Золотой Лис - Смит Уилбур - Страница 92

Все ее мысли о самоубийстве мгновенно улетучились. Рамон здесь, рядом. Рамон любит ее. Ведь она знала, она всегда знала, что все будет хорошо, нужно только набраться сил и мужества, Рамон поможет ей, и все образуется рано или поздно.

Следующие два дня она жила ожиданием этой встречи. Она воспрянула духом, жизненная сила вновь забурлила в ней, и это сразу же сказалось на их отношениях с Николасом. Раздражение и скука, начавшие было понемногу их отравлять, куда-то отступили, и они вновь были веселы и счастливы.

По ночам она по-прежнему не смыкала глаз, но теперь уже не из-за терзавших ее душу сомнений, страхов и мрачных предчувствий; она ждала Рамона. «Он придет. Я знаю, что он придет». Затем к ней подошла одна из тех женщин, что встречали ее и обыскивали ее багаж; на сей раз у нее было для Изабеллы короткое сообщение.

– Самолет улетает завтра в девять утра. Вы полетите на нем.

– А как же мой сын? – воскликнула она. – Николас-Пеле?

Женщина покачала головой.

– Он остается здесь. Ваш визит окончен. Завтра в восемь часов утра за вами заедут. Вы должны быть готовы. Вот то, что мне приказано вам передать.

Ей захотелось взять с собой что-то на память о сыне. Приняв душ и переодевшись к обеду, она достала из сумочки маникюрные ножницы и спрятала их в кармане своих «бермуд». Когда Николас уселся за обеденный стол, она незаметно подошла сзади и, прежде чем он успел отдернуть голову, отрезала одну из его густых прядей.

– Эй, – нерешительно запротестовал он. – Это еще зачем?

– Я хочу увезти ее с собой, чтобы смотреть на нее и вспоминать тебя.

Он некоторое время обдумывал это, затем робко произнес:

– А можно мне тоже оставить у себя твои волосы – ну, чтобы вспоминать тебя?

Она молча вручила ему ножницы. Он встал перед ней и просунул пальцы сквозь один из ее локонов.

– Смотри не отрежь слишком много, – предупредила она его. Он рассмеялся, отрезал локон и обмотал его вокруг пальца.

– Твои волосы очень мягкие и красивые, – прошептал он. – Тебе правда нужно уезжать, мама?

– К сожалению, Никки.

– А ты еще ко мне приедешь?

– Обязательно. Я тебе это обещаю.

– Я положу твои волосы в книжку про Джока. – Он принес книгу и засунул локон между страницами. – Теперь каждый раз, как я буду открывать книгу, я буду думать о тебе.

Взошла луна; она была уже почти полной. Ее мягкий серебристый свет струился в раскрытые окна хижины и отбрасывал резкие угловатые тени; они медленно ползли по земляному полу, как бы отмеряя долгие, томительные часы.

«Он должен прийти, – твердила она себе, лежа на жестком матрасе и напряженно вглядываясь в темноту; страх и надежда боролись в ее душе. – Ну пожалуйста, пусть он придет».

Внезапно она рывком приподнялась и села в постели. Она ничего не услышала, ничего не увидела, но тем не менее точно знала, что он где-то рядом. С трудом удержалась, чтобы не произнести вслух его имя. Ждала с невероятным напряжением всех своих чувств, и тогда, беззвучно и невесомо, он возник перед нею.

Он стоял в серебристом лунном свете, как бестелесный призрак, как порождение ночи; крик поднялся из ее горла и замер на губах, словно натолкнувшись на невидимую стену. Она откинула противомоскитную сетку, быстрыми шагами пересекла комнату и очутилась в его объятиях. Их поцелуй длился всего лишь миг, но этот миг вобрал в себя вечность; и тут же он, не говоря ни слова, увлек ее за собой по ступенькам крыльца под сень пальмовой рощи.

– У нас мало времени, – тихо предупредил он ее; она всхлипнула и еще плотнее прижалась к нему.

– Что с нами происходит, любовь моя? – жалобно проговорила она. – Я ничего не понимаю. Что же ты с нами делаешь?

– То же, что и ты – подчиняюсь им. Я вынужден это делать, ради Николаса и ради тебя.

– Все равно я ничего не понимаю. Я больше так не могу, Рамон. У меня больше нет сил.

