Дневник Жеребцовой Полины - Жеребцова Полина Викторовна - Страница 30

Я поняла — мама права.

Питаться эти дни мы стали гораздо лучше. Обследуем чужие подвалы и кухни. Что отыщем, то едим. Иногда два раза в день!

Нашу долю продуктов соседи от военных получают, но мы ее не видим.

— Раз сами отделились — вам ничего не положено!— заявила Вовкина жена. Остальные поддержали Ольгу, чтобы еды их коллективу было больше. Мы не спорили. Решили не нервничать. Нужно помнить историю с макаронами и с дедушкой Халидом!

Мы обходимся без помощи военных, сами.

Правда, мне постоянно хочется есть. Иногда мы угощаем старых соседок по комнате и «общего» внука. Они с нами дружат, когда «оппозиция» не видит. Даже жалуются потихоньку, а при «своих» не разговаривают. Игра какая-то. Странные взрослые люди.

Царевна.

28 января 2000

Сегодня мы ходили за водой. Далеко, в пожарные колодцы. Все остались живы!

Только бабе Нине стало плохо в пути, и мне тоже — я чуть не упала от боли. Ее воду пришлось отдать военным — танкистам. Не выливать же? А я свою — донесла.

С нами было много местных женщин, все с тачками, с баками.

На пригорке стояла русская пушка, она стреляла. Огненный снаряд вылетал у нас над головами. Мама забралась к солдатам на высоту. Стояла и смотрела на наш дом. Комментировала:

- Дом стоит! Из-под крыши валит дым. На верхних этажах пожары, Нам сказали не подходить к нашим домам 15–20 дней. Не беда! Вернемся раньше! Рискнем!

Мама каждый день повторяет слова:

— Пора домой!

Это как ее заклинание. Одновременно — мысль военного, писавшего на снегу.

Того, что дал мне зайца.

- Дорога назад широкая, без укрытий. Опасно! Идти надо большой группой, как уходили из своих домов, — решают все.

Начались общие сборы.

Дележ тех продуктов, что мы искали и носили вместе. Нам с мамой дали: ведро муки, лук, один баллон помидор, и (ура!) десяток картошек. Дополнительно выделили две литровые баночки: варенье и «аджика». Под кроватями у наших соседей много разной еды. Домашних консервов. Но старым бабулям Стасе и Нине с больным внуком дали такую же маленькую порцию, что и нам.

Я стащила для своего дома много полезных вещей: спички, вату, лекарство «валидол» и книжку «Прекрасная второгодница», о школьниках.

Мама выбросила некогда красивую, а теперь грязную, закопченную уличной печкой, кофту. Она переоделась в мужской свитер, который нашла в кухне. Он совершенно чистый! Свою желтую кофту она положила на место свитера.

— Это еще зачем? — спросила я.

— Ее можно постирать, когда вода будет. Пусть видят — выхода не было.

Мама сразу похорошела. Свитер ей идет!

Сегодня мы впервые обратились к военным.

Попросили наполнить бутыль соляркой или бензином. Они дали. Сделаем дома «коптилку»!

Домой! Домой! Ура-а- а-а!

Продолжаю

Вечер. Коптилка. Мы дома.

Мы совершили свой «переход».

Шли по глубокому снегу, по дороге, ведущей вверх.

Впереди всех — бабушка Стася. Она несла свою долю «пайка», в какой-то сумке. Все время спотыкалась. Оборачивалась, смотрела на нас, ждала помощи. Иногда она смешно повизгивала. Иногда стонала. За Стасей шли мы. Мама починила поврежденную ручную коляску. Установила на нее деревянный ящик и сложила нашу еду.

Я несла сумку в цветной горошек. Это моя находка! В сумке у меня расположились: желтый заяц, банка с вареньем, вата, разные лекарства, книжка о школьниках и еще красный свитер. Подарок тети Лины. Мама его не видела.

Вдруг, дома, совсем ничего нет, а надо переодеться?

Кратковременно, к возвращению домой, отношения между всеми наладились.

Наши соседи перестали драться и ругаться.

Платья, подаренные мне, я оставила, развесив их за шкафом. Все они были пошиты по индивидуальному заказу, что подтверждало мамину версию о хитростях.

Сразу за нами по снежной дороге шли баба Нина и ее больной внук.

Внук нес две стопки книг, перевязанных бинтом. Бабуля тащила свою долю еды. Малорослая, полная, она проваливалась в глубокий снег и трудно дышала.

За Ниной тянулись остальные. Жена Вовки тащила сразу две тачки: по одной в каждой руке.

Вовка тоже вез две нагруженные тачки. Лина завершала шествие. Ее тачка была почти пустой. Шла она бойко и легко. Эта женщина красива. Рыжие волосы до плеч, яркие голубые глаза. Лина всегда аккуратна! Даже в войну! В сорок лет выглядит молодой, спортивной студенткой. По дороге домой выяснилось, что оставили бабушку Марию. Охранять какое-то имущество. И Аза осталась с ней.

- Там у нас много вещей. Бросать нельзя! — проговорилась Ольга.

Спровоцировали ее бабули простым вопросом:

— А где же все остальные?

— Придется еще за Олиной матерью идти, — сделал грустное лицо хитрющий Вовка.

Действительно, пока мы убирали битый кирпич, чтоб войти в свой подъезд, все жильцы из

дома напротив - укатили за «бабушкой», прихватив с собой пустые тачки. Вот поганцы! Из дома ведь все вышли, в чем были, без вещей. Бабушка Нина — в тапочках... на снег.

Я лично в старых маминых калошах. Без сапог. А чеченка Аза спасала свой единственный плащ. Увидев нас, подошли соседи из четырехэтажного дома рядом. Того, где погибла Раиса-армяночка. Они рассказали:

- Когда Николая с парализованной матерью вывели из дома, его старая мать начала умирать у военных машин. Кто-то из военных не выдержал. Приказал отвезти их в госпиталь. Через два дня Николай осиротел. Он бросил остатки своих вещей! Уехал в беженцы или к дальней родне. Остаться ему было негде. Одна из стен его квартиры на втором этаже рухнула еще до Крещенья.

Наконец, когда стемнело, мы расчистили тропу к своей двери.

Но самой двери не оказалось!

У входа нас встретил наш расстрелянный холодильник. Его оторванная дверца лежала рядом. Мы вошли и увидели: простыни в крови. Моего магнитофона и телевизора нет! Исчезли упакованные вещи: посуда, постельное белье. Нет даже нижнего белья — переодеться! Квартира накренилась окончательно. Коридор с кухней провалились в подвал.

Документов и фотографий нет. Многих старинных вещей, привезенных от бабушки из