Рождение Орды - Голден Кристи - Страница 23

Он умрет, прежде чем нечестивое его копыто коснется хотя бы тени священной горы!

— Я доволен сказанным тобою, о Гул'дан! — пророкотал дружелюбный голос Кил'джедена. — Нер'зул, слова твоего ученика мудры.

Нер'зул хотел ответить, но язык будто прилип к нёбу. Дважды раскрывал рот напрасно и лишь на третий выпихнул хриплые, грубые слова.

— Не стану спорить — дреней опасны, — выговорил, запинаясь. — Но мы же не гронны, чтобы убивать безоружных.

— Но курьера мы убили, — заметил Гул'дан. — Безоружного и даже пешего.

— Зря! — рявкнул Нер'зул. — Его следовало взять в плен и немедля привести ко мне, а не убивать!

Кил'джеден ничего не ответил, но его алое сияние окутывало Нер'зула, пытающегося нащупать верные слова.

— Ему не дадут осквернить священную гору, не сомневайся, мой ученик. Но я не позволю убить его, прежде чем смогу поговорить с ним. Кто знает, что может нам открыться?

— Да, — подтвердил Кил'джеден, и голос его лучился добром и теплотой. — Боль заставляет раскрыть многое.

Верховный шаман был поражен, но чувств не выдал. Это чудесное доброе существо желает, чтобы он, Нер'зул, пытал Велена? Внутри всколыхнулись предвкушение, смутная радость — но и отвращение. Нет, такого он не сделает — не сейчас.

— Мы будем ждать, — заверил он и господина, и ученика. — Он не уйдет.

— Господин, — выговорил Гул'дан медленно. — Можно ли мне предложить?

— Говори.

— Ближайший к горе клан — Северные Волки. Пусть они захватят Велена со свитой и приведут к нам. Их вождь испробовал гостеприимства дренеев. И хотя Северные Волки не мешали нам, я не припомню, чтобы они нападали на дренеев. Так мы убьем двух птиц одним камнем: захватим главаря дренеев и проверим преданность вождя Северных Волков общему делу.

Нер'зул чувствовал, как две пары глаз впились в него: маленькие карие глазки ученика и огромные пылающие очи господина. Предложенное Гул'даном казалось мудрым. Но почему так неохота соглашаться?

Сердце билось неровно, на лбу шамана выступил пот. Наконец решился сказать — и обрадовался, услышав свой голос, неожиданно сильный.

— Я согласен. Это хороший план. Подай мне перо и пергамент — я уведомлю Дуротана о его долге.

Глава 10

Более всего я гордился отцом, когда Дрек'Тар рассказал мне историю о посольстве Велена. Я по себе знаю, как трудно временами принять ответственное решение. Своим поступком отец ничего не приобрел, а мог потерять многое.

Хотя не совсем так: он и сохранил, и приобрел.

Наградой за выбор стала его честь — и нет цены, за которую можно было бы ее отдать.

Сказанное в письме не оставляло выбора. Вздохнув, Дуротан передал пергамент жене. Дрека пробежала глазами по строчкам, зарычала тихо.

— Нер'зул — трус, решивший взвалить бесчестье на твои плечи, — сказала вполголоса, чтобы не услышал ожидающий снаружи гонец. — О встрече просили его, не тебя.

— Я обещал подчиняться, — также вполголоса ответил Дуротан, — Нер'зул оглашает волю предков.

Дрека задумчиво покачала головой. Солнечный зайчик скользнул по стене шатра, лег на ее лицо, высветил высокие скулы, сильный, упрямый подбородок. Дуротан глянул на любимую — и дыхание перехватило. Как хорошо, что есть она среди хаоса и безумия, сошедшего вдруг на орочий народ! Тронул ее лицо осторожно острокогтым пальцем — она улыбнулась.

— Супруг мой, я не уверена, что могу доверять Нер'зулу, — промолвила чуть слышно.

— Но мы оба доверяем Дрек'Тару, а он подтвердил сказанное Нер'зулом. Дреней умышляют против нас. Нер'зул пишет: Велен хочет проникнуть в священную гору!

Вождь Северных Волков снова внимательно перечел письмо.

— Хорошо, что Нер'зул не хочет убивать Велена. Возможно, когда мы захватим их, сможем переубедить, заставим объяснить, зачем так упорно желают нашей гибели. Быть может, удастся договориться о мире?