– Осталось совсем немного, любимая. Клянусь тебе. Скоро все кончится, и мы снова будем вместе.

– То же самое ты говорил и в прошлый раз, любимый. Я старалась, я делала все, что в моих силах…

– Я знаю, Белла. То, что ты сделала, спасло всех нас. И Николаса, и меня. Если бы не ты, нас давно бы уничтожили. Ты выиграла для нас самое важное – время, и в этом наше спасение.

– Они заставили меня делать ужасные вещи, Рамон. Они заставили меня предать мою семью, мою страну.

– Они довольны тобой, Белла. И твое пребывание здесь лучшее тому доказательство. Они позволили тебе провести с Николасом целых две недели. Все, что тебе нужно, это еще немного потерпеть – дать им еще немного того, что они хотят.

– Они никогда меня не отпустят, Рамон. Поверь мне. Они вцепились в меня мертвой хваткой и не успокоятся, пока не выжмут из меня все, до последней капли.

– Белла, любимая моя. – Он гладил ее тело сквозь тонкий шелк ночной рубашки. – У меня есть план. Если тебе еще хоть немного удастся потрафить им, в следующий раз они будут более сговорчивы. Они станут больше тебе доверять. Они начнут терять бдительность – и вот тогда, клянусь, я верну тебе Никки.

– Но кто же они? – пробормотала она, но его ласки становились все настойчивее, и голос ее задрожал.

– Тише, любовь моя. Не спрашивай меня об этом. Лучше тебе этого не знать.

– Сначала я подумала, что это русские, но моим сообщением о проекте «Скайлайт» воспользовались американцы. Они же устроили шум после того, как я передала информацию о рейде наших войск в Анголу. Неужели это ЦРУ, Рамон?

– Может, это и так, любимая, но, ради Никки, пожалуйста, не предпринимай ничего, что могло бы их рассердить.

– Боже мой, Рамон. Мне так плохо. Я просто не могу поверить, что цивилизованные люди могут так обращаться с себе подобными.

– Терпеть осталось недолго, – прошептал он. – Мужайся. Поработай на них еще чуть-чуть, и тогда все мы – Никки, ты и я – будем опять вместе.

– Возьми меня, Рамон. Это единственное, что может мне сейчас помочь. Иначе я просто сойду с ума.

* * *

На следующее утро Николас лично отвез ее на аэродром. Он чрезвычайно гордился своим водительским мастерством, и она щедро расточала ему комплименты по этому поводу. Хосе сидел сзади рядом с водителем «джипа», и она случайно подслушала одну брошенную им реплику, которую в тот момент не поняла, но которая тем не менее занозой застряла у нее в памяти.

– Да, Пеле настоящий лисенок, Эль Зорро может им гордиться.

Они простились у трапа «Ила».

– Ты обещала еще раз приехать ко мне, мама, – напомнил ей Николас.

– Конечно, Никки. Что тебе привезти в следующий раз?

– Мой футбольный мяч совсем прохудился. За время игры его приходится постоянно подкачивать.

– Я привезу тебе новый.

– Спасибо, мама. – Он привычно протянул ей руку, но у нее больше не было сил сдерживаться. Она опустилась на колени и прижала его к своей груди.

Пораженный, он на какое-то мгновение застыл в ее объятиях, затем рванулся изо всех сил и высвободился из рук. Лицо его побагровело от стыда и унижения. Он сверкнул на нее глазами, резко повернулся и бегом устремился к «джипу».

Оказавшись в кабине «Ила», она долго смотрела в маленькое боковое окошко, но Николаса у взлетной полосы уже не было. Только облако пыли все еще висело над дорогой, ведущей к песчаному пляжу. Он исчез, и в душе ее осталась зияющая пустота.

Она сошла с «Ила» в Ливии, где он приземлился, чтобы дозаправиться, и пересела на рейс компании «Свисэйр» до Цюриха. Оттуда она разослала авиапочтой цветные открытки всем членам семьи, включая няню, и пару раз воспользовалась своей кредитной карточкой, чтобы окончательно развеять любые сомнения в том, что она действительно побывала в Швейцарии. Она даже связалась с банкиром Шасы в Лозанне и позаимствовала у него десять тысяч франков; теперь отцу не к чему было бы придраться, если даже у него поначалу и возникли какие-то подозрения относительно этой ее поездки.