Свирепая справедливость - Смит Уилбур - Страница 27

– Эта женщина должна быть в Лондоне через двадцать четыре часа. Обеспечьте ей постоянную охрану, чтобы исключить всякую возможность мести. Мы не допустим новой кровавой бани вроде той, что вы устроили на борту «ноль семидесятого».

Питер Страйд, прямой и высокий, шел по гулкому, с мраморными колоннами залу аэропорта, а его люди со всех сторон выкрикивали:

– Отличная работа, сэр!

– Здо?рово, генерал!

«Торовцы» занимались освобожденными пассажирами, собирали разбросанное оборудование, демонтировали и паковали оборудование связи и системы безопасности. Через час группа будет готова к отлету. Но сейчас все побросали дела и принялись поздравлять командира.

Пассажиры смекнули: вот он, зодчий их спасения, и, пока Питер медленно шел по залу, приветствовали его; он с улыбкой принимал их трогательную благодарность и один раз остановился поговорить с пожилой дамой, вытерпел ее слезные объятия.

– Благослови вас Бог, мой мальчик. Благослови вас Бог. – Она задрожала всем телом. Питер мягко отстранил ее и пошел дальше, улыбаясь одними губами – в сердце у него была сталь.

Вход в административные помещения аэропорта охраняли бойцы «Тора», вооруженные ручными пулеметами; они расступились, и Питер прошел внутрь.

Колин Нобл, по-прежнему в черном облегающем штурмовом костюме, с большим пистолетом калибра .45 на бедре, сжимал в зубах сигару.

– Взгляни-ка, – сказал он Питеру. Стол был завален взрывчаткой и оружием. – Большая часть – из-за железного занавеса, но где они получили это , бог весть. – Он указал на пистолеты с двумя короткими стволами. – Сделаны специально для прохождения через контроль и стоят очень дорого.

– Денег у них хватает, – сухо ответил Питер. – Выкуп за министров ОПЕК составил сто пятьдесят миллионов долларов, за братьев Браун – двадцать пять миллионов, за барона Альтмана – еще двадцать миллионов. Это оборонный бюджет целого государства. – Он взял один из короткоствольных пистолетов и раскрыл казенник. Пистолет не был заряжен. – Из такого она расстреливала заложников?

Колин пожал плечами:

– Вероятно, стреляли из обоих.

Колин был прав: вдоль коротких гладких стволов виднелись черные точки сгоревшего пороха.

Питер зарядил пистолет патронами с картечью из груды лежащих на столе и пошел по длинному кабинету с зачехленными пишущими машинками на пустых столах и рекламными плакатами авиакомпаний на стенах.

У одной стены аккуратным рядом лежали тела троих угонщиков, каждое в отдельном прозрачном пластиковом мешке.

Два человека из «Тора» извлекали содержимое их карманов – украшения, скудные пожитки – и упаковывали в пластиковые пакеты с ярлычками.

Тело напарника Питера лежало у дальней стены, тоже в пластиковом мешке, и Питер наклонился к нему. Сквозь пластик виднелось мертвое лицо: глаза вытаращены, челюсть отвисла. «Смерть всегда лишена достоинства», – подумал Питер и выпрямился.

По-прежнему держа пистолет, Питер прошел во внутренний кабинет, Колин Нобл – за ним.

Ингрид лежала на передвижных носилках, под капельницей с плазмой, вокруг суетились медик «Тора» и двое санитаров. Когда открылась дверь, молодой врач с досадой поднял голову, но при виде Питера выражение его лица сразу изменилось.

– Генерал, если мы хотим спасти ей руку, нужно немедленно оперировать. Плечевой сустав раздроблен...

Девушка повернулась к Питеру. Ее густые золотистые волосы были перепачканы засохшей кровью, на одной щеке виднелась ссадина. Лицо Ингрид сейчас казалось совершенно бесцветным, точно у изваянной из белого мрамора головы ангела. Кожа приобрела восковой блеск, стала почти прозрачной, и лишь глаза оставались свирепыми, болеутоляющее, которым напичкали девушку, не притушило их блеск.

– Я попросил южноафриканцев о помощи, – продолжал врач, – и нас ждут два хирурга-ортопеда. Ее перевезут на вертолете в Центральную больницу в Эденвейле.

