Финал - Фитцпатрик Бекка - Страница 62

– Ангел? – В голосе Патча звучал вопрос.

Итак, я сделала первый шаг, но дальше двинуться я не могла. Все тот же чужой голос зазвучал у меня в голове, приводя кучу аргументов в пользу того, что я не имею права еще больше расстроить этим Патча. Не сейчас – когда все и так страшно сложно. Если я беспокоюсь о нем, я должна держать рот на замке. Сейчас важнее всего было его восстановление, а уже потом можно было подумать и о том, чтобы очистить свою душу признанием.

И я уже чувствовала ту же ледяную руку на своем горле.

– Я… я… ничего. – Я помотала головой. – Мне просто нужно поспать. А тебе нужно позвонить Скотту.

Я уткнулась лицом в подушку, чтобы он не заметил моих слез.

Ледяная рука на горле была так реальна, она готова была сломать мне шею, если я скажу слишком много, если я выдам свой секрет.

– Мне действительно нужно позвонить ему, это правда. Но еще больше мне нужно, чтобы ты сказала мне то, что собиралась, – произнес Патч, и что-то в его тоне дало мне понять, что обратного пути для меня нет.

Ледяная рука обхватила мое горло плотнее. Я была слишком напугана, чтобы говорить. Я слишком боялась этой жуткой руки и того, что она могла сделать со мной.

Патч включил ночник, легонько обнял меня за плечи, заглянул мне в лицо, но я только глубже зарылась в подушки.

– Я люблю тебя, – выдавила я из себя. Внутри меня рос, заполняя собой все, стыд. Как, как могла я говорить эти слова, прикрывая ими свою ложь?

– Я знаю. А еще я знаю, что ты что-то скрываешь от меня. Сейчас не время для секретов, мы слишком далеко зашли, – предупредил меня Патч.

Я кивнула, чувствуя, как слезы капают на подушку. Он был прав. Я понимала это, но от этого не становилось легче. И я не была уверена, что вообще смогу это сделать. Эта безжалостная рука, сдавившая мне горло, мой голос…

Патч тихо лег на постель рядом со мной и прижал меня к себе. Я чувствовала его дыхание на своей щеке, тепло его кожи. Его колено так хорошо вписывалось в сгиб моего колена…

Он поцеловал меня в плечо, его черные волосы щекотали мне ухо.

«Я… лгала… тебе…» – призналась я мысленно, каждое слово мне словно приходилось проталкивать сквозь кирпичную стену. Замерев, я ждала, что холодная рука сейчас задушит меня – но, к своему изумлению, вдруг почувствовала, что ее хватка даже ослабела после моего признания. Воодушевленная этой маленькой победой, я продолжила: «Я лгала тебе, хотя ты был тем единственным человеком во вселенной, чье доверие было для меня важнее всего… я лгала тебе, Патч, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить себя за это».

Патч не требовал от меня никаких объяснений – он просто легонько целовал мою руку, сверху вниз, едва касаясь губами кожи. И только дотронувшись, наконец, до запястья, заговорил:

– Спасибо тебе за то, что сказала, – вот и все, что он произнес негромко.

Я повернулась и заморгала в растерянности:

– И ты не хочешь узнать, как именно я тебе лгала?

– Единственное, что я хочу знать – это как сделать так, чтобы тебе стало лучше. – Он крепко обнял меня, от чего я почувствовала себя совершенно защищенной.

Но мне не могло стать лучше, пока я не призналась бы во всем. Патчу незачем было выслушивать мои откровения – но они нужны были мне самой, я чувствовала, как совесть жжет меня изнутри, словно каленым железом.

– Я принимала… «дьявольскую силу». – Вот уж не думала, что мой стыд может стать еще больше, но он, казалось, увеличился еще раза в три. – Все это время я принимала ее. Я так и не выпила противоядие, которое тебе дал Блейкли, – я спрятала его и все время говорила себе, что выпью потом, когда кончится Хешван, когда мне перестанут требоваться суперсилы, но это была только отговорка. Я не собиралась пить его вообще. Все это время я находилась в зависимости от «дьявольской силы». И боюсь, без нее я гораздо слабее. Я знаю, что должна остановиться, я знаю, что это неправильно. Но она дает мне силы, которых нет у меня самой. И я… я даже вторгалась в твое сознание, чтобы заставить тебя поверить, будто я выпила противоядие, – я в жизни себе этого не прощу!