От этой мысли стиснуло сердце. Хоть и чудесна жизнь с Дрекой, и власть над могучим кланом приятна, но разве не приятней было бы жить, как жил отец: охотясь на лесных и полевых зверей, танцуя под луной на празднике Кош'харг, слушая легенды и полагаясь на бдительную заботу предков?

Хоть и не говорил жене ничего о детях, был доволен, что она до сих пор не понесла.

Детям сейчас нелегко. У них украли детство, взвалили груз взрослых забот на плечи, еще недостаточно крепкие для него. Если Дрека понесет дитя, наследника либо наследницу придется тренировать вместе со всеми детьми — потомство вождя должно разделять участь прочих. Вождь сделает и сам то, чего требует от других, но хорошо, что свое дитя не приходится подвергать такому.

Дрека смотрела, сощурившись, будто мысли читала.

— Ты ведь раньше встречал Велена. И до сих пор не смог примириться с тем, что принявший тебя под своим кровом, спасший тебя, разделивший с тобой пищу умышляет погубить тебя. Я видела твои сомнения — ты еще не избавился от них.

— Да, не избавился. Может, и к лучшему, что схватить его выпало мне. Велен, конечно, вспомнит тот день. Может, со мною ему будет легче договориться, чем с Нер'зулом. Хотелось бы мне увидеть Веленово письмо.

— Конечно, мы б из него узнали очень много, — заметила Дрека, вставая, и вздохнула.

— Я скажу гонцу: передай господину — пусть не тревожится. Клан Северного Волка исполнит обещанное.

Встал и шагнул к выходу из шатра, зная, что Дрека с тревогой смотрит вслед.

Велен носил фиолетовый кристалл у сердца.

Красный и желтый лежали обочь сидящего в медитации пророка, мягким сиянием окрашивая алебастровую кожу. Четыре оставшихся камня размещались в разных местах земли дренеев, помогая своей мощью народу изгнанников. Но с фиолетовым не расставался.

Его сила раскрывала разум и душу — и ощущалась так, будто он сообщался напрямую с наару. Медитируя с этим кристаллом, Велен всегда чувствовал себя чище, сильнее, утонченнее, восприимчивее. Хотя каждый из семи кристаллов был драгоценен и могуч, пророк дренеев ценил более всех фиолетовый.

Прислушался, стараясь различить слабый шепот К'ер, но не смог. Горько и досадно, и поделать нечего.

Заслышав голоса, открыл глаза — Ресталаан разговаривал с храмовым служкой. Велен жестом подозвал начальника стражи. Предложил ему чая из трав, спросил о новостях. Ресталаан от чая отказался.

— О, пророк, новости и скверные, и хорошие.

С глубокой скорбью сообщаю вам, что гонец, посланный к главе шаманов Нер'зулу, был убит отрядом орков.

Велен закрыл глаза, а фиолетовый кристалл потеплел, будто утешая.

— Я почувствовал смерть, — сообщил Велен печально, — Но надеялся — это несчастный случай. Ты уверен — он был убит?

— Нер'зул подтверждает убийство и не приносит извинений, — В голосе Ресталаана прозвучали гнев и обида.

Глава стражей стоял на коленях близ красного кристалла — и тот полыхнул ярко в ответ на чувства Ресталаана.

— И вы полагали, они не нападут на безоружных? — спросил с горечью.

— Я надеялся на лучшее, — ответил Велен спокойно. — Но ты говорил: есть и хорошие новости, чтобы смягчить скверные.

— Если можно назвать их хорошими. Нер'зул сообщает, что отряд орков встретит нас у подножия горы.

— А сам он не придет?

Ресталаан опустил голову.

— Her, не придет.

— Кого же он шлет вместо себя?

— В письме об этом не сказано.

— Дай же его!

Ресталаан уложил пергамент в белую ладонь пророка. Тот развернул свиток, прочел.

Твой гонец мертв. К счастью, убившие не сочли за труд обыскать его и нашли послание. Я прочел и согласен выслать отряд орков для разговора с тобой. Я не гарантирую ни твоей безопасности, ни мира. Но мы выслушаем тебя.

Велен вздохнул глубоко. Не на такой ответ надеялся он всем сердцем. Что же случилось с орками? С чего они вдруг так захотели уничтожить дренеев, никогда не враждовавших и не споривших с ними?