Финал - Фитцпатрик Бекка - Страница 58

Вот он. В углу.

Скотт лежал на спине, глаза его были открыты, но он был без сознания. Я бросилась к нему и принялась отчаянно дергать за светящуюся призрачным синим светом веревку, которой были связаны его запястья, пока не развязала ее. Тогда Скотт издал полный муки стон. Кожа рук у него сплошь была покрыта волдырями.

– Я думаю, Данте ушел, но все-таки не теряй бдительности, – сказала я ему. – Там у двери собака – она на нашей стороне. Лучше тебе оставаться здесь, пока я не вернусь. А я должна найти Патча.

Скотт снова застонал, а потом выругался в адрес Данте.

– Я не заметил его, – проговорил он.

Как и я.

Я выскочила наружу и побежала по кладбищу, тонущему в практически абсолютном мраке. Я выбрала короткую дорогу – напрямик через кусты. Перепрыгнув через кованый забор, я рванула прямо к одиноко стоящему в стороне черному грузовичку.

Даже на расстоянии нескольких футов от него я увидела, как мерцают голубым светом окна машины. Рывком распахнув дверь, я выволокла Патча наружу, положила его на землю и начала старательно распутывать многочисленные узлы на веревке, змеившейся по его груди, обвивавшей его руки и прижимавшей их к его бокам, он был словно закован в жуткий корсет для пыток. Глаза у Патча были закрыты, а кожа приобрела синеватый оттенок. Я наконец ослабила путы и отбросила веревку в сторону, не обращая внимания на обожженные пальцы.

– Патч! – с трудом выговорила я, тряся его. Слезы бежали из глаз, а горло перехватило от страха. – Очнись, Патч! Очнись! – Я затрясла его сильнее. – Все будет хорошо. Данте ушел, а я распутала веревку. Пожалуйста… пожалуйста, очнись! – Я постаралась, чтобы мой голос звучал убедительнее: – С тобой все будет хорошо. Мы теперь вместе. Мне нужно, чтобы ты открыл глаза. Мне нужно знать, что ты слышишь меня.

Его тело била дрожь, как в лихорадке, жар чувствовался даже через одежду, я разорвала ему на груди рубаху и задохнулась при виде вздувшихся на коже чудовищных волдырей, там, где касалась кожи веревка. А кое-где кожа почернела и обуглилась, напоминая сгоревшую бумагу. Если бы его пытали паяльником – картина была бы примерно та же.

Я понимала, что он не может чувствовать эту боль, но я-то могла ее чувствовать! Я сжала зубы от лютой ненависти к Данте, а по лицу у меня без остановки струились слезы.

Данте совершил громадную, непростительную ошибку. Патч был для меня всем. И если «дьявольская сила» причинила ему хоть какой-то вред, Данте будет жалеть о своем поступке всю оставшуюся жизнь, уж я позабочусь об этом! Хотя эта ее часть в таком случае будет не слишком продолжительной – об этом я позабочусь тоже.

Впрочем, в данный момент гнев, который кипел во мне, и жажда мести уступили место тревоге и страху за Патча. Отчаяние, чувство вины и дурные предчувствия терзали сейчас мою душу.

– Пожалуйста, – прошептала я дрожащим голосом. – Пожалуйста, Патч, очнись.

Я умоляла его очнуться, целуя его в губы, надеясь, что это чудесным образом сможет его пробудить. Тряхнув головой, я постаралась отогнать дурные мысли – ни за что на свете я не позволю случиться плохому! Патч – падший ангел. Ему нельзя причинить никакого вреда. Не таким образом. И мне плевать, насколько могущественна «дьявольская сила», она все равно не сработает в случае с Патчем.

Я почувствовала, как пальцы Патча сжимают мои, и тут же его низкий голос слабо завибрировал в моем сознании:

«Ангел».

Сердце у меня подпрыгнуло от радости.

«Я здесь! Я рядом с тобой! Я люблю тебя, Патч! Так люблю!» – разрыдалась я в ответ. И не в силах сдерживаться, прильнула губами к его губам. Мне нестерпимо хотелось быть сейчас как можно ближе к нему, и я осторожно опустилась на его бедра, а локтями упиралась в землю около его лица, стараясь не причинить ему лишних страданий. Видимо, ему хотелось того же, что и мне, потому что он обнял меня и очень крепко прижал к себе.

