Перевозчик (СИ) - Осворт М. "athwart" - Страница 33

Те выписки, которые Мичи делал позже, ближе к уходу Онди, все чаще перемежались собственными его мыслями. Первые листочки его были большей частью просто закладками, которыми помечал он сложные места в книге, чтобы как следует обсудить их со стариком - «Что это?», «Почему?»; потом принялся он записывать, для себя уже, особенно тронувшие его мысли, а постепенно и втянулся в своеобразный диалог с авторами прочитанных книг, противопоставляя одной цитате другую и добавляя кратко собственное суждение. Мысли, которые казались ему интересными и достойными извлечения - как называли в Ооли это занятие - оказывались теперь, как правило, неоднозначными, спорными, предполагавшими полемику и требующими рассмотрения с различных точек зрения. Старый библиотекарь откровенно своим учеником гордился, хоть и старался слишком уж явно этого не показывать; наблюдать за становлением Мичи сделалось чистой радостью, утешением последних лет его жизни.

Мичи разменял третью четверть своей первой меры возраста, когда что-то побудило его к тщательной работе над изяществом и скоростью почерка; поначалу не предполагая тому полезного применения, он, однако же, предавался этому занятию с азартом и наслаждением. Он выводил на бумаге букву за буквой, и те выстраивались в отряды отдельных слов, маршировали шеренгами ровных строк, объединялись в полки страниц, пополняли многочисленную армию его заметок, разместившуюся на постой в деревянном ящике; в эти мгновения Мичи ощущал даже некую близость к недавним своим героям - великим полководцам и мудрым правителям древности. Постепенно выработал он и особый стиль, позволявший писать бегло, но разборчиво. Он быстро перерос захватившее его ненадолго подражание искусственным украшениям письма, изощренным росчеркам, всяческим завитушкам, которыми часто грешили книги, исполненные на заказ переписчиками средней руки. Научившись не только чувствовать, но и уверенно передавать на письме врожденную красоту, присущую знакам древнего оолани, Мичи с легкостью отказался от всевозможных излишеств - что принесло ему не только молчаливое одобрение Онди, но и первую в жизни золотую монету.

Как-то Библиотеку посетила некая госпожа, не находившая сил расстаться с пухлым томиком тронувших чем-то ее стихов. Невостребованные - по истечении меры дней - залоги служили Библиотеке главным источником дохода, а потому самадо и не стеснялись в своей оценке, завышая стоимость книги едва не вчетверо. Возвращая книгу - разве что не в слезах - женщина справилась у Онди, не может ли тот посоветовать ей толкового, но не слишком уж дорогого переписчика - и старик тут же решил, что Мичи вполне созрел уже опробовать силы в хорошем деле. Собственно, то было дело не слишком-то и законное: при Библиотеке худо-бедно кормилось немалое число переписчиков, не имевших средств открыть собственную контору, но принадлежавших к гильдии книжников, что объединяла библиотекарей, каллиграфов, книготорговцев и переплетчиков; им-то и полагалось бы передать заказ. Позднее Мичи - вольный такке, промышлявший в обход городских порядков - подмечал, что с тех самых пор, пожалуй, так оно и пошло: в противоправности этой таилось особое будто очарование, где и находили отдушину вольные, пиратские его склонности. Онди перелистал страницы, прислушиваясь к звучанию стихов, заключенному в них настроению - и неодобрительно глядя на чей-то витиеватый почерк, со множеством самых немыслимых закорючек, призванных, по всей видимости, придать изящества и без того вполне замечательным поэтическим строкам. Представив, сколь удачно смотрелись бы они, переписанные легким, воздушным, все еще чуть наивным почерком Мичи, он, недолго думая, согласился немедленно все устроить. Пожилая госпожа явно принадлежала к той, любому самадо знакомой, довольно редкой породе людей, как раз и способных оценить по достоинству красоту неброскую, утонченную. Не располагая средствами, чтобы приобретать всякую книгу, что им понравилась, такие люди, сколь бы вдумчиво ни пытались подходить к пополнению книжного своего собрания, в конечном итоге готовы были истратить гораздо больше, чем могли бы себе позволить - а этим, конечно, не преминули бы воспользоваться расчетливые владельцы многочисленных в этой части Города книжных лавок, умея легко узнать подобного покупателя по особому блеску, которым глаза его загорались при виде той самой книги. Онди мысленно уже видел книгу готовой, и была она, несомненно, прекрасна - гармония формы и содержания всегда оставалась для старика вопросом важности чрезвычайной. Он будто и знал уже, на какой бумаге ей следует быть исполненной, как должно переплести ее, чтобы время, проведенное с ней в руках, обернулось наслаждением целостным и законченным. И, конечно же, почерк Мичи! «Получить книгу будет можно - Онди задумался, оценивая привычную Мичи скорость письма, прибавляя на переплет пару дней, да еще пару на разные обстоятельства - скажем, по истечении меры дней. Что же касается стоимости... пусть плата будет посильной, но справедливой». Старик принадлежал к узкому кругу самадо истинных - тех, что приносили Библиотеке добровольный обет служения; при ней же и состояли на полном довольствии - жили в галерее под самым куполом, питались в трапезной, хозяйство вели совместно, а настоящим богатством полагали доступ к сокровищнице мудрости, собранию достижений духа, заполнявшему бесконечные полки и требовавшему внимания неустанного. Словом, к деньгам старик, посвятивший Библиотеке жизнь едва ли не в ранней юности, был подчеркнуто равнодушен - так что платежеспособность заказчицы интересовала его, загоревшегося желанием обогатить мир еще одним проявлением красоты, в самую, что ни на есть, последнюю очередь. Такие мгновения - когда все будто складывалось одно к одному, словно само собой - Онди ценил особенно, и чистым наслаждением было для него разглядеть, а тем более и раскрыть, помочь проявиться связи, что существовала между стихами, искусством подросшего Мичи, характером будущей владелицы книги и собственным его опытом, позволявшим придать положению дел завершенность одним лишь легким движением.

