Разведка — это пожизненно - Радченко Всеволод Кузьмич - Страница 37

Мы довольно далеко отошли от берега, и тут рыбаки заметили невдалеке огромный плавник рыбины, которая рассекала поверхность почти тихой глади моря. Рыбаки сказали, что это огромный марлин, по их словам, до ста пятидесяти и более килограммов, и можно попробовать его поймать. Это была та самая рыбина, которую ловил рыбак в прекрасной повести Хемингуэя «Старик и море».

Рыбаки тут же снарядили мощную снасть, нацепили на огромный крючок наживку: на один крюк — рыбу, на другой — кальмара, и мы направили катер в район, где видели рыбину. Мощный спиннинг был укреплён в пол для того, чтобы его не вырвала из рук рыба в случае поклёвки. Я держал один из спиннингов, и довольно скоро почувствовал сильную потяжку. Мощная леска, отпущенная метров на сто, натянулась — я дёрнул. Подсечка не удалась, рыба выпустила наживку и не зацепилась. Рыбаки объяснили, что надо было выждать, когда рыбина захватит наживку, и это выжидание могло продолжаться некоторое время. Но ничего не сделаешь — момент был упущен.

Мы бороздили море ещё где-то около часа, рыба не уходила и несколько раз появлялась в поле нашего зрения и шла за наживкой, но поклёвок больше не было. Нам пора было возвращаться, и огромная рыба осталась в море. Может быть, это и хорошо, так как даже из моей пойманной дорадо (кубинцы заказали в ресторане парадный ужин) было приготовлено минимум десяток рыбных блюд, которые мы в этот же вечер с удовольствием попробовали. Вспоминаю кубинских товарищей и славный остров Свободы всегда с тёплым чувством. И отношусь с искренней любовью к этой стране и её мужественному народу.

Я побывал в служебной командировке в Соединённых Штатах, в трёх городах, где находятся наши представительства: в Вашингтоне — наше посольство; в Нью-Йорке — Представительство при ООН; в Сан-Франциско — консульство. Нашим товарищам работать в США действительно непросто. Спецслужбы США помимо физической слежки и всех видов технической слежки постоянно осуществляют психологическое давление на наших товарищей. У ФБР по этой теме разработана широкая программа, где отдельной главой прописаны приёмы и методы психологического воздействия на противника непосредственно в самих США.

Я прилетел в Нью-Йорк и сразу в аэропорту прочувствовал на себе действие одного из таких приёмов. Я летел бизнес-классом и выходил в длинный проход к залу аэропорта одним из первых. Вдруг прямо передо мной выскочил тип, «как чёрт из табакерки», и быстро, пятясь задом, начал щелкать фотоаппаратом прямо мне в лицо. Смутить тогда меня было непросто, но всё же было очень неприятно. Думаешь: «Вот завтра твоя фотография появиться в газетах. И что в этом хорошего?» Тем более незадолго до моей поездки американцы устроили следующее «шоу». Только что назначенный новый заместитель начальника разведки поехал «посмотреть» наши резидентуры в США. Он был назначен со стороны. В разведке ранее никогда не появлялся. Кто-то из наших «кадров» предложил в эту первую поездку направить его под другой фамилией (по большой глупости, конечно!). Как об этом узнали американцы — неизвестно. Но спецслужбы дали в газетах фотографию нашего «героя», выходящего из самолёта, и сообщили его настоящую фамилию и должность, задав риторический вопрос с нескрываемым сарказмом: «Что же он у нас собирается делать под вымышленной фамилией?» Уже вскоре Андропов, а он тогда был председателем КГБ, перевёл «путешественника» куда-то в другое место. Касательно моей персоны публикаций не последовало, хотя очевидно, что американцы уже имели представление о моей личности, но, видимо, понимали, что мы в Москве можем им ответить таким же образом. В Нью-Йорке за машиной, в которой меня возили по городу в первый день, пошла примитивная наружка — одна машина и почти впритык «на хвосте» у нас. Во второй день с утра история повторилась, но лишь до обеда. Мы пообедать заехали в ресторан и удачно нашли место для парковки. Машина наружки остановилась напротив нас. В ресторане мы сели у окна, и я видел, как один наружник вылез из машины и зашёл в наш ресторан. Убедившись, что за нашим столиком новых лиц не появилось, а мы с картами меню заказываем себе обед, он вышел. Машина «наружки» тут же удалилась, и больше в Нью-Йорке я слежки не замечал.

