Седьмой свиток - Смит Уилбур - Страница 71

Целую минуту партизан изучал окружающий ландшафт, медленно поворачивая голову. В какой-то момент он посмотрел прямо на Бориса, который перестал дышать и лежал неподвижно как камень. Наконец шуфта выпрямился и махнул рукой тем, кто ждал позади. Потом рысью затрусил по дороге. Когда он пробежал примерно пятьдесят метров, показался остальной отряд. Бойцы шли друг от друга на одинаковом расстоянии, как бусины в ожерелье. По этому строю невозможно было бы вести продольный огонь с подготовленной позиции даже из «РПД».

«Хорошо, — одобрил Борис. — Отличные солдаты. Наверное, Мек отбирал их лично».

Он наблюдал через прицел, глядя на лицо каждого человека, выискивая их предводителя. По дороге уже двигалось семеро, но не было ни малейших признаков самого Мека Ниммура. Человек впереди поравнялся с местом засады Бориса и прошел мимо. В стороне шли прикрывающие с флангов, тихо шурша кустами в дюжине шагов от него. Русский лежал словно камень, пропуская их. Остальные тоже прошли мимо засады, не меняя расстояния и быстро перемещаясь с места на место. После того как партизаны прошли, ущелье казалось покинутым, обезлюдевшим. Потом снова мелькнули крадущиеся фигуры.

— Арьергард, — тихо проворчал Борис. — Мек держит женщину в арьергарде. Новая игрушка. Он очень заботится о ней.

Русский снял ружье с предохранителя, стараясь не издать металлического лязга.

«Идите, идите, — выдохнул он. — Сначала я положу Мека. Никаких излишеств и выстрелов в голову. Ровно в центр груди. Женщина застынет на месте, когда он упадет. У нее нет воинских рефлексов. Тессэ позволит мне не торопясь выстрелить и в нее. С такого расстояния речь о промахе не пойдет. Прямо между хорошенькими черными сиськами. — Его охватило сексуальное возбуждение при мысли о крови и насилии, так контрастировавшем с красотой и изяществом Тессэ. — Может быть, мне выпадет шанс подстрелить еще кого-нибудь. Но рассчитывать на это нельзя. Это хорошие воины. Скорее всего они нырнут в укрытие, едва я сделаю выстрел и убью женщину».

Борис смотрел на лица идущих в арьергарде: они только что показались из-за поворота, держа дистанцию. Всякий раз русский чувствовал огромное разочарование. В конце концов на тропе осталось трое, но не было никаких следов Мека и женщины. Арьергард исчез вдали на тропе, звуки шагов стихли. Борис остался на утесе один, с колотящимся сердцем и желчью разочарования во рту.

«Где они? — горько подумал он. — Какого дьявола запропастился Мек?»

Очевидный ответ немедленно пришел в голову. Они пошли другой дорогой. Мек использовал патруль в качестве приманки — чтобы заманить преследователя в сторону.

Брусилов тихо полежал, отмерив пять минут по наручным часам, на случай если по тропе пойдут еще люди. В голове русского пронесся вихрь мыслей. В последний раз он видел след Тессэ среди других следов партизан у начала излучины. С тех пор прошло много часов, и если они с Меком свернули куда-нибудь, их теперь не найти. Предводитель партизан мог выиграть целый день форы — столько понадобится Борису, чтобы распутать их следы. На Брусилова накатила волна ярости. Ему пришлось закрыть глаза и подавить приступ гнева, чтобы не лишиться рассудка. Надо действовать разумно, а не мчаться в бой подобно раненому буйволу. Борис знал, что это одна из его слабостей — не всегда удается держать себя в руках.

Когда он снова открыл глаза, ярость стала холодной и расчетливой. Русский твердо знал, что и в каком порядке ему требуется делать. И первая задача — пойти назад по следам. Надо установить, когда Мек отделился от основного отряда шуфта.

Брусилов спустился по отрогу и пробрался сквозь кусты к дороге. Все еще осторожно, но очень быстро Борис пошел вверх по течению к зарослям колючего кустарника, где партизаны пережидали дневную жару. Русский сразу заметил, что коршуны исчезли, но не стал это воспринимать как доказательство того, что кусты опустели. Он принялся обходить заросли по периметру. Сначала Брусилов осмотрел ведущие внутрь следы. Хотя им было уже несколько часов, прочитать их оказалось довольно легко.

Неожиданно Борис остановился и почувствовал, как волосы на голове встали дыбом от увиденного в пыли. Он понял, что попал в ловушку, расставленную Меком. На дороге отпечатался след теннисных туфель.

Предводитель партизан и его женщина зашли в кусты и не вышли оттуда. Они оставались внутри, и у Бориса появилось чувство, что Мек смотрит на него, наведя дуло «АК-47». Склонившийся над следами на открытом месте, Брусилов был крайне уязвим.

Спрыгнув с тропы, он приземлился в жесткой траве с ружьем наготове. Сердцебиение успокоилось только через несколько минут, и тогда Борис снова поднялся и принялся внимательно осматривать кусты. Нервы были напряжены как струны, а бледные глаза метались из стороны в сторону. Палец лежал на спусковом крючке, и Борис медленно поводил дулом, готовясь стрелять в любом направлении.

Он спустился к берегу ревущей реки, собираясь укрыться за огромным валуном размером с дом, замеченным еще сверху. Но, не добравшись до укрытия, Брусилов услышал звук, донесшийся со стороны Нила — настолько неуместный в такой ситуации, что он не поверил своим ушам. Раздался женский смех, сладкий и прозрачный, как звон хрустальных подвесок на легком ветерке.

Звук донесся снизу, с берега реки, из-за огромного валуна. Борис подкрался ближе, решив использовать камень в качестве прикрытия и одновременно удобного места, с которого хорошо виден галечный пляж. Не успел он дойти до намеченной точки, как услышал плеск чего-то тяжелого, свалившегося в реку, а затем возбужденный женский крик, игривый и дерзкий одновременно.

Добравшись до края глыбы и прячась за этой громадиной, Борис выглянул за угол, откуда открывался вид на берег, и уставился на открывшуюся картину в изумлении. Он не верил собственным глазам. Русский никак не ждал такой глупости от человека вроде Мека Ниммура. Тот был жестким, закаленным воином, пережившим двадцать лет кровавой партизанской войны, а теперь вел себя как сраженный любовью мальчик.

Предводитель партизан отослал своих людей, чтобы остаться наедине с возлюбленной и спокойно порезвиться с ней. Борис выждал, чтобы убедиться — перед ним не изощренная ловушка. Случай казался слишком удачным, слишком ниспосланным небесами, чтобы оказаться правдой. Русский обыскал глазами весь берег в обоих направлениях, ища скрытых стрелков, а потом холодно улыбнулся.