Источник Вознесения - Сандерсон Брэндон - Страница 46

«Пора и мне переходить в атаку».

Алломантический толчок, который Вин обрушила на монеты в руке Зейна, подбросил ее вверх. Однако Зейн все еще отталкивался от монеты на стене внизу, поэтому не упал. Вместо этого он, кряхтя от напряжения, завис между двумя силами – собственным алломантическим толчком, влекущим вверх, и Вин, толкавшей его вниз.

Рожденная туманом была так сосредоточена на этом противостоянии, что поздно заметила, как Зейн раскрыл другую ладонь и бросил в нее монетой. Вин уже приготовилась оттолкнуться, – к счастью, рожденный туманом плохо прицелился и металлический кругляшок пролетел в нескольких дюймах от нее.

Или сделал это специально, потому что монета тотчас же рванулась назад и ударила Вин в спину. Зейн потянул – кусочек металла вонзился в кожу Вин. Она судорожно вздохнула и зажгла пьютер, чтобы не позволить монете прорезать ее насквозь.

Однако Зейн не смилостивился. Вин стиснула зубы. Монета больно врезалась в спину – одновременно приходилось прилагать силу, чтобы удерживаться на расстоянии от Зейна, а поскольку весил он намного больше, то дюйм за дюймом притягивал Вин к себе.

«Никогда не ввязывайся в состязание по толканию, Вин, – предупреждал Кельсер. – Ты слишком мало весишь – ты не сможешь выиграть».

Она прекратила давить на монету в руке Зейна и тотчас же упала под действием той, что впивалась в спину. Оттолкнувшись, Вин немного приподнялась и бросила свою последнюю монету в сторону, а когда та ударилась о камень, толкнула – и наконец вырвалась из ловушки.

Зейн охнул, когда его же собственная монета ударила в грудь. Похоже, он пытался вновь заставить Вин с ним столкнуться. Рожденная туманом с улыбкой потянула монету в руке Зейна.

«Видимо, надо дать ему то, что он хочет».

Зейн повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как в него врезается ногами вперед Вин. Она сбила его и, торжествуя, развернулась над стеной. И вдруг увидела несколько тонких голубых лучей, исчезающих вдалеке, – Зейн оттолкнул все монеты.

Вин отчаянно схватилась за одну из них и потянула назад. Слишком поздно. Рожденная туманом лихорадочно искала близкий источник металла, но кругом были только камень и дерево. Полностью растерявшись, Вин упала на галерею, расположенную в верхней части стены; путаясь в своем туманном плаще, покатилась вперед и влетела в каменное ограждение.

Чтобы привести себя в чувство, Вин зажгла олово. Определенно Зейну сейчас было не лучше. Он должен упасть, как…

Зейн парил. Он нашел еще какую-то монету – Вин понятия не имела, каким образом, – и теперь от нее отталкивался. Вместо того чтобы умчаться прочь, рожденный туманом почему-то завис над верхней частью стены, всего лишь в нескольких футах над Вин. Он словно застыл, изогнувшись после ее удара.

Пока Вин наблюдала, Зейн начал медленно вращаться в воздухе, точно умелый акробат на шесте. На лице выражение глубочайшей сосредоточенности, все мышцы туго натянуты. Он продолжал вращаться, пока не оказался с ней лицом к лицу.

Вин смотрела с благоговением. Неимоверно трудно отталкиваться от монеты лишь чуть-чуть, регулируя силу, с которой тебя тянет назад. Так трудно, что даже Кельсеру такое давалось нелегко. Как правило, рожденные туманом просто использовали короткие вспышки алломантической силы. Когда Вин, например, падала, она замедлялась, бросая монету и отталкиваясь от нее коротким ударом, чтобы противодействовать инерции.

Она никогда не видела алломанта, который делал бы то, что демонстрировал сейчас Зейн. Его способность слегка отталкиваться от монеты была малопригодна для битвы, поскольку явно требовала слишком большой концентрации, но его движения были исполнены грации и красоты.

Алломантия предназначалась не только для драк и убийств. Она могла быть искусством. Она могла быть красивой.

