Чертовка - Смолл Бертрис - Страница 8

Мне понадобится день-другой, чтобы вынести вещи из моей спальни. Придется разместиться кому-то вдвоем в одной спальне, но я предоставляю вам самим решать этот вопрос. – Алетта присела в реверансе и торопливо покинула зал.

– Какая жалость, что король выбрал вам в жены ее дочь, а не эту вдову, – сказал отец Бернард. – Она так очаровательна и благовоспитанна! Любой мужчина был бы счастлив с такой женой.

– Да, она хороша, – согласился Хью, – но, на мой взгляд, в ней не хватает остроты, святой отец. Дочь меня вполне устраивает. Леди Алетта не способна ничем удивить.

Вскоре их пригласили к столу и подали ужин. Еда была незамысловатой: мясистые креветки, слегка поджаренные и уложенные на листьях свежего кресс-салата; жаркое из кролика в винном соусе с морковью и луком-пореем; жирный сочный каплун с жареным луком; хлеб свежей выпечки; золотистое сливочное масло; щедрый ломоть сыра бри со слезой; и, наконец, чаша, полная желтовато-коричневых спелых груш. Кроме того, на столе стояли три кувшина: один – с сидром, другой – с элем, а третий – с темным красным вином. Подали даже маленькое блюдечко с солью.

– Мой муж, – пояснила Алетта, – любил разнообразие и предпочитал сам наливать себе напитки.

Она села рядом с Хью, священник разместился по левую руку от нее, а Рольф де Брияр – справа от своего Друга.

Стол был застелен белоснежной льняной скатертью и сервирован серебряными кубками и тарелками. Для жаркого предназначались ложки, рядом с каждым блюдом лежал специальный нож на тот случай, если бы кому-то понадобилось отрезать себе порцию, но все остальное ели пальцами, положив еду сначала на свою тарелку. В зале было тепло и уютно, два камина и свечи разливали золотистое сияние. Хью заметил, что пол не посыпан тростником, и спросил почему. Алетта объяснила, что не любит тростник, даже если его смешать с ароматными травами.

– От него только грязь разводится, милорд. Если все время бросать мусор и плевать на деревянный пол, от вони не избавиться. У нас ежедневно моют полы. Я повсюду расставила чаши с ароматными травами и сухими цветами, чтобы освежить воздух. Я ненавижу зловоние, а собаки часто мочатся в тростник. Чистый пол их отпугивает.

Хью улыбнулся. Его бабка Эмма говорила то же самое и тоже не позволяла посыпать тростником полы в зале.

– Согласен с вами, – сказал он.

Было решено, что Хью и Рольф разместятся в одной спальне, а отец Бернард займет другую. Обе комнатки оказались крошечными.

После ужина леди Алетта извинилась перед гостями и удалилась в свою спальню. Хью предложил ей оставаться в прежних покоях до его свадьбы с Изабеллой, но Алетта даже слышать об этом не хотела.

– Теперь вы хозяин Лэнгстона, сэр Хью, – твердо заявила она. – Вам по праву принадлежат главные покои замка.

Но я благодарна за ваше учтивое предложение. Я рада вашему приезду, несмотря на все эти неожиданности, и буду счастлива иметь такого зятя. – Алетта присела в реверансе и, повернувшись к священнику, спросила:

– Вы завтра отслужите мессу, святой отец? Много времени прошло с тех пор, как нам выпадала такая благословенная возможность.

– Пока я в Лэнгстоне, совершать утренние службы – мой долг, – ответил отец Бернард. – Можете также сказать вашим людям, что я почту за счастье принять их исповеди в любое время, когда они только пожелают.

– Благодарю вас, – с реверансом ответила Алетта. Потом, скромно улыбнувшись, она пожелала всем доброй ночи и удалилась в свои покои.

– Очаровательная дама, – одобрительно произнес священник.

– Приятная женщина, – медленно проговорил Рольф де Брияр, глядя, как за Алеттой закрывается дверь. – Просто идеальная жена.

– Черт подери! – воскликнул Хью и тут же смущенно улыбнулся. – Простите, святой отец. Рольф, я ни разу не слыхал, чтобы ты так уважительно отзывался о какой-либо женщине, кроме твоей матери, да и то нечасто; ты ведь у нас отпетый сквернослов. Неужели эта вдова нашла путь к твоему сердцу?

Рольф встряхнулся, как промокший пес, и ответил:

– Это не важно, Хью. Все равно мне нечего предложить благородной даме. Я всего лишь бедный бездомный рыцарь.