Я опустила глаза, не в силах видеть разочарования и грусти, которое должно было появиться на лице Патча после моих слов. Хранить эту тайну в себе было ужасно – еще ужаснее было слышать свой голос, который признавался в такой мерзости. Кто я вообще такая? Что со мной стало? Я не узнавала саму себя, и это было самое худшее, что мне приходилось когда-либо испытывать в жизни. Где-то на этой длинной дороге я потеряла самое себя. И винить в этом только «дьявольскую силу» было нельзя – ведь я сама принимала решение, я сама сделала выбор и украла ту, самую первую, бутылку у Данте.

Патч наконец заговорил. Его голос был так спокоен, в нем было столько тихого восхищения, что я невольно задумалась: уж не знал ли он мой секрет с самого начала?

– Знаешь, когда я увидел тебя впервые, я подумал: я никогда раньше не видел ничего столь же прекрасного и притягательного.

– Почему ты говоришь об этом сейчас? – печально спросила я.

– Я увидел тебя и захотел быть с тобой. Я захотел, чтобы ты приняла меня. Захотел узнать тебя так, как никто доселе не знал. Я захотел тебя всю. И меня это буквально сводило с ума. – Патч замолчал, легко вздохнул, словно вдыхая мой аромат. – А теперь ты у меня есть. И меня пугает только одно: вдруг это закончится? Вдруг мне придется вернуться туда же, откуда я начал: когда я отчаянно желал тебя без надежды на то, что этому суждено сбыться? Ты моя, Ангел. Вся. Каждая самая маленькая частичка тебя – моя. И я не позволю никому и ничему встать между нами.

Я приподнялась на локте и уставилась на него:

– Я не заслуживаю тебя, Патч. И не важно, что ты говоришь. Это правда.

– Ты не заслуживаешь меня, – кивнул он. – Ты заслуживаешь гораздо большего и лучшего. Но ты остаешься со мной – и так будет всегда. – Он перевернул меня и навис надо мной, его черные глаза стали совершенно пиратскими. – Я не отпущу тебя никогда, что бы ты там себе ни думала. Меня не волнуют ни другие мужчины, ни твоя мама, ни все силы ада – нас ничто не разлучит. Я никогда никуда не денусь.

Я моргнула влажными от слез ресницами.

– И я тоже не хочу, чтобы что-то становилось между нами. Особенно «дьявольская сила». У меня противоядие в сумке. Я приму его прямо сейчас. И… Патч! – добавила я горячо. – Спасибо тебе. За все спасибо. Я просто не знаю, что бы я делала без тебя.

– Это хорошо, – пробормотал он. – Потому что я никогда никуда не отпущу тебя.

Я откинулась на подушки, совершенно обессиленная, но счастливая.

Глава 32

Как мы и предполагали, весть о том, что я требую встречи с влиятельными нефилимами, распространилась очень быстро. К полудню воскресенья все сообщество нефилимов полнилось слухами и догадками. Все внимание было приковано ко мне, о новости Данте все забыли. Я была в центре этого шоу, и Данте не выражал видимого протеста. У меня не было сомнений, что Патч был прав: Данте решил отложить свои планы до того момента, как выяснит, каким будет мой следующий шаг.

Скотт звонил каждый час с новостями, из которых следовало, что нефилимы склоняются в пользу теории о моей решимости нанести решительный удар по падшим ангелам. В списке возможных действий фигурировали засада, разрушение линий передачи, шпионаж и похищение влиятельных падших ангелов. Как и предсказывал Патч, нефилимы тут же постановили, что единственным поводом для созываемой мною встречи может быть начало войны. А я невольно задумалась, был ли в этом уверен и Данте тоже. Хотелось бы мне ответить на этот вопрос утвердительно, хотелось бы верить, что удалось его провести и усыпить его бдительность, но опыт подсказывал мне, что он слишком умен для того, чтобы повестись на эту уловку. Он явно подозревал, что я что-то задумала.

– Отличные новости, – взволнованно сказал Скотт по телефону. – Большие шишки – влиятельные нефилимы – согласились встретиться с тобой. Они определились с местом встречи – и это НЕ Дельфы. Больше того, они проявляют дружелюбие. Как и следовало ожидать, на эту вечеринку могут попасть не все – только особо приглашенные. Двадцать нефилимов, не больше. Никаких зевак, много охраны. Каждого из приглашенных нефилимов обыщут и досмотрят на входе. В этом есть и хорошее – я в числе приглашенных. Конечно, пришлось напрячься, но я буду там с тобой.