Любовь на все времена - Смолл Бертрис - Страница 49

— И многие входили внутрь живыми только для того, чтобы выйти оттуда, лишившись головы, — ответила она.

— Эйден, я не сделал ничего дурного. В чем бы там ни было дело, все быстро прояснится. Теперь помоги мне переодеться и принеси увесистый кошелек. Мне не хочется возвращаться в летний Лондон. По крайней мере в этой чертовой тюрьме я не буду испытывать неудобств.

Эйден засмеялась. Она с облегчением видела его недовольство после той безупречной вежливости, с которой он общался с капитаном королевской гвардии.

— Я соберу чистое белье, мой дорогой, и предупрежу Клуни. Я хочу, чтобы он поехал с тобой. — Уже успокоившись, Эйден быстро занялась делами, собрав для мужа небольшой узел с чистыми чулками и другими предметами личного туалета, щетками для волос и зубов и игральными костями, которые могли бы развлечь его. Потом поспешила разыскать Клуни.

Однако Бил уже предупредил его о тревожных событиях.

Когда Эйден вернулась в большой зал, он был уже в сапогах и ждал своего хозяина. Она отозвала его в сторону.

— Ты знаешь?

— Да, и мне тоже интересно знать, в чем тут дело, миледи. Я пошлю вам весточку, как только смогу. Слугам разрешается входить и выходить из Тауэра по их усмотрению. — Он поколебался минутку, а потом сказал:

— Присмотрите за Мег, прошу вас, но Бога ради, миледи, не говорите ей, что я просил об этом. Если вы сделаете это, мне живым не быть. Эта ваша старуха так сварлива.

Эйден подавила улыбку. Она знала, что Клуни нравится Мег больше, чем она призналась бы в этом, и ей было приятно, что слуга Конна испытывал ответные чувства.

— Ты хороший человек, Клуни, — спокойно сказала она. — Присматривай за милордом и следи, чтобы у него не, было неприятностей.

— Я постараюсь, миледи.

После этого Эйден поспешила в контору поместья и из потаенного места достала кошелек для мужа. Она наполнила его серебром, однако добавила десять золотых монет. Потом, после некоторого раздумья, взяла кошелек поменьше, чтобы дать его Клуни на случай острой необходимости, и когда снова вернулась в зал, дала ему надлежащие приказания.

Конн уже ждал ее, и она отдала ему кошелек, который он положил в камзол. Он стоял в дорожном платье, в высоких, крепких башмаках, расшитом коричневом камзоле, который был застегнут на несколько пуговиц, как и его шелковая рубашка с распахнутым воротом, надетая под камзол. В руках он держал длинный плащ.

— Где твои перчатки для верховой езды? — спросила она. — Ты же не можешь ехать всю дорогу до Лондона без них, Конн.

— Они со мной, Эйден, — сказал он ласково и показал их ей.

— Надолго ли? — прошептала она.

— Не знаю, но что бы там ни было, это не серьезно. Думаю, что ненадолго.

— Я люблю тебя, — тихо сказала она.

— Я люблю тебя, — сказал он, а потом, притянув ее к себе, страстно поцеловал. Он провел губами по ее губам, как будто запоминая их. — Береги ребенка, — приказал он, а потом, отпустив ее, крупными шагами вышел из зала.

— Конн!

Он остановился и повернулся.

— Оставайся здесь, Эйден, — приказал он. — Я не хочу, чтобы моим последним впечатлением от дома была ты, машущая мне рукой на прощание. Я скорее предпочел бы, чтобы моим первым впечатлением при возвращении домой была ты, поджидающая меня на пороге.

Она кивнула, полностью понимая его.

— Удачи тебе, милорд, — крикнула она, — и пусть Бог вернет тебя в целости домой, ко мне.

Послав ей легкий воздушный поцелуй, он повернулся и торопливо вышел из дома. Проклятие, но он готов был расплакаться и, конечно, не хотел, чтобы она увидела его слезы.

Они сели на лошадей.

— Вы поедете рядом со мной, милорд, — сказал капитан гвардии. — Меня зовут Уильям Стендиш.

Конн кивнул.

— Благодарю вас, капитан Стендиш. Они еще не доехали до конца подъездной аллеи, когда увидели двух человек, галопом скакавших через поля и криками призывая их остановиться.

— Это моя сестра и ее муж, лорд и леди де Мариско, — сказал Конн.