Ей уже оказали первую помощь, весь «Тор» занимался ею, как главной знаменитостью. Она сделала первый шаг по усыпанной розами дороге славы, и Питер живо представил себе, как газеты будут расписывать ее красоту... они сходили с ума из-за смуглой Лейлы Халед с глазами хорька и темными усиками... а тут и вовсе полезут из кожи вон.

Никогда Питер не испытывал такого сильного чувства, как сейчас.

– Выйдите, – велел он врачу.

– Сэр?

Молодой человек удивился.

– Выйдите, – повторил Питер, – выйдите все.

Он дождался, пока за ними закроется непрозрачная стеклянная дверь, и заговорил с девушкой – обычным тоном.

– Вы заставили меня отказаться от своих принципов и опуститься до вашего уровня.

Ингрид неуверенно посмотрела на Питера, устремив взгляд на короткоствольный пистолет у него в руке.

– Вы заставили меня, профессионального солдата, нарушить перед лицом неприятеля приказ. – Он помолчал. – Я привык гордиться собой, но когда я сделаю то, что должен сделать, мне нечем будет гордиться.

– Я требую встречи с американским послом, – хрипло сказала блондинка, по-прежнему не сводя глаз с пистолета. – Я американская гражданка. Я требую защиты...

Питер перебил ее и быстро сказал:

– Это не месть. Я достаточно стар и опытен, чтобы понимать: из всех человеческих роскошеств у мести самый горький вкус.

– Ты не посмеешь... – испуганно выкрикнула девушка. – Тебя уничтожат.

Питер продолжал, словно не слыша:

– Это не месть, – повторил он. – Вы сами назвали причину. Если вам сохранить жизнь, вас освободят. Пока вы живы, другие будут умирать... умирать, лишившись человеческого достоинства. Умирать в ужасе, как те, кого вы убивали...

– Я женщина. Я ранена. Я военнопленная, – закричала Ингрид, пытаясь приподняться.

– Это старые правила, – сказал ей Питер. – Вы уничтожили их и создали новые. Отныне я играю по вашим правилам. Я опустился до вашего уровня.

– Ты не убьешь меня, – в голосе девушки зазвучали исступленные нотки. – У меня еще много дел...

– Колин, – негромко сказал Питер, не глядя на американца. – Тебе лучше выйти.

Колин Нобл заколебался, положив правую руку на рукоять «браунинга», и блондинка умоляюще повернула к нему голову.

– Не позволяйте ему.

– Питер... – сказал Колин.

– Ты был прав, Колин, – тихо сказал Питер. – Та девочка очень похожа на Мелиссу-Джейн.

Колин Нобл убрал руку от пистолета и пошел к двери. Голосом, полным ужаса и ненависти, девушка начала выкрикивать непристойности и угрозы.

Колин неслышно закрыл дверь и встал спиной к ней. Единственный выстрел прозвучал оглушительно громко, и поток гнусных оскорблений внезапно оборвался. Наступившая тишина была даже ужаснее, чем предшествовавшие ей звуки. Нобл не шевелился. Он ждал четыре, пять секунд; наконец дверь открылась, вышел генерал Питер Страйд. Он протянул Колину пистолет, ствол которого был горячим на ощупь.

Красивое аристократическое лицо Питера осунулось, он словно пережил долгую опустошительную болезнь. Это было лицо человека, прыгнувшего в пропасть.

Питер Страйд отворил стеклянную дверь и вышел не оглядываясь. Несмотря на жуткое выражение отчаяния, он по-прежнему вел себя как солдат и походка его была твердой.

Колин Нобл даже не заглянул за дверь.

– Теперь она ваша, – сказал он врачу. И пошел вслед за Питером Страйдом по широкой лестнице.

Предстоял долгий трудный галоп по ровной местности, потом по пастбищу к вершине подъема, и на пути – ворота, только одни. Мелисса-Джейн гнала свою гнедую кобылку, рождественский подарок дяди Стивена. Она, как почти все девочки на пороге созревания, испытывала страстную любовь к лошадям и прекрасно смотрелась на лоснящемся породистом животном. От холода ее щеки разрумянились, прядь волос медового цвета весело раскачивалась в такт аллюру. За те несколько недель, что Питер ее не видел, Мелисса-Джейн расцвела, и он с некоторой опаской, но и с большой гордостью понял: дочь становится красавицей.