Седьмой свиток - Смит Уилбур - Страница 100

Младший офицер поспешно вышел из комнаты, забрав с собой почти всех солдат. Ного отвернулся от решетки и принялся изучать остальное.

— Стела! — резко сказал он. — Герр фон Шиллер особенно хотел получить камень. — Полковник скользнул лучом фонаря по комнате. — С какого угла были сделаны снимки…

Неожиданно он умолк и задержал луч на покрытом тканью камне табота, где под бархатной накидкой стоял ковчег завета.

— Да, — закричал Нахут, — это здесь!

Тума Ного бросился к колонне, схватился за вышитый золотом край покрова ковчега и сдернул его. Там оказалась простая шкатулка из оливы, почерневшая от прикосновений рук священников за многие столетия.

— Примитивные суеверия, — презрительно пробормотал Ного и, взяв обеими руками, швырнул ковчег об стену. Дерево треснуло, крышка распахнулась. На пол посыпались глиняные таблички с надписями, но ни Ного, ни Нахут не обратили внимания на священные предметы.

— Откройте его, — подбодрил полковника Нахут. — Откройте камень.

Ного потянул край ткани, но она зацепилась за угол колонны. Он нетерпеливо дернул, и старый подгнивший материал порвался с тихим треском.

Каменное свидетельство Таиты открылось их глазам. Даже на Ного это произвело впечатление. Полковник попятился.

— Это камень с фотографии, — прошептал он. — Именно его приказал найти герр фон Шиллер. Теперь мы богатые люди.

Упоминание о деньгах нарушило очарование. Нахут бросился вперед и опустился рядом со стелой на колени, обняв ее обеими руками, как давно утраченную любовь. Он тихо всхлипнул, и, к немалому удивлению, Ного увидел на щеках египтянина слезы. Сам он думал только о сумме, которую получит за стелу. Ему не приходило в голову, что человека может так тронуть неживой предмет, тем более столь скучный, как каменная колонна.

Так они и стояли: Нахут — у стелы на коленях, а Ного — за его спиной, когда в комнату вбежал лейтенант. Он сумел где-то найти ржавую мотыгу с деревянной рукоятью.

При его появлении оба человека вышли из ступора. Полковник приказал:

— Ломайте ворота.

Хотя решетка была древней и деревянной, понадобились дружные усилия нескольких человек, чтобы выломать опоры из каменных стен.

Наконец тяжелые ворота накренились вперед. Едва солдаты отпрыгнули в сторону, как они с оглушительным треском упали на плиты, подняв тучу красной пыли. От этого свет ламп и фонаря померк.

Нахут бросился к могиле первым. Он пробежал через клубящуюся пыль и упал на колени рядом с древним крошащимся гробом.

— Несите свет! — нетерпеливо закричал археолог. Ного подошел к нему и посветил фонарем на саркофаг.

Портреты какого-то человека были изображены на трех сторонах гроба — не только по бокам, но и на крышке. Художник был явно тот, что делал и фрески. Верхний портрет великолепно сохранился. На нем был изображен полный жизни человек с сильным, гордым лицом, похожий на фермера или солдата, со спокойным невозмутимым взглядом. Он был хорош собой, с искусно нарисованными светлыми косами. Художник сумел отразить характер покойного и подчеркнул его главные добродетели.

Нахут посмотрел на портрет и надпись над ним. Он прочитал ее вслух, стараясь не выпустить наружу подступившие к глазам слезы, потом снова взглянул на гроб и перевел картуш под портретом светловолосого полководца.

— Танус, повелитель Харреба. — Голос египтянина прервался от волнения, он шумно сглотнул и откашлялся. — Это в точности соответствует описаниям в седьмом свитке. У нас есть стела и гроб. Это бесценные сокровища. Герр фон Шиллер будет доволен.

— Хотелось бы верить, — с сомнением проговорил Ного. — Герр фон Шиллер — опасный человек.

— Пока что вы все сделали правильно, — заверил его Нахут. — Осталось только вынести саркофаг и стелу из монастыря к вертолету и отвезти их в лагерь «Пегаса». Если это удастся, то вы станете очень богаты. Богаче, чем когда-либо надеялись.

Этих слов оказалось довольно для Ного. Он принялся руководить своими людьми, которые столпились у основания стелы. Солдаты подняли клубы пыли, подкапывая и вытаскивая плиты пола. Наконец им удалось освободить основание колонны и поднять ее с места, на котором она простояла почти четыре тысячи лет.

И только освободив камень, солдаты осознали его вес. Хоть и тонкий на вид, он весил не меньше половины тонны. Нахут вернулся в квиддист и, не обращая внимания на ряды сидящих монахов, стянул со стен дюжину толстых шерстяных гобеленов. Полковник велел солдатам принести гобелены в макдас.

Затем стелу и саркофаг обернули толстым слоем домотканой шерсти. Она была прочной, как брезент, и за нее можно было надежно ухватиться. Стелу понесли десятеро крепких солдат, а трое подхватили гроб и его мумифицированного обитателя. Таким образом, на сопровождение осталось семеро вооруженных людей. После этого тяжело нагруженная процессия вышла через сломанную дверь из святая святых в полный народа квиддист.

Как только собравшиеся монахи увидели, что уносят солдаты, из рядов коленопреклоненных иноков раздался гул голосов, стенаний, увещеваний.

— Тихо! — проревел Ного. — Молчать! Пусть эти дураки не открывают пасть.

Стражи двинулись к толпе людей, расчищая дорогу для похищаемых сокровищ. Они орудовали ботинками и прикладами, приказывая монахам расступиться и пропустить сгибающихся под тяжестью добычи солдат. Шум стал еще громче, монахи поддерживали друг друга протестующими воплями, вгоняя себя в религиозную ярость. Некоторые вскакивали на ноги, не обращая внимания на приказы сидеть. Они придвигались все ближе и ближе к вооруженным людям, хватались за их форму, проявляя растущую враждебность и агрессию.

В разгар этого беспорядка снова появился Джали Хора. Борода и облачение были заляпаны кровью, безумные красные глаза уставились вперед. Из разбитых губ аббата вырвался долгий, жуткий крик. Ряды монахов расступились, пропуская его, и он, напоминая ожившее чучело, с развевающимися полами одежды, бросился прямо на полковника Ного.

— Остановись, старый маньяк! — предупредил тот и поднял дуло автомата, чтобы не подпустить настоятеля к себе.