Любовь дикая и прекрасная - Смолл Бертрис - Страница 127

Он приказал надсмотрщику грести к Ени-Сараю. Там Хаммид переговорил со своим другом и наставником Ага Кизляром. Тот согласился, что положение и в самом деле щекотливое, но ему не нравилась дружба между его госпожой, Султан-валиде Сафийе, и Эстер Кира. Старушка прочно обосновалась в покоях валиде, перебывав в задушевных подругах уже у четверых. Она казалась «непотопляемой», но если нити этого скандала вели к ней, то лучшего случая избавиться от интриганки даже представить было нельзя.

Ага испросил аудиенции у султана, но рассказал лишь то, о чем, по его мнению, владыке следовало знать.

— Вторая жена Чикалазаде-паши исчезла с его острова. Это похоже на похищение. У нас есть причины подозревать некоторых людей, но мы не можем продолжить расследование без вашего позволения. Не соблаговолит ли мой господин и повелитель подписать этот ордер?

Вспомнив, какой разговор у него состоялся с визирем всего две недели назад, Мохаммед выполнил просьбу Аги и приложил свою печать к указу, предоставившему друзьям-евнухам полную свободу действий. Вскоре к дому Кира, расположенному в еврейском квартале, был отправлен отряд янычаров. Ага с Хаммидом поехали следом в паланкинах.

Встретил сановников Эли Кира и пригласил в гостиную, куда подали кофе, мед, миндальные булочки с пастилой и пестрые леденцы. Банкир сразу понял, что что-то случилось. Не зря же эти двое явились сюда с целым отрядом султанской гвардии.

Он выждал, сколько требовалось светскими правилами приличия, а затем посмотрел на старшего из гостей и спросил:

— Итак, господин Ага, почему же вы пришли в мой дом с такой охраной? Что-то не так? Может, где-то в городе начались волнения, а я о них не слышал?

— Эли Кира, с острова Тысячи Цветов похитили жену Чикалазаде-паши. Что вам известно об этом?

Ни один мускул не дрогнул на лице банкира. «Они ниоткуда не могли проведать», — напомнил себе Эли, и темные глаза его удивленно раскрылись.

— Похитили Латифу Султан? — воскликнул он, надеясь выглядеть искренним.

Губы Аги тронула слабая усмешка. Подозрения Хаммида подтверждались. Кира что-то знали.

— Нет, не Латифу, — терпеливо объяснил евнух, — а новую, вторую жену визиря, Инчили.

— А откуда мне что-то может быть известно об этом? — надменно спросил банкир. — Я даже не знал эту даму.

— Возможно, и не знали, — согласился Ага. — Но готов спорить, что знала ваша бабушка. Госпожа Инчили была в нашей стране чужой. Единственное лицо за пределами дворца, с кем она общалась, Эстер Кира, а чтобы бежать, даме требовалась помощь извне.

— По-моему, вы говорили, что ее похитили, — невозмутимо заметил Эли. — Но разве чужестранка не могла подкупить евнухов, и те помогли ей? Почему же вы полагаете, что если моя бабушка была слегка знакома с этой дамой, то она и возглавила заговор? Где доказательства? Вы ведете себя оскорбительно, господин Ага, и я лично пожалуюсь султану на ваши действия!

Нарочито медленным жестом Ага извлек из рукава своего халата пергамент, свернутый в трубочку, и протянул банкиру.

— Если вы соблаговолите взглянуть на сей документ, то обнаружите, что это указ от султана, который дает мне право предпринимать всякие шаги, какие сочту нужными в данном расследовании. Султан не желает, чтобы печалился его друг и ценный слуга Чикалазаде-паша. А поверьте мне, Эли Кира, визирь испытает очень большую печаль, когда увидит, что его любимица исчезла.

Эли Кира посмотрел прямо в глаза Кизляру, а затем перевел свой взгляд на Хаммида.

— Я ничего не знаю об этом деле, — твердо сказал банкир, — и если у вас нет более веских доказательств, а есть только недостойные подозрения, то я вынужден просить вас покинуть мой дом.

— Не торопитесь, Эли Кира. Я намерен допросить остальных членов вашего семейства. В этот самый миг, согласно моему приказу, янычары вошли в женскую половину дома.

— Как вы смеете? — закричал банкир, побагровев от ярости. Он тотчас побежал на другой конец здания, а за ним неожиданно скорым шагом двинулись оба толстяка евнуха.

