Царица Пальмиры - Смолл Бертрис - Страница 9

Римский губернатор довольно шаткой походкой сошел с помоста и направился туда, где со своими сыновьями и маленькой Зенобией стоял Забаай бен Селим.

— Удовлетворен ли ты римским правосудием, вождь бедави? — спросил он.

— Да, удовлетворен. Я не верну мою милую Ирис, но со смертью этих людей, она по крайней мере отомщена.

— Теперь ты отправишься в пустыню?

— Мы останемся здесь до тех пор, пока эти преступники не умрут, — спокойно ответил Забаай. — Только тогда свершится правосудие! Потом мы возьмем их тела с собой в пустыню, где они пойдут на корм шакалам и стервятникам.

— Да будет так? — Антоний Порций почувствовал облегчение от того, что с этим грязным делом наконец-то покончено. «Что ж, — подумал он про себя, — хоть что-то хорошее из всего этого вышло». Эта юная белокурая проститутка — самое прелестное создание, которое ему приходилось видеть за последние месяцы. Он намеревался выкупить ее у хозяев, так как ему уже надоела его любовница, жена богатого пальмирского торговца. Он нетерпеливо подал знак слугам, которые несли его носилки.

— Да будут с тобой боги этой зимой, Забаай бен Селим?

Мы будем счастливы снова увидеть тебя в Пальмире, когда придет весна.

После этого римский губернатор вскарабкался на носилки и приказал носильщикам поспешить обратно в город.

Князь Оденат наблюдал, как он удалялся, а потом улыбнулся злорадной улыбкой.

— Он прозрачен, как хрустальная ваза, наш римский друг! — сказал он Забааю бен Селиму. — Его страсть к этой блондинке-проститутке совершенно очевидна. Но она не достанется ему! Такая смелая девушка заслуживает лучшего, чем наш жирный римский губернатор.

— Полагаю, она уже на пути во дворец! — весело подхватил Забаай бен Селим.

— Разумеется, кузен! Ложе князя бедави куда предпочтительнее ложа простого римлянина!

Забаай бен Селим не мог не улыбнуться своему молодому кузену. Князь Пальмиры — очаровательный молодой человек. Он обладает не только острым умом, но и тонким чувством юмора. Однако, как и многие в Пальмире, Забаай все же испытывал беспокойство из-за того, что Оденат все еще не женат и у него нет наследника. Ведь, согласно пальмирским законам, внебрачные дети не могли наследовать трон. Он пристально посмотрел на Одената и спросил.

— Когда же ты собираешься вступить в брак, мой князь?

— Ты говоришь точно так же, как мои министры. Этот вопрос они задают мне каждый день. Он вздохнул.

— Сад жизни наполнен множеством прекрасных цветов, мой кузен, однако я должен найти всего лишь один-единственный прекрасный бутон, который настолько привлечет меня, что сможет стать моей княгиней. — Он усмехнулся. — Быть может, я подожду, пока вырастет твоя маленькая Зенобия.

Эти слова были сказаны в шутку, но как только они слетели с уст князя Одената, Забаай бен Селим понял, что это самое лучшее решение проблемы поиска мужа для его дочери. Они с Ирис не раз говорили об этом, ведь никто из молодых мужчин их племени не был подходящим женихом для их дочери. И дело не только в том, что Зенобия отличалась от других девочек. Она не только красивее, чем обычная девочка из племени бедави, но хорошо образованна, бесстрашна и независима.

Она одинаково хорошо держалась в седле на верблюде и на коне. Отец позволял ей упражняться во владении оружием вместе с ее младшими братьями. Она умоляла позволить ей это, и он признавал, что она — лучшая ученица из всех, кого он обучал в течение многих лет. Она превосходила даже брата Акбара. Зенобия обладала природной грацией и особыми способностями в обращении с оружием. Как ни странно, никто особенно не задумывался над тем, насколько необычна дочь Забаая. Но это — Зенобия, и она не похожа на всех других девочек, которых когда-либо производило на свет его племя. И он гордился своей дочерью.