В Нью-Йорке я жил в нашем большом жилом доме в Ривердейле и специально зашёл посмотреть в магазин звукозаписывающей и другой тогда модной техники. Магазин находился по соседству. На интересе к модной технике ФБР и провело вербовку нашего молодого сотрудника Валерия, жившего в этом самом нашем доме. Наш парень несколько раз заходил в этот магазин, разглядывал технику и приценивался к новинкам. Но покупать приличную аппаратуру было ему не по карману. Хозяин магазина, находящегося рядом с большим «советским домом», естественно, был агентом ФБР. Однажды он, забрасывая «наживку», предложил Валерию уступить в цене. Начали обсуждать, и тут хозяин магазина заявил, что он выдаёт на днях свою дочь замуж, и ему нужны два-три ящика русской водки. Он предложил Валерию приобрести для него водку по дипскидке в магазине нашего Представительства, он же, в ответ, обещал зачесть полную стоимость водки в оплату техники из его магазина и другие льготы. Валерий клюнул, хотя сто раз слышал нравоучения «о бесплатном сыре только в мышеловке», особенно для нас в Америке. Дальше всё было просто. Недели через две к Валерию подошли двое и очень деликатно объяснили, что обмен или торговля беспошлинной водкой — это серьёзный проступок для дипломата, и они (представители власти) хотят лишь предостеречь его на будущее. Разыграна была такая «любезность», чтобы убедиться в том, что Валерий не доложил о подходе. Его поведение не изменилось. Спустя три дня был новый подход. На этот раз спектакль повторился, но в более откровенной форме: было заявлено, что «всё будет забыто, но теперь уже при взаимной помощи» с его стороны. Вскоре от Валерия попросили предоставить «крошечную» информацию: сначала о соседях по месту его проживания, затем о коллегах, потом уже более прямо о наших товарищах разведчиках. Увы, но Валерий выдал всё, что только мог. Он был отозван и осуждён в Москве за измену.

Настоящую, притом многочисленную, «наружку» я видел только в Сан-Франциско. Наше консульство здесь небольшое, торговое представительство — и того меньше. Управление ФБР в Сан-Франциско было одним из самых крупных. За машиной, на которой меня возил мой коллега, «работало» не менее пяти машин, а когда мы ехали по автостраде, машины слежки просто проводили «большие гонки», обгоняя нас, меняясь местами и так далее. Мы могли в нашей машине слушать по радио их переговоры и одновременно наблюдать маневрирование машин слежки. Заминка произошла лишь тогда, когда мы по узкой дороге въехали вверх на смотровую площадку, чтобы полюбоваться на залив и знаменитые висячие мосты: Сан-Франциско — Окленд, длиной 13 км, и «Золотые ворота». Около смотровой площадки оказалось всего четыре парковочных места. Одно было свободным, и мы его тут же заняли. Первая машина «наружки» тут же затормозила и перекрыла движение на дороге, за ней остановилась и вторая. Видна была их растерянность, так как по узкой дороге можно было только проезжать дальше, но не останавливаться. Я сразу попросил моего товарища идти к машине и уезжать. Одно из правил поведения под наружкой гласит: не создавай с наружкой конфликтных ситуаций и тем более не пытайся поставить наружное наблюдение в трудное и глупое положение. Во всех ситуациях они — хозяева и представители силы и власти. Мы тут же уехали. Наши товарищи живут в США напряжённо. Устойчивая психика — не последнее дело для работы в этой стране. Как-то у нас в управлении оформили молодого сотрудника Валентина для работы в нью-йоркской резидентуре. Накануне, в конце рабочего дня, ему была назначена заключительная встреча с руководством управления. К назначенному времени он не явился и прибыл с опозданием более чем на час, и был при этом чрезвычайно взволнован. Видимо, сказалось напряжение, связанное с подготовкой и сборами. Выяснилось, что он в течение пяти часов не мог завершить оформление и сдачу вещей в грузовой багаж, а на нём висела назначенная ровно на пять часов встреча у начальства. Кончилось тем, что он, объясняя своё опоздание, вдруг разрыдался. С ним случилась настоящая истерика. Конечно, мы его успокоили. На следующий день он улетел с семьей в Америку. Резидента поставили в известность о возможном «перенапряжении» нашего товарища. Месяцев через шесть-восемь резидент доложил, что Валентин при выходе в город, даже для проведения контрнаблюдения в работе с кем-либо из своих товарищей, очень нервничает и за руль автомобиля сесть не решается. Увы, но было решено направить Валентина в отпуск и оставить в Москве на другой работе.