Весы смерти (Смерть и золото) - Смит Уилбур - Страница 2

– Ах ты, красавица, – сказал он, – черт тебя побери!

– Браво! – произнес кто-то сзади.

Джейк мгновенно выпрямился и обернулся. Он настолько погрузился в свое занятие, что совершенно забыл – он не один на белом свете, и теперь был смущен, будто его застали за каким-то очень интимным делом. Он недовольно посмотрел на человека, изящно прислонившегося к стволу мангового дерева.

– Замечательное зрелище, – сказал незнакомец, и этой фразы оказалось достаточно, чтобы у Джейка волосы зашевелились на голове. Говорил настоящий англичанин, лайми[1] чертов!

На англичанине был дорогой кремовый полотняный костюм и двуцветные – белые с коричневым – туфли, а на голове белая соломенная шляпа с широкими полями, отбрасывавшими тень на его лицо. Но Джейк все-таки разглядел, что улыбался он дружелюбно и смотрел заинтересованно. В определенном смысле он был красив, с благородными и правильными чертами лица, которое явно нравилось женщинам, да и голос вполне соответствовал его облику. Наверное, какой-нибудь высокопоставленный правительственный чиновник или офицер регулярного полка, из тех, что расквартированы в Дар-эс-Саламе. Да, этот человек принадлежит к высшему классу, о чем говорит и галстук с узенькими косыми полосками, по которым британцы определяют, в каком учебном заведении получил образование их соотечественник и какое социальное положение он занимает.

– Недолго ты с ней возился.

Англичанин небрежно опирался на ствол, скрестив ноги и сунув руку в карман пиджака. Он снова улыбнулся, и на сей раз Джейк разглядел в его глазах и насмешку, и вызов. Видно, поначалу Джейк судил о незнакомце неправильно. Парень вовсе не такой картонный, как ему показалось. Глаза-то у него были разбойничьи, насмешливые, волчьи, опасные, как блеск ножа в темноте. – Я уверен, что и остальные не хуже.

Это был вопрос, а не утверждение.

– Вот тут ошибаешься, приятель.

Джейк вдруг перепугался. Вообще-то вряд ли такому щеголю сколько-нибудь интересны подобные развалюхи. Ну, а если все-таки?.. Тогда Джейк сам продемонстрировал ему их истинную цену. – Только вот эта, пожалуй, еще побегает, хотя и у нее всё нутро прогнило. Послушай, как стучит. Колотит, словно взбесившийся плотник.

Джейк полез под капот и заземлил магнето. Мотор заглох. В неожиданно наступившей тишине он громко сказал: «Хлам!» – и сплюнул на землю, возле переднего колеса – не на машину. Сделать такое он ну никак не мог. Потом он собрал инструменты, перекинул пиджак через плечо, поднял свою сумку и, даже не взглянув на англичанина, легко зашагал к воротам.

– Так ты что же, приятель, и торговаться не будешь?

Оказывается, незнакомец покинул свой пост у мангового дерева и шел рядом с Джейком.

– О Господи, нет, конечно. – Джейк постарался вложить в свой ответ немалую толику презрения. – А ты?

– Да на что мне эти вдрызг разбитые броневики? – Англичанин беззвучно рассмеялся, а потом спросил: – Ты, наверное, янки? Из Техаса, да?

– Точно, как в адресной книге.

– Инженер?

– Вроде того…

– Выпьем по стаканчику?

– Лучше дай мне деньгами. Я на поезд опаздываю.

Элегантный незнакомец снова засмеялся, на этот раз легким дружелюбным смешком.

– Тогда жми быстрее, приятель!

И Джейк вылетел через ворота на пыльные улицы раскаленного дневным солнцем Дар-эс-Салама и поспешил прочь, не оглядываясь, стараясь спиной и решительной походкой показать, что уходит отсюда совсем.

За первым же углом Джейк обнаружил закусочную и здесь, в пяти минутах ходьбы от распродажи, притаился. Пиво «Таскер», которое он заказал, было отвратительно теплым, как кровь, но Джейк так нервничал, что выпил его.