Из гарема уже доносились вопли ужаса и возмущения, и сцена, которая открылась глазам Аги, доставила ему немалое удовольствие. Именно такой животный страх ему и хотелось внушить женщинам Кира. Теперь, окидывая комнату своим взглядом рептилии, он понял, как тут надо себя вести.

Побелевшая как полотно Мариам Кира стояла, испуганно прижимая к себе своих младших дочерей, Ребекку и Сару. Старшая, Дебра, замерла подле, такая же бледная. Живая реликвия семейства, Эстер Кира сидела в огромном кресле, хрупкая, но грозная, словно сокол.

По зале слонялась толпа здоровенных молодых янычаров, и к молодым служанкам явно уже приставали.

Весь красный от гнева, Эли мигом похолодел. Тем не менее он набросился на Агу:

— Вот уж хуже оскорбления и быть не может, Али Зия! Я немедленно посылаю вестника к султану! Вы обвиняете нас в каком-то заговоре, но не предъявляете никаких доказательств! Врываетесь в мой дом со своими солдатами, пристаете к моим служанкам, пугаете моих женщин! Подтвердите ваши обвинения или убирайтесь!

— Замолчите все!

Эстер Кира умела заставлять себя слушать.

— В чем дело, Али Зия? Султан-валиде Сафийе не обрадуется, если я расскажу ей об этом вторжении.

Ага Кизляр оглядел старушку. Вот она — настоящая сила, скрывающаяся за вывеской банковского дома. Эта крошечная, внешне хрупкая старушка с ее всезнающими глазками-смородинками. Встретив их немигающий взгляд, Ага поежился. И улыбнулся.

— Что вы сделали со второй женой Чикалазаде-паши, Эстер Кира?

— А что с ней случилось?

— Я не знаю, но думаю, вам известно.

— Чепуха! Не понимаю даже, о чем вы говорите.

Ага снова улыбнулся.

— Это вся ваша семья, Эли Кира? — спросил он.

— Нет. Еще есть мои сыновья.

— Приведите их сюда.

Банкир кивнул девушке-служанке, и несколько минут спустя она вернулась с четырьмя мальчиками.

— Это все?

— Еще есть Ашер и наш кузен Джон, — беспечно отозвалась Дебра.

Ага коршуном набросился на эту добычу.

— Где ваш сын Ашер и кто этот кузен?

— Они уехали по делам банка, и их не будет еще некоторое время.

— Куда уехали? И кто этот Джон Кира?

— Я отослал их в Дамаск, а наш кузен приехал из Северной Европы.

— От кузена Бенджамена из Шотландии, — снова встряла Дебра.

Эли Кира метнул на дочь разъяренный взгляд.

— Помолчи, Дебра. Не следует заговаривать, если к тебе не обращаются. Ты ведешь себя слишком развязно.

— Али Зия!

Все глаза повернулись к Хаммиду.

— Али Зия! — Высокий голос евнуха дрожал от волнения. — Эта женщина Инчили родом из Шотландии! Я помню, она мне сказала, когда мы приняли ее в первый раз.

Ага сощурился. Вот и недостающее звено. Евнух резко повернулся и окинул взглядом сыновей Эли.

— Эти двое! — Он указал на младших. — Сколько им лет?

— Тринадцать и шестнадцать, — отвечал банкир.

— Славный возраст. — А следующие слова прозвучали ударами молота:

— Я окажу честь твоему дому, Эли Кира. Возьму сих достойных молодых людей в гвардию янычаров.

— Нет! — завопила Мариам. Сердце банкира забилось часто-часто, но голос его был тверд:

— Вы не можете этого сделать, Али Зия. Я плачу налог. Они не подлежат такой повинности.

— А я оказываю вам честь, Эли Кира. Ваши сыновья поступят в отборное войско, которое состоит под началом у самого султана. И вы не сможете отвергнуть мое великодушие, не оскорбив моего повелителя. И… я даже окажу вашей верноподданной семье еще большую честь. — Его взгляд переметнулся на юную Дебру. — Я беру вашу старшую дочь в гарем моего господина. Никогда не видел таких красивых глаз. Их фиолетовый цвет — такая редкость. Уверен, что после должной подготовки она очарует Мохаммеда.

— Нет! — теперь уже кричал Эли Кира. — Девушка обручена! Через два дня у нее свадьба!

— Ошибаетесь, друг мой, — улыбнулся Ага. — Через три ночи я представлю ее султану, и она войдет к нему в постель как свежая забава. Возможно даже, ваша дочь завоюет его сердце. Если нет, то доживет жизнь во Дворце забытых женщин.