Зейн вращался, пока не выпрямился, приняв вертикальное положение. Потом опустился на стену, подошвы легко стукнули о камни. На Вин, все еще лежащую на камнях, он смотрел без тени пренебрежения.

– Ты очень умелая. И довольно сильная.

Зейн был высок и смотрелся внушительно.

«Похож… на Кельсера».

– Зачем ты пришел сегодня во дворец? – медленно поднимаясь на ноги, спросила Вин.

– Чтобы посмотреть, как они к тебе относятся. Скажи-ка, Вин, что в рожденных туманом заставляет нас, несмотря на наши возможности, с таким усердием рабски служить другим?

– Рабски? – удивленно переспросила Вин. – Я не рабыня.

Зейн покачал головой:

– Они тебя используют.

– Иногда хорошо приносить пользу.

– За тебя говорит твоя неуверенность.

Вин не нашла подходящих слов, лишь внимательно посмотрела на него и спросила:

– Где ты взял ту монету, последнюю? Возле нас ведь не было ни одной.

Зейн улыбнулся, потом открыл рот и вытащил оттуда монету. Бросил на камни – звяк! Вин распахнула глаза.

«Металл внутри человеческого тела не подвержен алломантии… Какой легкий трюк! Почему я до этого не додумалась? Почему до этого не додумался Кельсер?»

– Мы не с ними, – покачал головой Зейн. – Мы не принадлежим их миру. Мы должны быть здесь, в тумане.

– Я должна быть с теми, кто меня любит, – возразила Вин.

– Любят? – едва слышно переспросил Зейн. – Подумать только, любят… А они тебя понимают, Вин? Способны ли они тебя понять? Может ли вообще человек любить того, кого не понимает?

Так и не дождавшись ответа, он чуть заметно кивнул, потом оттолкнулся от монеты, которую бросил только что, и послал себя назад, в туман.

И Вин его отпустила. Слова Зейна значили больше, чем он мог предполагать.

«Мы не принадлежим их миру…»

Он не мог знать, что она уже давно обдумывала свое положение, размышляла о том, является ли она знатной дамой, убийцей или кем-то еще.

Слова Зейна значили очень много. Видимо, он тоже ощущал себя чужаком. Правда, в еще большей степени. В этом, похоже, и заключалась его слабость. А вдруг получится обратить его против Страффа? Разве желание Зейна в шутку драться с ней, его откровенность не намекали, что это возможно?

Вин глубоко вдохнула прохладный туманный воздух – сердце все еще не успокоилось после схватки. Она чувствовала себя уставшей, но живой после драки с тем, кто вполне мог оказаться лучше, чем она сама. Стоя в тумане на вершине заброшенной крепости, Вин приняла решение.

Эта встреча с Зейном будет не последней.

18

– Убей его, – прошептал бог.

Притаившись в тумане, Зейн смотрел сквозь открытые балконные двери на Эленда Венчера.

– Ты должен его убить, – упорствовал бог.

В какой-то степени Зейн ненавидел Эленда, хотя до сегодняшнего дня даже не встречался с ним. Эленд являлся тем, кем должен был стать Зейн. Любимчик. Богатей. Баловень. Он был врагом Зейна, преградой на пути, той мелочью, что мешала Страффу захватить власть в Центральном доминионе.

Но он был также братом Зейна.

Позволив себе упасть в туман, рожденный туманом плавно опустился на землю за пределами крепости Венчер. Три маленькие металлические плитки – три якоря, от которых он отталкивался, чтобы держаться в воздухе, – прыгнули ему прямо в руки. Вин скоро вернется, и она не должна застать его здесь. Почему-то девчонка могла определять его местонахождение: похоже, ее чувства были острее, чем у других алломантов, которых он знал или с которыми сражался. Конечно, ведь ее учил сам Выживший.

«Хотел бы я с ним познакомиться, – думал Зейн, двигаясь сквозь туман через двор. – Этот человек понимал, что значит быть рожденным туманом. Он не позволял другим управлять собой, а делал то, что считал нужным. Как бы жестоко ни приходилось поступать».

Так, по крайней мере, твердила молва.