– Отныне твой дом здесь, в Лэнгстоне, мой старый друг, – сказал ему Хью. – Мне нужен твой меч и нужен ты сам. Леди Алетта сказала, что сенешаль замка умер три года назад. Изабелла вела хозяйство, но не делала при этом никаких записей, потому что не умеет ни читать, ни писать.

А ты умеешь, Рольф. Хочешь стать сенешалем Лэнгстона? Я предлагаю тебе почетную должность и буду обращаться с тобой по справедливости. Отец Бернард может составить документ, подтверждающий наше соглашение.

Рольф де Брияр надолго задумался. Предложение показалось ему чудесным. У него нет других перспектив, кроме как вернуться ко двору короля Генриха таким же безземельным рыцарем, каким уехал. Должность сенешаля Лэнгстона принесет ему доход и почет, на которые он и надеяться не смел. Он сможет жениться. Кроме того, они с Хью давние друзья и прекрасно друг с другом ладят.

– Да! – воскликнул Рольф. – Я согласен стать сенешалем Лэнгстона, Хью, и спасибо тебе за это предложение.

– Значит, договорились, – сказал довольный Хью. – С утра после завтрака осмотрим поместье, а Изабелла будет нашим проводником. Она здесь все знает. Нам придется смягчить ее гнев, который, как я подозреваю, разгорится вовсю, когда она узнает о решениях, принятых этим вечером. А сейчас пора спать.

На рассвете отец Бернард начал свою первую службу в Большом зале: в Лэнгстоне не было ни церкви, ни часовни.

– Надо будет построить церковь, – твердо произнес Хью, и священник улыбнулся.

Изабелла стояла рядом с матерью, молчаливая и угрюмая. С ними были две служанки, которых накануне вечером гости не видели. После мессы, когда служанки собирались проводить девушку в ее спальню, Хью заговорил:

– С вашего разрешения, леди Алетта, я попросил бы Белли сопровождать нас с сэром Рольфом этим утром. Мы хотим осмотреть Лэнгстон. Если она поедет с нами, ей надо позавтракать.

– Как пожелаете, милорд, – пробормотала Алетта, опустив голову, чтобы скрыть блеск в глазах и легкую улыбку.

– Я не желаю ехать с тобой, саксонский ублюдок! – фыркнула Белли.

– Тем не менее, моя сладкая Белли, придется, – отозвался Хью. – Твоя мать сказала, что последние три года ты вела хозяйство в Лэнгстоне. Никто не знает лучше тебя, как здесь обстоят дела. Мне нужна твоя помощь. И потом, ты ведь наверняка предпочтешь прогуляться на свежем воздухе, чем сидеть взаперти?

Белли метнула на него яростный взгляд. «Будь он проклят, – раздраженно подумала она. – Какое отвратительное самодовольство!» Белли хотела послать его к черту, но мысль о том, чтобы провести целый день в четырех стенах, была невыносима. Она знала, что мать не позволит ей лентяйничать и заставит шить, а то и прясть, – оба эти занятия она ненавидела лютой ненавистью.

– Хорошо, – неохотно ответила она. – Я покажу тебе Лэнгстон, но не думай, что победил меня! Ты – мой заклятый враг!

– Предупреждаю тебя, чертовка: я никогда не проигрываю сражений, – сказал Хью.

– Я тоже, саксонец, – свирепо отозвалась Белли и без лишних слов уселась за стол.

Слуги тут же поставили перед ней тарелку с овсяной кашей и теплый свежевыпеченный хлеб, не забыв налить ей кружку сидра. Белли принялась с аппетитом поглощать овсянку, жадно прихлебывая сидр.

– В будущем, моя красотка, – прошептал ей на ухо Хью, – я хочу, чтобы ты всегда дожидалась, пока отец Бернард произнесет благословение.

– Как тебе угодно, саксонец, – ответила она, понимая, что он прав, но не желая признавать это. Слегка оттолкнув его, она протянула руку к сыру.

Схватив запястье Белли, Хью удержал ее руку.

– Позволь, я помогу тебе, моя сладкая Белли, – произнес он, отрезая ей ломтик твердого желтого сыра, – Зачем ты так меня называешь? – ворчливо спросила она, откусывая сыр. – Я вовсе не твоя сладкая Белли, саксонец.

– Но я надеюсь, что, когда я наконец смогу пробиться через колючую изгородь, которой ты окружила себя, я найду за ней сладкую Белли, – ответил Хью.