради того, чтобы навязать собственное нежеланное общество. Он поел, не заботясь о том, что ест, полностью посвятив внимание соседке, испытывающей легкое головокружение и уже измученной. Престайн ясно видел, что она ест с жадностью, ничуть не догадываясь о его мыслях. Да и с какой стати? Она летела беспосадочным перелетом в Рим, в роскошной обстановке, вкусно ела и пила, предвкушала ожидающие ее приключения; она была полностью сосредоточена на себе. На Престайна у нее пока еще не оставалось времени. Пока.

Может быть, после того, как она пройдет сквозь аэропорт Кьямпино-Запад и почувствует Рим, ей захочется иметь спутника, который бы разделил с ней эти новые удовольствия. Роберт Инфейм Престайн с сардонической улыбкой ясно видел, на какой путь он вступает, и однако ни на один шаг не был в силах замедлить своего продвижения по этому пути. Вскоре они опишут круг, вступая в сложный распорядок воздушного движения над Кьямпино-Западом и покатятся по одной из гладких, полностью оснащенных «защитой от дурака» посадочных дорожек для «Трайдентов». Как же ему поддержать знакомство с молодой девушкой, о существовании которой он даже не подозревал всего несколько часов тому назад? Недостаток жизненной практики этого рода сильно смущал Престайна. Ему надо изобрести что-то такое, что, подобно посадке «Трайдента», сработало бы с безупречным автоматизмом. Пока он напряженно размышлял, Фрицци покинула свое кресло и ушла пудрить нос. Хихикнув про себя над этим напудренным носом, Престайн стал ждать ее возвращения. Светловолосая девушка слегка наклонилась в проход и посмотрела назад. Затем она одарила Престайна полуулыбкой.