– Тебе же будет хуже! – пискнула я, пытаясь отстраниться. – «Дьявольская сила»… твоя кожа…

– Ты мое лучшее лекарство, Ангел, – проговорил он, нашел мои губы и решительно прервал все мои протесты поцелуем. Глаза у него были закрыты, на лице лежали тени от усталости и пережитых страданий, и все же – как только он начал целовать меня, все остальное перестало иметь хоть какое-то значение. Я обмякла и устроилась на нем поудобнее. Рука его скользнула мне под рубашку, и я почувствовала тепло и защиту, когда он прижал меня к себе еще крепче.

– Я ужасно боялась, что с тобой случится что-нибудь плохое, – выдавила я из себя.

– А я боялся, что с тобой.

– «Дьявольская сила»… – начала я.

Патч сделал глубокий вздох – и мое тело поднялось и опустилось вслед за его грудной клеткой. В этом вздохе было многое – и облегчение, и усталость, и возбуждение. Патч открыл глаза и взглянул прямо мне в лицо:

– Моя кожа восстановится, Ангел. А вот тебя вернуть будет нельзя. Когда Данте ушел, я думал, все кончено. Я думал, что потерял тебя. И я никогда в жизни не молился так истово и так искренне, как пока лежал здесь…

Я моргнула, смахивая непрошеные слезы с ресниц:

– Если бы он отнял тебя у меня… – я не смогла продолжать.

– Он пытался отнять тебя у меня, и мне вполне достаточно этого. Отныне он может считать себя покойником. Это ему с рук не сойдет. Я прощал ему его маленькие грешки и ошибки в знак того, что понимаю его роль для тебя, но сегодня он нарушил все возможные правила. Он использовал против меня «дьявольскую силу» – я больше ничего ему не должен. И в следующую нашу встречу мы будем играть по моим правилам.

Несмотря на крайнюю усталость, которая чувствовалась в каждой клеточке его тела, в голосе его слышалась только решимость и ни капли колебания или жалости.

– Он работает на падших ангелов, Патч. Он у них в кармане.

Никогда в жизни я не видела Патча таким изумленным. Его черные глаза расширились, пока он обдумывал эту новость.

– Это он тебе сказал?

Я поспешно кивнула.

– Он сказал, что у нефилимов нет шансов выиграть эту войну. И это несмотря на все убедительные, полные надежды и поднимающие боевой дух речи, которые он толкал нефилимам, – с горечью добавила я.

– Он называл какие-нибудь имена падших ангелов?

– Нет. Он влез в это, чтобы спасти собственную шкуру, Патч. Он сказал, что, когда дойдет до дела, архангелы буду на стороне падших ангелов. Потому что они исторически ближе друг к другу. Очень трудно отказаться от кровного родства, даже если это дурная кровь. И есть еще кое-что, – я вздохнула. – Следующим шагом Данте будет оспаривание моего положения главнокомандующего армии Черной Руки. Он приведет нефилимов прямо в руки падших ангелов.

Патч лежал, храня молчание, но я видела, как работает его мысль, отражаясь в черных глазах, полных бешенства. Он понимал так же, как и я: если Данте удастся сместить меня, моя клятва Хэнку будет нарушена. А это могло означать только одно: смерть.

– И это Данте шантажировал Пеппера, – закончила я.

Патч коротко кивнул:

– Я догадался, когда он напал на меня. Как Скотт? Он пострадал?

– Он в мавзолее, его охраняет невероятно умный и сообразительный бродячий пес.

Патч поднял брови:

– Пес?

– Я думаю, этот пес взял на себя твою функцию ангела-хранителя. Он напугал Данте. И только благодаря ему мне удалось спастись.

Патч провел пальцем по моей щеке.

– Я должен поблагодарить его за спасение моей девушки.

Несмотря на обстоятельства, я улыбнулась:

– Он тебе понравится. У вас похожий стиль в одежде.

Два часа спустя я припарковала грузовичок Патча в его гараже.

Патч сидел на переднем сиденье. Лицо у него было очень бледное, голубоватое свечение все еще пробивалось через его кожу. Он слабо улыбался своей фирменной, слегка ленивой улыбкой, когда говорил, но я могла поклясться, что это требует от него неимоверных усилий и что он делает это только для моего спокойствия. «Дьявольская сила» лишила его сил, но никто бы не взялся предсказать, надолго ли.