Исполненная на бумаге плотной и гладкой, медового цвета, с едва различимыми золотыми прожилками, переплетенная в белую кожу с тонким тиснением, книга была закончена за несколько дней до срока. Мичи, впервые прочувствовав, что любимое занятие способно приносить ему деньги - самые настоящие - забыв обо всем на свете, проводил ночь за ночью, наиболее тщательным, на какой был способен, почерком перенося ровные строчки знаков на бумагу, какой не случалось ему и держать в руках. Переплетчик, давний знакомый Онди, выслушав от старика подробности дела, вполне очарованный изяществом замысла и содержанием книги, согласился на тот же риск: сделать лучшее, что умеет - и получить свою долю, какой уж она там будет. Дело вышло на славу: растроганная заказчица, бережно прижимая готовую книгу к сердцу, заявила, что подобное мастерство должно быть вознаграждено по достоинству, и выложила перед Онди две стопки серебряных монет, по мере в каждой.

Дальнейшая судьба с этих пор представлялась Мичи вполне понятной, определенной: конечно, он будет книжником - переписчиком, извлекателем. Вручая ему причитавшийся золотой, Онди поспешил объяснить, что столь щедрое вознаграждение является, скорее, исключением из правил - но не преминул и заметить, что подобная удача, в самом начале пути, безусловно, служит исключительно хорошим предзнаменованием. Мичи не достиг еще возраста, в котором понятна становится настоящая ценность и важность денег. Полученный золотой представлялся ему состоянием: переложив его в знакомые категории листов бумаги - по медяку за меру - и в ту же цену продававшихся на каждом углу лати - хрустящих слоеных жареных пирожков, приготовленных из водоросли ачагу, вполне питательной, но совершенно пресной, лишенной даже обычного морского, солоноватого привкуса; для сладких лати пластины ачагу пропитывали медом или ягодным сиропом, начиняли фруктами и орешками, сворачивали конвертом и запекали; соленые промазывали острым соусом, наполняли вяленой рыбой и овощами, грибами, моллюсками, яйцами птичьими и черепашьими; обжаривали, считая до меры, в кипящем масле, от чего получались лати рассыпчатыми и сочными - Мичи немедленно пришел к выводу, что, как бы там ни было, прокормиться любимое занятие все же позволит - что, в целом, вполне соответствовало действительности.