Англичанин произвел на него неприятное впечатление, слишком уж он заинтересовался, нет-нет, это не простое любопытство. Как бы то ни было, теперь, возможно, придется пойти дальше тех двадцати фунтов, на которые Джейк рассчитывал. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака потертый бумажник свиной кожи, в котором хранилось все его земное достояние, и, используя стол как прикрытие, пересчитал пачку банкнот.

Пятьсот семнадцать фунтов в банкнотах Английского банка, триста двадцать семь американских долларов и четыреста девяносто восточноафриканских шиллингов – нет, конечно, это не сумма, с элегантным лайми не потягаешься. Однако Джейк все же допил свое теплое пиво, вытер рот и посмотрел на часы. Они показывали без пяти минут двенадцать.

Майор Гарет Суэйлз был слегка встревожен, но не слишком удивился когда увидел, что этот здоровенный американец снова входит в ворота, явно стараясь держаться независимо, но майору он сразу напомнил Джека Демпси, который украдкой пробирается на вечеринку к старым дамам.

Гарет Суэйлз сидел в тени манго на перевернутой тачке, подстелив шелковый носовой платок, чтобы не запачкать свой безукоризненный полотняный костюм. Соломенную шляпу он сдвинул набок, так что видны были аккуратно подстриженные и тщательно причесанные волосы редкого цвета – между золотистым и рыжим – с едва заметными искорками серебра на висках. Усы у него были того же цвета, их линия точно повторяла изгиб верхней губы. Тропическое солнце выдубило его лицо до темно-коричневого цвета, и голубизна глаз на этом темном фоне казалась особенно светлой и пронзительной, когда он следил за Джейком, который пересекал двор, чтобы присоединиться к толпе покупателей под манговыми деревьями. Он вздохнул, словно покоряясь высшей силе, и снова вернулся к финансовым выкладкам, которые делал на сложенном конверте.

Он и вправду совершенно выдохся, последние полтора года ему приходилось очень нелегко. Груз, который японская канонерка отбила у него на реке Ляо, когда оставалось всего несколько часов хода, чтобы передать его китайскому командованию в Мукдене и получить вознаграждение, поглотил все его сбережения за десять лет. Вся его изобретательность и изворотливость потребовались, чтобы собрать новый груз, который лежал сейчас в пакгаузе номер четыре главных доков Дар-эс-Салама. Покупатели явятся за ним через двенадцать дней, а эти пять броневиков могут оказаться прекрасным дополнением к нему.

Бог с ними со всеми, цену он назначит сам. Хотя, с точки зрения его клиентов, самолет был бы предпочтительней.

Впервые увидев эти старые развалины, Гарет отнесся к ним весьма скептически и готов был уже уйти, как вдруг увидел длинные мускулистые ноги, торчавшие из мотора одной из машин, и услышал мелодию, в которой не без труда распознал «Тайгер Рэг».

Он тут же понял: хоть одна из машин ехать кое-как может. Несколько галлонов краски, новенький пулемет «викерс» на башне, и все пять будут смотреться великолепно. Кажется, ему удастся провернуть одну из своих знаменитых – и справедливо знаменитых! – сделок. Он заведет единственный работающий мотор, даст очередь из пулемета, и старый рас не выдержит, развяжет мошну и начнет разбрасывать соверены[2].

Однако чертов янки внушал опасения: теперь может потребоваться больше бабок, чем он рассчитывал. Но все-таки Гарет не слишком беспокоился. Судя по виду, этот янки с трудом наскребет на бутылку пива.

Гарет стряхнул с рукава воображаемую пылинку, надел шляпу на свою золотую голову, тщательно выровнял широкие поля, вынул изо рта длинную тонкую сигару, стряхнул пепел и только затем поднялся и зашагал к машинам.

Аукционистом был маленький, как эльф, сикх в черном шелковом костюме, с трясущейся под подбородком бородой и в ослепительно белом тюрбане.

Словно маленькая черная птичка, сикх вспорхнул на башню ближайшего броневика, и голос у него был жалобный, будто он умолял публику, вяло взиравшую на него равнодушными пустыми глазами.

– Прошу вас, джентльмены, прошу. Я хотел бы услышать ласкающие слух слова «десять фунтов»! Неужели никто не усладит мой слух такими простыми словами? Великолепные броневики! Услышу ли я: «Десять фунтов за каждый!»?