— Клянусь Богом, милорд, — сказал Уилл Стендиш с улыбкой, — новости распространяются в деревне быстрее, чем при дворе.

— Вероятно, один из слуг выехал к ним в ту же секунду, как только мы узнали о цели вашего приезда, — сказал Конн. — У нас дружная семья.

Скай и Адам близко подъехали к Конну и его эскорту, и Скай крикнула:

— Что это означает, Конн? Это правда, что ты арестован? Почему? Мне помнится, ты сказал, что ваша поездка в Лондон была удачной и что она снова милостива к вам.

Капитан Стендиш раскрыл рот, увидев красивую женщину. Он слышал рассказы о Скай О'Малли, но не ожидал, что она может быть так прекрасна, а это было именно так.

— Скай, беру Бога в свидетели, но я не знаю, что происходит. Я понятия не имею, почему меня арестовали, и не надо изводить этого беднягу капитана, потому что он тоже не знает.

— Не знает или не хочет сказать, — огрызнулась она. — Неужели эта женщина никогда не оставит нашу семью в покое? Я еду в Лондон с тобой!

— Нельзя, Скай. Тебе запрещено появляться в Лондоне и при дворе. Адам, урезонь ее! Ты же ее муж! Адам де Мариско громко крякнул.

— Я чрезвычайно ценю твою уверенность в моей способности справиться с твоей сестрой, Конн, но тебя ведь не проведешь! Однако в этом конкретном случае я собираюсь сделать все, что смогу. — Он пристально посмотрел на жену. — Послушай меня, девочка, твой брат прав, беспокоясь о тебе. Королева выслала тебя сюда с глаз долой. Если бы она захотела увидеть тебя по этому делу, она бы потребовала твоего приезда. Она еще может это сделать. Если она поступит так, ты сможешь ехать в Лондон, но сейчас ты останешься дома и будешь присматривать за обеими дочерьми, которым ты нужна гораздо больше, чем Конну. Я провожу Робина и Патрика до места их службы и посмотрю, что смогу узнать.

— Но…

— Никаких «но», Скай! Ты думаешь, что можешь помочь своему брату, оскорбляя королеву?

— Скай, присмотри, пожалуйста, за Эйден. Она очень испугана. Вся ее жизнь прошла так спокойно, и я боюсь и за нее, и за ребенка, — попросил Конн сестру.

— У тебя есть деньги? — требовательно спросила она. — Чтобы выжить в этом чертовом Тауэре, требуется состояние.

Он кивнул, улыбнувшись ей.

"Как они похожи», — подумал капитан Стендиш, видя, как она отвечает улыбкой на улыбку.

— Тогда да поможет тебе Бог, братец, и если эта женщина тронет хотя бы волос на твоей голове, я…

— Скай! — предостерегающе оборвал ее Адам, и она, слегка скривив рот, замолчала и, повернув свою лошадь, ускакала галопом.

— Не волнуйся, Конн. В скачке гнев ее спадет и страхи за тебя улетучатся, прежде чем она доберется до дома. Скай позаботится об Эйден, а я буду в Лондоне к концу недели, приятель. — Он протянул большую руку, и Конн пожал ее такой же большой лапой.

— Спасибо, Адам. Узнай, что разнюхает Робин.

— Обязательно. — Адам заставил лошадь слегка попятиться и обратился к капитану Стендишу:

— Вы позаботитесь о безопасности моего родственника?

— Вам нет нужды опасаться на этот счет, милорд де Мариско, — последовал ответ, — нам приказали доставить лорда Блисса в Тауэр, и этот приказ мы в точности выполним.

Адам кивнул. — Тогда я тоже желаю тебе удачи, — сказал он и, махнув рукой Конну, поехал вслед за женой через поля.

Конн и сопровождавшие его люди ехали в тот вечер до половины одиннадцатого, пока не сгустились сумерки. Стало так темно, что дальше ехать было невозможно. Они нашли приют в амбаре какой-то богатой фермы, хозяйка которой на следующее утро предложила им отведать темного эля, свежего хлеба и вкусного твердого сыра. Непринужденные манеры Конна и его красивое лицо привлекли к нему внимание двух полногрудых фермерских дочек. Собравшись уезжать, он подарил каждой по поцелую и опустил им за корсажи по серебряному пенни.

— Мы ничем не заслужили вашей щедрости, милорд, — сказала одна из девушек.

— Но если вы не слишком спешите, — сказала другая, — мы будем рады взять вас с собой на сеновал.