Однако никто из молодых мужчин-бедави не желал иметь жену, которая не только ездит верхом лучше него, но и может превзойти в умении обращаться с мечом, копьем и пращой. Женщинам предназначено готовить пищу, рожать детей, пасти скот и шить одежду. Зенобия определенно не относилась к тому типу женщин, которых мужчина из ее племени мог бы любить и лелеять. Однако Оденат — мужчина совсем другого типа. По отцу он тоже бедави, однако никогда не покидал город, не выезжал в пустыню и предпочитал образованных женщин.

Забаай бен Селим взглянул на своего юного кузена и сказал:

— Ты действительно считаешь, что Зенобия могла бы стать твоей женой, Оденат? Я не думал об этом, но; возможно, ты прав. Лучшей жены тебе не найти! У нее более чем достаточно высокое происхождение, ведь по моей линии у вас общий прадед, а по линии матери она происходит от Клеопатры, последней царицы Египта. Она пока еще не стала женщиной, но через несколько лет вступит в возраст, подходящий для замужества. Однако я отдам ее лишь в качестве жены, а не наложницы, и мы должны условиться между собой, что ее сыновья будут твоими наследниками.

Князь Оденат погрузился в размышления. Это определенно неплохая идея. Этот брак полезен во многих отношениях. Во-первых, Зенобия бат Забаай с династической точки зрения подходящая пара. Кроме того, она образованная и умная девочка, судя по тому, что он знал о ней. «Если мужчина хочет иметь умных сыновей, он должен жениться на умной женщине», — подумал Оденат. Когда-нибудь она, возможно, станет очень интересной женщиной.

— Как скоро после того, как Зенобия станет женщиной, ты пожелаешь отдать ее мне, Забаай? — спросил он.

— Самое меньшее — через год, — последовал ответ. — Я даже не буду обсуждать с ней этот вопрос прежде, чем у нес начнутся месячные. А после этого ей еще потребуется время, чтобы привыкнуть к мысли о замужестве. Она прожила всю свою жизнь в простом окружении, среди членов своего племени. Но все же моя дочь совсем не такая, как все остальные девушки, Оденат. Она — бесценная жемчужина.

Молодой правитель Пальмиры бросил взгляд туда, где, скрестив ноги, на песке пустыни сидела Зенобия, наблюдая удивительно бесстрастным взглядом за мучениями убийцы ее матери. Она сидела очень прямо и очень спокойно, словно была высечена из камня. Ему приходилось видеть молодых кроликов, которые сидели точно так же. Казалось, она не дышала.

Он удивленно покачал головой. Галл ужасно мучился, однако ребенок не выказывал ни малейших признаков сострадания или хотя бы отвращения. Мужчина сможет зачать сильных сыновей в лоне женщины, в которую когда-нибудь превратится этот ребенок. Однако Оденат почувствовал мимолетное сомнение: признает ли такая женщина своего мужа господином? Может быть, если он возьмет ее в жены достаточно рано и сам сформирует ее женский характер, это станет возможным. Оденат понял, что хочет рискнуть. Он убедился — его необъяснимо влечет к Зенобии, ибо сама сила ее характера чрезвычайно интригует его.

Он улыбнулся про себя. Нет, он не даст Забааю бен Селиму слишком большого преимущества. Поэтому он сказал тоном, который, как наделся, выражал легкую скуку и пресыщение:

— Брак между Зенобией и мною возможен, кузен. Не обещай ее другому. Вернемся к нашему разговору, когда ребенок превратится в женщину, если только мое сердце к тому времени не займет другая.

Забаай широко улыбнулся.

— Будет так, как ты сказал, господин! — спокойно ответил он.

Его ни на минуту не обманули ни прохладный тон Одената, ни его видимое безразличие. Он заметил искренний интерес в горячих карих глазах молодого человека, когда он так долго, пристально и задумчиво смотрел на Зенобию.

— Ты попрощаешься с моей дочерью, князь? — спросил он. — Мы не вернемся в город до начала лета. Как только эти солдаты умрут, мы отправимся в путь, в пустыню, как и планировали.

Оденат утвердительно кивнул и пожелал Забааю бен Селиму благополучного путешествия. Потом направился к тому месту, где сидела Зенобия. Усевшись рядом с ней, он взял ее маленькую ручку в свою. Ее рука была холодна, и он инстинктивно стремился согреть ее, крепко зажав в своей ладони.

— Это римлянин умирает достойно, — сказала она, заметив его присутствие. — Но еще рано, и в конце концов он будет взывать к своим богам о милосердии!